В ловушке зверя...

Проливной дождь льет так, что не видно ничего вокруг, а на небе неполная луна, будто совсем из другой хорошей ночи. Ками собирается со своей работы, она в который раз забыла зонт. Давно пора привыкнуть к такой погоде, а она каждый раз думает, что обойдется без него. Хорошо, хоть плащ под рукой, и девушка натягивает его. Капюшон надежно скрывает лицо, и раздражает вода в дорогих туфлях, что при каждом шаге чавкает, как свинья. Отчего-то становится жутко и зябко шагать по совсем безлюдным улочкам окраины города. Ками приехала несколько лет назад в Новый Орлеан, но никак не может привыкнуть, что местные жители после полуночи лишний раз дверь боятся открыть. Только ей каждую ночь приходится возвращаться с работы хорошо если после двух, ведь бар работает круглосуточно. Она пыталась найти работу по специальности, но никому не нужны психотерапевты в городе, где только и говорят о чудовищах, демонах и ведьмах. Девушка довольствуется работой бармена, но ночью все страхи выползают наружу, потому она вздрагивает от каждого звука, шагая в ночи. Где-то поблизости шаги, и Ками дрожит, будто лист на ветру. Все ближе, и волна паники накрывает с головой, а сердце уходит в пятки. Она оборачивается, и видит спешащего молодого мужчину, что даже не удосужился одеть плащ. Ничего в нем странного Камилла не замечает, и чуть отходит с дорожки, что бы пропустить. Неожиданно незнакомец хватает ее за руку, и срывает капюшон плаща. В его глазах лишь злоба и похоть, что сердце уходит в пятки, отдаваясь пульсом в висках. Мужчина тянет ее на себя, и Ками сама удивлена, когда получается нанести удар коленом в пах. Напуганная до чертиков со всех ног она пускается прочь, вовсе не разбирая дороги. Бежит в лес, вопреки всем доводам разума, будто в глуши будет в большей безопасности, чем на темной улице. Позади вновь приближающиеся шаги, а чертовы туфли вязнут в грязи, будто нарочно. Вода течет по волосам, и кажется кипятком от безудержного страха и быстрого бега. Сил уже не осталось, и дыхания не хватает катастрофически. Ей кажется, что она пропала, но впереди виднеются очертания, какого-то с виду заброшенного здания. Никогда не бежала девушка так быстро в своей жизни, но, в конце концов, сейчас она спасает именно свою жизнь. Тяжелые дубовые двери захлопываются с громким лязгом, и абсолютную тишину особняка нарушает лишь сбившееся дыхание запуганной до полусмерти девушки. Капли с одежды и растрепанных волос капают на каменный пол, будто канонада. Ками дрожит, а легкие горят от бега так, что вдохи выходят рваными и громкими. Она еще не замечает, что на нее глядят с интересом янтарные глаза хозяина особняка. Шанс отдышаться для Камиллы уже подарок, ведь преследователь до сих пор не открыл двери. Она зажмуривает глаза, и вдыхает более глубоко, а тело кричит о тревоге. Девушка поднимает взгляд на лестницу, и не может сделать даже шаг. На широких ступенях стоит тот самый незнакомец, а рядом с ним огромный волк. Взгляд хищника направлен прямо на нее, и пошевелится не получается от сковавшего все мышцы страха. Вдох сделать не получается, и сердце отбивает совсем бешеный ритм, будто пытаясь сбежать из этого ада. — Не хорошо убегать — с обворожительной улыбкой произносит мужчина, одетый в костюм, промокший от дождя. Он легко касается шерсти волка, будто имея с животным какую-то невидимую связь, ведь тот сразу прижимается к его ноге. Они будто дополняют друг друга, как братья только в разных обличьях, и оба раздраженны. Рык волка подтверждает агрессивный настрой, и Ками еще сильнее прижимается к дубовым дверям.  — Не бойся, он не тронет — улыбается незнакомец, но волк оскаливается, будто его бесят произнесенные слова. Да он сожрет ее, как только мужчина отвернется! — думается Камилле, и зубы стучат от страха. Она не решается сказать даже слова, и дрожит от озноба, от сковывающих щупалец ужаса. Крик удается сдержать неимоверным усилием, когда недавний преследователь спускается по ступеням. Волк следует за ним безмолвной тенью, даже шагов не слышно. «Идеальное создание природы для убийств» совсем некстати мелькает мысль в голове барменши. Она замирает, мужчина уже в шаге от нее, и его угрожающий питомец тоже. — Никлаус Майклсон — он протягивает руку для приветствия. — Камилла — не с первой попытки, получается, произнести свое имя. Все дело в том, что волк делает еще один шаг к ней, и начинает обнюхивать. Ей страшно пошевелиться, и протянутая ладонь остается незамеченной. Она только и делает, что смотрит на зверя. Просто не может оторвать глаз, когда встречается с янтарными глазами, в которых не проглядывает ничего человеческого, только голод. Глаза, внушающие ужас, и больше ничего. — Элайджа, не пугай девушку — и Майклсон опять касается шеи волка. Тот, будто не слышит ничего, опять вдыхает запах страха девушки, ему он не нравится. Развернувшись, волк скрывается в темноте дома, оставляя брата с новой девушкой. С трудом ему удается вспомнить, какой по счету раз, они пытаются избавиться от проклятия ведьмы, и каждый раз неудача. Незнакомка наверняка умрет от его клыков, и он проклинает себя за прошлое. Любовь к ведьме была глупостью, которую он пожинает уже несколько десятилетий. Она умерла, а он стал чудовищем Нового Орлеана, которым пугают детей и юных девиц. — Я покажу тебе комнату, где ты сможешь принять душ — Никлаус любезен на показ. — Мне нужно домой — шепчет Камилла, даже без волка хозяин особняка внушает только ужас. И все же она делает шаг, потому что бежать просто некуда. Она спотыкается не раз, пока следует за мужчиной по лестнице и темному коридору. Майклсон открывает одну из дверей, и пропускает ее вперед. Комната вся в приятных желтых тонах, и в центре огромная постель с балдахином, будто декорации к дорогому историческому фильму. — Располагайся, дверь справа — ванная, слева — гардеробная — сообщает Никлаус, и удаляется, как только Ками проходит вглубь спальни. Только, когда закрывается дверь, Ками понимает насколько влипла в неприятности. Ее трясет от холода, и она сразу же бросается в ванную, будто горячая вода смоет весь кошмар, случившейся с ней. Заметив стиральную машину, девушка кидает вещи в барабан и включает программу. Все специально подготовлено, и от этой догадки страх сковывает больше прежнего, даже пальцы от него онемели. Ками ступает под горячий поток, и пытается унять дрожь озябшего тела, но не помогает. Даже спустя полчаса она все так же дрожа, покидает душ и закутывается в белоснежный халат. В зеркале на нее смотрит запуганная и измученная девушка, с синевой под глазами и дрожащими губами. Странно еще не разревелась, еще не сошла с ума от таких событий, и она отступает к двери спальни. Делает шаг, и замирает, боясь сделать даже вдох. У постели лежит все тот же волк, и смотрит на нее во все глазищи. Она не знает, что он не хотел ее пугать, просто Никлаус просил присмотреть за ней. Часто девушки пытались сбежать, но скрыться от волка, что чувствует страх за несколько лиг, возможно лишь убив себя. Ками собирается сделать шаг назад, но Элайджа чуть отползает от кровати, будто пытаясь показать свои мирные намерения. Только вот она не верит, и все стоит в дверях. Она красива — отмечает волк, даже в обличии зверя он остается мужчиной, которому не чужды все эмоции и чувства. Ками некуда деваться, и она шагает к кровати, слишком вымотана, чтобы обращать внимание даже на страх. Волк отмечает ее дрожь и стучащие от холода зубы, в комнате действительно стоило зажечь камин. Девушка ложится, но не может согреться, тело просто бьет дрожью от перенапряжения. Как можно сомкнуть глаза, когда за каждым движением следит огромный волк с янтарными глазами, что при свете луны выглядит еще более угрожающим. Элайджа ждет, пока она согреется, но незнакомка даже не нырнула под теплое меховое одеяло. Халат не может подарить ей достаточно тепла, он слишком короткий, но открывает шикарный вид на стройные длинные ноги. Оборотень решает сделать, то чего раньше не делал никогда. Он поднимается на лапы и медленно шагает к кровати, а Ками от его действий прижимает колени к груди. Она так боится, отчего прижимается к кованой спинке кровати. Запах страха будит животные инстинкты зверя, но все же Элайдже удается сдержать дурную часть себя. В конце концов, он не может ее успокоить словами, а вой напугает куда больше. — Я не сбегу — заикаясь, шепчет она, когда волк забирается на кровать. Ее заверения правдивы, чутье еще не подводило его ни разу. Он ложится прямо рядом с ней, а у нее синеют губы от холода и леденящего ужаса. Он так близко, и Ками не может ни о чем думать, как о острых клыках. А Элайджа хочет ее успокоить, и начинает тереться мордой о ее ногу. С губ Ками чуть не срывается крик, когда волк лизнул ее кожу. — Что ты хочешь? — она совсем теряется, ведь волк проявляет себя совсем с другой стороны. В его глазах нет той злобы, лишь странная тоска и даже какая-то мудрость. Он растягивается на левой стороне постели, и страх ее чуточку отступает. Девушка по-прежнему дрожит от холода и прижимает колени к груди. Ее недоверие понятно, и Элайджа снова подползает к ней в плотную. Он кладет морду ей на ступни, и тепло его шерсти согревает совсем онемевшие пальчики. Сама не зная, что творит, Ками протягивает ладонь к нему. Рука дрожит, но все же касается мягкой шерсти, и волк поднимает взгляд, а после прикрывает глаза. — Ты хочешь меня согреть? — тихо спрашивает Ками, и как согласие — влажный язык опять касается кожи. Волк уже привычно занимает место на своей части кровати, и Ками осторожно ложится рядом. Дрожа, она прижимается к нему, будто только он может согреть, понять. Элайджа не может поверить, что она ему доверилась так легко. Другие девушки визжали, убегали и всячески избегали его даже в полнолуние. — Ты теплый, — шепчет Ками, уже согреваясь. Она накидывает покрывало, но все прижимается к волку, что проявил совсем неожиданную доброту. Так устала, и засыпает, обнимая зверя. Элайджа смотрит на ее расслабленные черты, она совсем другая. Он не хочет вспоминать прошлое, но в голову упрямо лезут воспоминания всех девушек, что он погубил во время ритуала. Становится тошно, ведь она тоже не переживет день равноденствия, ночь любви превратится в кровавое побоище. Лучше остаться волком навсегда, чем губить раз за разом ни в чем неповинных незнакомок. Его звериные инстинкты всегда берут верх, и он ведь просил Никлауса больше не приводить девушек. Ему хватило нескольких десятилетий безуспешных попыток, заклинание так и не пало, хотя ведьма, любившая его, давно умерла.