Inhuman.

– Хей, – голос девушки дрожит, она выдыхает приветствие рвано, несмотря на то, что оно состоит только от одного слога. Изо рта вырывается облачко пара, сразу же теряющееся где-то у свода шахты, быстро поднимаясь вверх. Несмотря на прохладный ветер и проведённое на морозе время – куртка Сэм распахнута, а на голове нет и намёка на шапку. Неудивительно, ей кажется, что в её жилах течёт самая настоящая лава – настолько ей жарко. – Привет. Шахтовая пещера глушит все издаваемые звуки, однако Сэм и не собирается говорить громко. Достаточно лишь того, что она слышит саму себя, всё равно собеседник молчалив и не отвечает большую часть времени. Когда блондинка садится рядом прямо на голые и холодные камни пола, он не двигается и не разговаривает, позволяя ей оказаться рядом. Ремень сумки больно впивается в плечо, в какой-то мере это отрезвляет, но не настолько, чтобы окончательно стряхнуть морок алкоголя. Да, Сэм пьяна. И она пьёт ещё больше, обжигаясь, но отхлёбывая из горлышка бутылки, которую достаёт из сумки. Пиво? Вроде бы нет, буквы на этикетке расползаются в разные стороны, собрать их воедино не представляется возможным. Название, правда, вертится на языке, но кому какое дело до него сейчас? – Забавно, как всё обернулось, правда? Нет, не отвечай. Окостеневшее тело остаётся безмолвным, словно выполняя её просьбу, в его молчании Сэм чудится что-то спокойное и приятное. Всяко лучше, чем завывающий ветер снаружи, бросающий в лицо хлопья снега. Опять началась буря. И хотя такое не редкость в горах, девушку всё равно напрягает та частота, с которой это происходит. Ещё немного и на охоту выходить будет всё сложнее и сложнее. В снежные дни олени прячутся, не желая быть погребёнными под тоннами осадков. Сэм пыталась охотиться и на других животных, но её лук – сделанный своими руками – и винтовка – оставленная Крисом – не сильно помогают. Особенно, когда у тебя нет никакой подготовки или учителя. – Если хочешь знать: с Майком всё хорошо, – второй глоток на удивление идёт лучше. Жидкость больше не причиняет особых неудобств, разве что только становится ещё жарче, но Сэм не собирается думать об этом. Светлые волосы, забранные в высокий хвост, девушка чуть ослабляет, цепляясь за резинку трясущейся рукой. Затем расстёгивает две верхние пуговицы кофты, ей кажется, будто та душит, врезаясь воротом в шею. Вся одежда словно стискивает, не позволяет производить хоть какие-то движения. Сэм путается в рукавах куртки Джоша, которую взяла из особняка, ибо её собственная насквозь промокла после неудачной охоты. Нет, она была удачной, Сэм даже подстрелила заплутавшего оленя из винтовки, а затем оттащила в дом. И всё равно охота считалась проваленной – мясо оленя никогда не подходило для её ужина. – Это трудно! – блондинка бьёт рукой по земле, тело по-прежнему не двигается. – Я ведь не знала с чем столкнусь, когда пришла сюда. С другой стороны, кажется, тогда я вообще ничего не знала. Просто... Замолкает, обдумывая слова. Ей почему-то думалось, что шептать их будет труднее, но они и сами рвутся изо рта – спасибо алкоголю. Наверное. Едва очередной глоток приканчивает бутылку, тара летит в сторону, ударяясь о твёрдую стену шахты. На удивление не разбивается, но громко стучит при падении на пол, Сэм морщится, пока этот звук эхом распространяется по длинным коридорам. На мгновение девушка пугается, вдруг кто-то услышал его и сейчас придёт к ней? Но потом она вспоминает: а никого не осталось. Есть только Саманта, она и труп. И из троих – её здесь нет. Теперь, когда руки становятся свободными, можно достать действительно необходимое, в отличие от выпивки. Хотя её присутствие и очевидно, учитывая то, что именно блондинка собирается сделать, всё же мозг начинает протестовать. К горлу подступает тошнота, Сэм сглатывает, трясёт головой, стараясь отсрочить момент. Пока что у неё получается, и она рада этому. – Отлично, я уже радуюсь вещам, от которых надо быть в ужасе, – доверительно делится она с телом, потом полностью поворачивается к нему. На секунду рука замирает, когда Сэм протягивает её, но затем продолжает движение. Пальцы подхватывают холодный светлый локон волос, который заправляют за ухо. – Ты всегда хотела остаться молодой, Джесс. У тебя получилось. Это не смешно, но живая девушка смеётся, рассматривая мёртвую. Холод хорошо знает свою работу, сохранняя тело в идеальном состоянии. За исключением нескольких больших царапин на животе и шее, а так же тянущейся раны на лбу – Джессика выглядит именно так, как Сэм и видела её в последний раз. Ну, плюс верхняя одежда, конечно. – Тебе интересно, почему я вернулась? – блондинка старательно делает вид, будто ей задают вопрос, на который требуется немедленный ответ. Затуманенный мозг подыгрывает, а Саманта вздрагивает, когда в голове звучит голос Джесс. К счастью наваждение проходит быстрее, чем Сэм и правда успевает испугаться. – Мы ведь выбрались. Я, Мэтт, Майк и Джошуа. Справились с этим чудовищем, сожгли его дотла. Острая нехватка алкоголя оказывается заметна, едва рассказ начинается. – Прилетел вертолёт и доставил нас домой. Родители Джоша позвонили в клинику, его забрали сразу, как только вертолёт опустился. Он так... сопротивлялся. Однако успокоительное подействовало мгновенно. Ну, знаешь, – Сэм улыбается, – они впихнули в него слоновью дозу транквилизатора, видимо, чтобы не сильно заморачиваться. А потом мы договорились не вспоминать об этом на людях. Никто из них всё равно не поверил. Глаза устают от неприятного освещения фонарика, приходится потереть их. Почему-то неудержимо клонит в сон. – Но как... как можно не говорить о чём-то, когда большая часть твоих друзей мертва? Бет, Ханна, Крис, Эшли... ты, – Сэм кидает быстрый взгляд на Джесс, та не особо не реагирует, впрочем, реакции от неё и не ждут. – Ты молодец, ты ведь заметила, что я не назвала Эмили? Она ещё жива, в какой-то мере... Оказывается, Джошуа послал мне письмо по почте, когда мы уже выехали на встречу. В нём он попросил прощения за то, что я переживу в доме, зная, что получу его после всех событий. Так же в письме были запасные ключи от особняка Вашингтонов. Девушка достаточно долго смотрит на свою руку, вспоминая прохладный металл, выпавший ей на ладонь, когда она тряхнула конверт и чуть не уронила письмо от неожиданности на землю. Медный блеск трёх ключей сначала вызвал отвращение к ним, она с раздражением кинула их в комод в своей комнате, с намерением никогда больше не видеть. Конечно, винить во всём ключи было достаточно странным занятием, но они являлись прямым доказательством тому, что всё произошедшее действительно произошло. Она действительно думала, что избавившись от них, сможет забыть и всё остальное. Глупую шутку, ставшую самым кошмарным событием в жизни – чем не сюжет для хоррор-фильма? Глупого хоррор-фильма. И ведь у неё была возможность всё исправить, изменить, если бы только Сэм... – Если бы я остановила вашу шайку, то всё было бы по-другому. Мне стоило вцепиться в вас, задержать или, может, ударить пару раз, чтобы вы думали, чем занимаетесь. Но единственное, что я сделала – не вмешалась. И посмотри, к чему всё привело. «Это просто шутка», сказала тогда ты. Шутка, которая стоила жизни, Джесс. Близнецов, наших друзей и твоей. Но тебе-то уже не важно, правда? Тихий вздох разносится по шахте, затихая где-то вдали. Саманта замечает, как принесённый с собой фонарик моргает, то потухая, то вновь загораясь. Батарейки на холоде долго не выдерживают, а зима и не думает становиться менее холодной. Даже тут, глубоко под землей, всё равно ощущается неимоверный мороз, окрасивший каменные стены изморозью. – Потом я встретила её, – без перехода продолжает Сэм, – Эмили, в смысле. Мы считали её мёртвой, но она просто была злой и... голодной. И тот охотник соврал, в его дневнике говорилось, будто укус вендиго не влияет на человека, но когда я столкнулась с Эмили... О, Джесс, это было кошмарно. Она была кошмарной... – Эм? – посмотреть на стоящую практически над ней девушку не составило труда, хотя шарф, обмотанный по самые глаза, не позволял закинуть голову высоко. Сэм попыталась выбраться из сугроба, в который спланировала, когда тёмная тень бросилась из-под крон деревьев, но потерпела поражение. Руки и ноги увязали в толще снега, уходя ещё глубже при попытке выбраться. – Эмили! Свою ошибку она поняла, едва страшные затянутые плёнкой глаза обратились в её сторону. Эмили слепо пошарила руками впереди, делая осторожный шаг. На левой стороне её лица сквозь разорванную кожу виднелись заострённые зубы, совершенно нечеловеческие. Захотелось закричать, но вопреки этому Сэм упрямо сжала зубы, наблюдая, как ослепшая брюнетка прошла мимо, ступая прямо по сугробам. Ни один из них не прогибался под её весом, и она не проваливалась. Саманта и сама не знала, зачем вернулась. Точнее, не хотела знать, просто села в автобус и приехала, почему это должно было быть чем-то необычным? Ну, если только ты не едешь туда, где убили едва ли не всех твоих друзей. Тогда да – это немного необычно. Снег заскрипел под ногами, Эмили повернула голову страшной стороной, прислушиваясь. Её разорванная куртка с меховым воротником, каким-то чудом уцелевшим после всего, равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию. Сэм никак не могла отвести взгляд от неморгающих глаз подруги... бывшей подруги. – Забавно, да? Я ведь потеряла частично слух, когда Ханна проорала мне прямо в ухо, лишая барабанной перепонки. А Эм... Она всё-таки услышала меня, ты не представляешь, как я напугалась, Джесс. Я попыталась убежать, но споткнулась снова, и она просто оказалась рядом и... – Сэм? – длинные пальцы скользнули рядом по снегу, блондинка подобрала ноги, уходя от этого движения. Эмили повторила: – Сэм? – Она оказалась рада мне, – в собственном голосе Саманта слышит сомнение. – Ну, я так считаю, Эмили не способна выразить это, не теперь. Она не может даже говорить полные предложения, такое ощущение, будто забывает слова или то, как их связать вместе. Но самое паршивое не в изменениях функций мозга, а в физических отклонениях. Эмили не может есть еду. Пытается, но её или тошнит, или она выплёвывает куски назад. И я уже не знаю, что мне делать, потому что с каждым днём она становится всё голоднее... А ты ведь знаешь, что бывает, когда вендиго голоден? Сэм всё чаще посматривает на фонарик, он уже едва ли не бьётся в агонии, постоянно отключаясь и включаясь обратно. Темноты девушка не боится, все вендиго мертвы, кроме, быть может, одного. И она живёт с ним. – Вы же были лучшими друзьями, пока не поссорились, помнишь? – делает ещё одну попытку продолжить разговор, вот только фонарика явно не хватает, и она начинает торопиться, пропуская незначительные мысли и переходя сразу к важным. – Когда мы играли в «убей, женись и трахни», ты всегда выбирала вариант «жениться на ней». Вы и правда понимали друг друга, ребята. И, мне кажется, в этот раз ты тоже поймёшь. Последним движением проводя рукой по заледеневшим волосам Джессики, Саманта открывает сумку, выпуская наружу то, что принесла с собой – мачете охотника. Его острое лезвие сверкает в прерывистом свете фонарика.

***

Она возвращается назад в особняк ночью, бесполезный фонарик покоится на дне сумки, соседствуя с вызывающим тошноту грузом. Та часть сумки, которая прилегает к бедру Сэм, нагревается, а вместе с этим и содержимое. На снегу за блондинкой остаётся тонкий след из кровавых капель. Сегодня это не олень – возможно, сегодня Эмили всё-таки будет есть.