Крысиные бега

Жечь чужие вещи — своеобразная культура, тут нужен особый подход. Нельзя делать это впопыхах, ведь тогда вы получите минимум удовольствия. Тут необходимо тщательно подготовиться. Если вы освоите эту практику, то вам не понадобится больше ни филармония, ни театр. (c) Иван Фолькерт. Сказки Темного Леса

*** — Где мы теперь будем сношаться, братья и сестры? Вопрос застрял в прокуренной атмосфере душевой. Столпившись у кабинки практически в полном составе, стая разглядывала мешок, который за две недели, прошедшие после генеральной уборки, скукожился и полуприсох-полуприклеился к поддону, покрывшись пушком и живописными пятнами плесени. Картину довершал одинокий, похабного вида гриб на толстой ножке — липкий даже на вид, и, без сомнения, ядовитый. С учетом того, что это был единственный рабочий душ второй, в последние дни Крыс все чаще отпускали с уроков. Этим утром учителя и вовсе отказались проводить занятия, а недовольные Ящики лениво вскрывали половицы класса в поисках чего-нибудь издохшего. — Может, еще отстирается? — Ага, сам и стирай! — Несите фотик! — Вот так природа диктует свои правила человечеству, — философски изрек Белобрюх, протискиваясь поближе к кабинке. — Да, хер вам, люди, а не свободная любовь. В прямом смысле. — Рыжий отвесил пискнувшему Белобрюху подзатыльник. — Будешь умничать, тебе в итоге башку отобьют, не свои, так чужие. Приглашенный в качестве эксперта Стервятник долго изучал в монокль останки мешка; прикурив от услужливо протянутой зажигалки, он задумчиво изрек: — Ну, что я могу сказать. Обычный, хотя и довольно крупный экземпляр Ithyphallus ravenelii. У этого подвида интересно происходит процесс старения и дальнейшего гниения, если ты не против, я бы понаблюдал его пару недель. В бассейне мне встречались тоже весьма занятные. В период дождей... — Ты мне одно скажи – заторчать с него можно? — Увы. Но мы можем обсудить этот вопрос в более располагающей обстановке, — он кивнул Рыжему и неспешно удалился. — Сжечь нафиг, — Рыжий повертел в пальцах зажигалку. — Чей он? — Общественный, — хихикнул Мартышка. — Порешу, суки, не отдам! — вопли Гибрида затонули в общем галдеже, который Рыжий пресек, застучав пепельницей по батарее. — Чей он был до Закона? — Викинга, — Мартышка снова захихикал. Стая не сговариваясь посмотрела на обшарпанную дверь, из-за которой рокотал мощный храп. — Убьет. — Вот так авторитет торжествует над гигиеной! Шепотом переругиваясь, стая пронесла мешок мимо храпящего Викинга, спустилась на первый этаж, и, преодолев куда менее опасную преграду – спящих Ящиков, вывалилась через черный ход в ночной двор. После недолгих споров заплесневелый куль повесили на ржавую трубу, одиноко торчавшую возле сараев и служившую для натягивания бельевых веревок в те времена, когда население Дома было в два раза больше и сушильни на всех не хватало. Под прощальную речь Гибрида, из цензурных слов в которой были только предлоги и «отрежу», общественный трахоспальник подожгли. Мешок занялся мгновенно, он гудел и горел, словно адские ворота на застежке-молнии, ватно-угольно чадил и выбрасывал в темное небо тучи искр. Белобрюх заикнулся было про мораль и инквизицию, но снова схлопотал от Рыжего. *** Сфинкс вышел на Перекресток, встряхнулся и поправил съехавший пиджак. Прищурившись, он оглядел пеструю толпу, облепившую окна, и ликующего Табаки с секундомером в одной руке и букетом смятых купюр в другой. — Что это сегодня с людьми творится, Шакал? Сперва Викинг пронесся, словно за ним зубная щетка гналась, потом Р Первый чуть не слетел по лестнице... — Сфинкс! Ты опоздал! Где ты был, сердце мое? Великий день! Грозный Ральф буквально вырвал победу у нашего резвого златокудрого воителя с разгромным отрывом! Принеся победу верным болельщикам. Вот так старость, в смысле опыт, превосходит молодость! И кто у нас молодец? Старина Табаки молодец! Я не требую носить меня на руках, о нет! Хотя если толпа разбогатевших личностей пожелает доставить до четвертой скромного организатора ральфолимпийского забега на короткие дистанции, возражать не стану! — Что ты ему сказал, Табаки? — Что-что, а что я мог сказать? Сообщил нашему скандинавскому силачу, что родная стая под покровом ночи коварно предает огню его нажитое непосильным трудом имущество! То есть, я почти уверен, что трудом, а не воровством, хотя и воровство бывает непосильным, достаточно вспомнить всем известную легенду о... — Я не про Викинга, — Сфинкс наклонился над заерзавшим Табаки — Что ты сказал ему? — Ему... — Табаки почесался и завозился, снимая Мустанга с тормоза. — Ну, ему я сказал, что жгут Викинга.