Послесловие

На кончике фитиля, в озере жидкого воска, плясало, извиваясь, маленькое пламя. Свечи, оставленные на столе без присмотра, растаяли под немилосердным огнем, заляпав подсвечник и пару бумаг. Лишь центральная, что была длиннее остальных, все еще горела, освещая маленький участок кабинета. Сиэль смотрел на этот крохотный источник света и молча позволял чужому рту оставлять влажные следы на коже. Он сидел в своем большом, не по размеру, кресле, а перед ним на коленях стоял взрослый мужчина – его личный секретарь. Большие руки бережно удерживали обнаженную стопу мальчика: Клода приводило в трепет ее благородное изящество. Медленно и невесомо он целовал ногу хозяина, но, поднимаясь выше, привычно утрачивал контроль – поцелуи становились обрывистыми и сильными, на грани боли. Когда Клод добрался до бедра, Сиэль закусил палец: дрожь прокатилась по всему телу, подняв строй мурашек. - Прошу прощения, - донеслось до его уха, а после были стянуты и отброшены в сторону шорты. Холодные руки легли на талию и, скользя, забрались под рубашку и жакет, оглаживая бока, лаская грудь и соски. Последний сладкий укус в бедро и, наконец, горячий рот захватил головку члена. От острого ощущения Сиэль зажмурился, дыхание сбилось, зубы крепче сомкнулись на пальце. Мальчик не издал ни стона, но кабинет наполнился влажными, бьющими по нервам, звуками, от которых немилосердно кружилась голова. Сглотнув, Сиэль опустил взгляд и встретился с пылающими глазами демона. Клод вдруг резко и целиком вобрал пульсирующую плоть – так глубоко, что Сиэль, не выдержав, вскрикнул и обеими руками вцепился ему в волосы, не то желая притянуть еще ближе, не то оттолкнуть прочь и прервать сладостную пытку. Беззвучно отворилась и тут же закрылась дверь. Захваченный ощущениями, Сиэль не заметил, как за его спиной оказался Себастьян. Раздался смешок. Юный граф в испуге запрокинул голову назад и был пойман: ладони в шероховатых, белых перчатках обхватили его лицо, а в приоткрытый рот скользнул язык в жадном и бесстыжем, горячем поцелуе. Сиэль застонал. Продолжая удерживать одну руку на затылке Клода, вторую он поднял к Себастьяну, впутав пальцы в шелковые пряди. Они были мягче и тоньше, чем волосы Фаустуса или даже самого Сиэля – в них было легко и приятно зарыться. Прервав поцелуй, Себастьян подарил мальчику порочную улыбку и обменялся взглядом с секретарем. Беззвучно договорившись, они подняли и перенесли своего маленького хозяина с кресла на ковер. Жесткий ворс защекотал нежную, чувствительную кожу, а холод пола странно взбудоражил. - Мой господин. Сиэль взглянул на нависшего над ним Клода, на сильную линию совершенного тела, на белесые капли семени на его губах, и молча развел подрагивающие колени. Снова раздался смешок. - Позвольте мне, - сладко прошептал Себастьян, и пара пальцев, уже без раздражающей ткани перчаток, скользнули в приоткрытый рот мальчика. Сиэль это терпеть не мог, но рот все равно наполнился слюной. - Ах, господин, - ласково и насмешливо мурлыкнул Микаэлис, обведя языком выступающий бугорок его шейного позвонка. Пальцами, влажными от слюны, он дразняще коснулся кольца ануса мальчика, погладил и, преодолевая сопротивление, стал ритмично проникать внутрь. Жар новой волной накрыл Сиэля. Пока Себастьян подготавливал его, Клод целовал тонкую шею, ласкал чувствительное место за ухом. Они ни на мгновение не оставляли тело юного графа, не давая дурману похоти рассеяться и пробудить стыд. - Довольно! – не выдержал Сиэль, но в следующее мгновение вскрикнул, принимая в себя Клода. – Больно! - Ну-ну, милорд, - мягко укорил его Себастьян и скользнул ладонью по гладкому животу мальчика вниз, к паху. Умелые поглаживания сняли первый приступ боли, расслабили напряженные мышцы, позволив Клоду войти до конца. Сиэль выгнулся дугой, раскрыв рот в беззвучном крике. Из глаз брызнули слезы, и он руками уперся в широкую грудь Фаустуса. - Как Вы прекрасны, господин, - в жарком восторге выдохнул Клод и, подхватив мальчика под бедра, вышел наполовину, чтобы войти еще глубже, еще резче. Сиэль протестующе замычал, но рот накрыл рукой Себастьян, уже терзавший грубыми поцелуями шею. Демоны делили и совращали его тело, как будут совращать и делить завещанную душу. Сиэль горел и изгибался в их умелых руках, стонал от наслаждения и томительной боли, проклинал и притягивал ближе, царапал ногтями и подавался навстречу толчкам. Он догадывался, что близится конец его контракта, и потому со всей пылкостью и страстью отдавался последнему греху. Ведь свеча горит особенно ярко перед тем, как погаснуть навсегда.