Мой Император

      Небольшая светлая комнатка, обклеенная кремовыми обоями с незамысловатым узором, похожим на разводы кофейной гущи. Пол выложен деревом, слегка темным; широкие окна занавешены полупрозрачными шторами, опускающимися до самого пола. Изредка легкий ветерок, дувший из окон, подхватывал эти невесомые кусочки ткани, заставляя трепетать и извиваться. Темный плинтус под побеленными потолками, словно очерчивающий помещение, придавал строгий вид, словно это был чей-то кабинет. Даже мебель, немного грубоватая, но не громоздкая, подталкивала на мысль, что это не жилое помещение.       Возле приоткрытого окна стоял маленький стеклянный столик, рядом с ним несколько кресел и небольшой, довольно симпатичный диван. В углу комнаты размещался шкаф с прозрачными дверцами, на полках которого стояли какие-то баночки и пузырьки с разноцветными микстурками. По обстановке можно было догадаться, что это медицинский кабинет.       На широком подоконнике сидел юноша с черными, как уголь, волосами. Кожа, с аристократической бледностью, на солнечном свете казалась едва ли не прозрачной, слегка блестящей, а темные глаза с тоской смотрели на улицу, в цветущий сад. Одет он был в легкие летние штаны, которые были чуть ниже колена; ноги были босы, а на плечах висел тонкий серебристый халат.       Парень сидел вот так, совершенно неподвижно, словно мраморная статуя, лишь изредка тяжело вздыхая, а затем, оглядываясь на дверь, снова возвращался к созиданию природы за окном. Там, на улице, все цвело и пахло, но на душе словно кошки скреблись. То спокойствие, даже безразличие, с которым он прожил всю свою удивительно долгую жизнь, сейчас куда-то улетучилось. Каждый шорох, каждое слово или звук, доносившийся из-за дверей, заставлял нервно вздрагивать, а сердце замирать в диком волнении. И он даже не знал, отчего. Вернее, знал, но просто стыдился это признать.       И вот, то, чего он так боялся, произошло – дверь в комнату медленно открылась, и в проеме показался чей-то силуэт. В лазарет, а это был именно он, вошел высокий молодой мужчина. Волосы его были белыми, как снег, длинными, спадающими на плечи и широкую спину. Кожа бледная, чуть ли не одного цвета с волосами, а глаза, красные, сверкающие, как тлеющие угольки. На нем были темные штаны, чем-то напоминающие брюки, только немного свободнее и не такого официального стиля, майка в тон к штанам, летние сандалии. На груди за майку были зацеплены очки.       Мужчина прошел в комнату и, прикрыв за собой дверь, снял очки с майки и надел их, после чего пристально посмотрел на внезапно побледневшего юношу. Тот все так же сидел на окне, но что-то в нем изменилось. Взгляд его стал немного настороженнее, дыхание сбилось, а руки сами начали нервно сминать полы халата. - Как Вы себя чувствуете, Ваше Величество? – Наконец, спросил мужчина. Он поправил очки и, сделав пару шагов навстречу собеседнику, остановился. - Имбер… я же просил… - вяло произнес тот, отводя взгляд. Вот этого-то он и боялся. Этого официального, почти безразличного отношения. Словно ведро холодной воды на голову вылили. – Хотя бы наедине, перестань так делать… - А, да, прошу прощ… - начал было он, но потом, опомнившись, резко остановился. – Извини. - Я же говорил, что мне это не нравится… - Да, прости. Я все никак не привыкну, - сказал Имбер. Он посмотрел на сидящего перед ним парня и невольно насторожился. Уже недели две прошло, а он все никак не поправится. Бледный, тощий, энергичностью даже не пахло. И это его очень беспокоило. – Как ты себя чувствуешь? - Уже лучше… - тихо ответил Зереф, не поднимая головы. Что-то такое скользнуло в его интонации, отчего ледяному магу стало немного не по себе, и тот, недовольно щурясь, подошел ближе.       Имбер встал почти вплотную к Драгнилу, но тот даже не посмотрел на него, все так же потупив взгляд в пол и не давая ему ни малейшей возможности увидеть своего лица. - Правда? – переспросил Юра, наклоняясь. - Правда, - повторил парень. - Что-то мне кажется, что ты врешь, - резко и как-то грубо заявил он, скрещивая руки на груди. Он не сводил взгляда с Зерефа, который, казалось, всеми силами пытался отстраниться от него. - С чего бы?.. - Хотя бы с того, что ты себя так ведешь. - Как? - Почему ты отворачиваешься?       От этих слов брюнет вздрогнул. По спине побежал холодок, а сердце болезненно заныло. Да уж, Имбера перехитрить сложно. И он с самого начала это знал, но все равно надеялся, что ему повезет… «Дурак ты, Зереф…» - подумал он про себя, натягивая халат на плечи. Было лето, но его отчего-то бил озноб, словно из окна дул ледяной ветер вперемешку со снегом. - Посмотри на меня, - сказал Имбер, чуть наклоняясь. Он протянул руку и, аккуратно взяв парня за подбородок, заставил повернуться в его сторону. Зереф не стал сопротивляться, но все же не решился посмотреть на своего собеседника, словно боясь чего-то. – В глаза, - строго произнес Юра. Да уж, теперь не отвертеться…       Зереф слегка замялся, но потом вспомнил, что Имбер его не отпустит, пока не добьется своего, и сдался. Он медленно, нерешительно перевел на него взгляд, и ему было так неудобно от этого, как будто он был в чем-то виноват. Имбер же, в свою очередь, пристально всматривался в его бледное, осунувшееся лицо и глаза, в которых было не то волнение, не то страх.       Виноват?.. Да, пожалуй, что так и есть. Его гложило чувство вины, чувство ответственности за этого человека, стоящего перед ним прямо сейчас. И от этого становилось ужасно неприятно. Ему и так было неловко, а под таким пристальным взглядом он и вовсе не мог долго находиться. Хотелось прямо сейчас вскочить и, что есть сил, побежать. Куда-нибудь, главное, подальше отсюда. Найти какое-нибудь укромное местечко, забиться в самый угол и сидеть вот так, в одиночестве, предаваясь ненависти и отвращению к самому себе. - Что-то не так? – наконец, спросил мужчина, заглядывая Драгнилу прямо в глаза, хоть тот и пытался не встречаться с ним взглядом.       Зерефа даже передернуло. Он всеми силами пытался держать себя в руках. Да, Имбер – человек понимающий, заботливый и все такое, но не может же он сейчас броситься ему на шею с рыданиями и извинениями… - Зереф. – строго произнес Юра. - Все нормально… - только и смог сказать тот. - Не ври. Я вижу, что ничего не нормально. Что с тобой происходит? Сидишь тут, вздыхаешь, даже в глаза мне посмотреть не можешь. И не поправляешься совсем. – Зереф все так же не произносил ни слова, молча выслушивая упреки. – Горничная жаловалась, что ты ничего не ешь. Почему? - Потому что не хочу. - Ты уже даже ходить не в состоянии. Продолжишь в том же духе, отправишься к праотцам. - Ну и пусть…       От этих слов у Имбера просто сдали нервы. Он старался быть спокойным и понимающим, но последняя фраза выбила его из состояния равновесия. Он, едва не зарычав, схватил парня обеими руками за плечи и, с силой встряхнув, окатил грозным взглядом. - Что значит «ну и пусть»?! – Процедил он сквозь зубы, смотря на побелевшее от страха лицо Зерефа, - Когда ты уже перестанешь планировать путешествие на тот свет?! Сколько раз я должен тебе это повторять? - Имбер… - испуганно прошептал Драгнил, смотря в пылающие злостью глаза напротив. - Жить надоело?! Ну так это теперь любой желающий тебе может устроить! Перестань дурью маяться и возьми себя, наконец, в руки!       Имбера уже просто несло, он практически не соображал, что говорит. Он прекрасно понимал, что в порыве ярости можно многое наговорить, о чем потом будешь жалеть и вымаливать за это прощение, но он просто не мог больше это игнорировать. Зереф всегда говорил ему, что жизнь – бесценная вещь, что ею надо дорожить, но в то же время собственную жизнь он ни во что не ставил. И это Имбера ужасно злило.       Он уже собрался зачитать ему гневную тираду по этому поводу, но, взглянув на лицо парня, решил, что этого лучше не делать. Кажется, он сказал что-то обидное…       Зереф просто сжался в комок в руках ледяного мага, хватаясь за грудь, словно ему было больно, а по щекам бежали слезы. Имбер просто понять не мог, что происходит. Но одно он понял сразу: нельзя быть слишком грубым. Зереф хоть и «суровый» черный маг, но в душе он по-прежнему ребенок, брошенный и одинокий. С ним нужно обращаться понежнее, особенно сейчас, когда он на пороге смерти и не желает этого менять. - Ты чего?.. – спросил Юра, ослабляя хватку и ласково приобнимая парня за плечи. Тот ничего не ответил, а лишь резко вздохнул и закрыл лицо руками. – Извини, я… ну-ну, успокойся…       Имбер мягко похлопал его по спине и, обняв, прижал к себе, надеясь, что это хотя бы немного его успокоит. Однако, особого эффекта это не дало, а, наоборот, сделало только хуже. Зереф, хоть и пытался держаться, не дать слабины и не показать свою по-детски наивную и обидчивую сторону, не смог больше терпеть всего этого.       Он чувствовал лишь вину перед Имбером, больше ничего. Только это мерзкое, почти отвратительное чувство, похожее на то, как червь выгрызает дыру в груди. Он понимал, что повел его на смерть, что едва не убил его. Что почти его потерял… - Ну, извини, – Имбер все пытался его успокоить, подбодрить, но толку с этих попыток почти не было. Действительно, что поделать с тем, кто всю свою жизнь питал ненависть к самому себе и мечтал только о смерти?.. – Я был слишком груб… просто… не люблю, когда ты так говоришь.       Зереф лишь снова вздохнул и, отворачиваясь, стер слезы рукавом халата, а потом опустил голову и тихо сказал: - Прости… - Что?.. – не понял Юра. - Прости меня… - повторил он, и его голос сорвался. – Прости, это я виноват… Мне так жаль… - Да о чем ты? – не понимал Имбер. - Из-за меня… ты чуть не погиб… вы все… чуть не погибли…       И тут он понял, о чем говорил Зереф. Эта глупая война… - Перестань, все же обошлось, - ласково сказал ледяной маг, убирая пряди волос с лица парня, - Мы все живы-здоровы, вернулись домой… - Но могли не вернуться! – неожиданно вскрикнул Драгнил, поднимая голову и хватая Имбера за майку. – Особенно ты!.. - Что-… - Ты хоть знаешь, как я испугался, когда нашел тебя, всего избитого и почти бездыханного?! Ты хоть знаешь, сколько времени ты пролежал на больничной койке?! Сколько раз врачи говорили мне, что ты не выживешь?! Знаешь?!       Он уже сорвался в крик. Его словно что-то раздирало изнутри, скреблось в глотке и сжимало сердце, отчего было дико больно и настолько невыносимо, что он хотел прямо сейчас выпрыгнуть из окна, разбиться насмерть и забыть о том, что его сейчас тревожило. Слезы предательски текли по щекам, в горле словно встал ком, и больше он не мог сказать ни слова, лишь изредка вздыхая и вытирая намокшие глаза. - Ты чуть не умер… - Но ведь я жив, верно? – произнес ледяной маг, - И сейчас я здесь. С тобой. - Но ты…       Однако, договорить ему Имбер не дал. Он обнял его и прижал к себе так сильно, как только мог, но нежно, боясь причинить ему боль. На секунду Зереф даже испугался, попытался вырваться, но потом, когда понял, что происходит, успокоился. А после и вовсе прижался к Имберу и тяжело вздохнул, как будто с плеч упал тяжелый груз, висевший на нем долгие годы.       Юра смотрел на парня, жавшегося к нему, и с каким-то непонятным трепетом обнимал его. Ему казалось, что, сожми он сильнее, Зереф просто сломается у него в руках, как тростинка. Даже тогда, пока он был бессмертен, он был тоненьким и хрупким на вид, а уж теперь, когда снова стал смертным, как и все другие люди, и вовсе казался Имберу хрустальным. Нежным. И очень ранимым. - Все хорошо, я здесь, с тобой, - ласково шептал он парню на ухо, отчего тот засмущался и прижался к его широкой груди. – Все хорошо…       Драгнил смущенно отвернулся и зарылся носом в белоснежные волосы мужчины, стараясь спрятать эти эмоции. Однако сейчас он был так близко к нему… он чувствовал тепло его тела, слышал, как бьется сердце в груди этого человека, как мягкие холодные руки гладят его спину и перебирают волосы… как горячее дыхание обжигает его шею, и как едва ощутимо губы касаются кожи за ухом. От всех этих ощущений голова шла кругом, а лицо и уши буквально пылали от смущения, но все же парень не мог заставить себя отстраниться и уйти… - Имбер… - прошептал он ему в шею, неуверенно обнимая его за спину. Руки слабо дрожали, а сердце в груди колотилось до боли быстро, отчего даже дышать стало труднее.       Юра посмотрел на Зерефа, на то, как он нерешителен, и лишь крепче обнял его. В голове было столько мыслей, столько вопросов, и так хотелось получить на них ответы… но сейчас не стоит. И вдруг он чувствует, как Зереф, дрожа, прижимается лбом к его груди, в том месте, где из-под майки виднеются бинты.       Та самая рана… та, из-за которой Имбер едва не попрощался с жизнью. Он до сих пор помнил, как лежал на земле, истекая кровью. Как рана на груди и сбоку живота горела и жгла внутренности, заставляя рассудок мутнеть от невыносимой боли. Как он думал, что умрет, не увидев своих товарищей… и не посмотрев в глаза тому, кто был для него дороже всех на свете. А дальше он видел все словно в бреду – в глазах двоилось, плыло и прыгало; звуков почти не было слышно, лишь эхом отдавались какие-то шумы, словно голова была воздушным шариком, наполненным водой. Тело казалось безумно тяжелым, и было так холодно… слишком холодно даже для него – повелителя зимы. А потом – темнота…       Очнулся тогда он уже в лазарете. В Альварезе. Вокруг суетились врачи, прислуга… но ему было не до этого. Единственный вопрос, который его тогда волновал – что стало с Зерефом? Жив ли он вообще?.. Но он узнал об этом только через несколько дней, когда говорил с Брандиш. Та рассказала, что все те дни, что Имбер провел между жизнью и смертью, Зереф ни на минуту не отходил от его постели, несмотря на то, что сам был тяжело ранен. И что не было его там в тот момент, когда Имбер пришел в себя, только потому, что врачи велели ему отдохнуть и увели в его комнату.       «Я подвел его…» - все, о чем он тогда думал. Он проиграл, и проиграл, как ему казалось, с позором. Он думал, что очернил имя Альвареза и своего Императора этим проигрышем... он знал, что не смог защитить его, как это полагается Щиту. И от этого хотелось провалиться сквозь землю. Эти воспоминания казались просто ужасными. Хотелось их забыть, как страшный сон. Но Имбер понимал, что сейчас на самом деле тяжело не ему самому, а тому, кого он сейчас прижимает к себе. И он знал, что нужно все это исправлять. - Она уже почти зажила, - тихо произнес он, немного отстраняясь, чтобы посмотреть в лицо парню, - Не нужно об этом беспокоиться. - Но она все еще болит, верно?.. – спрашивает Зереф, поднимая голову и встречаясь с алыми глазами напротив. - Болит, - отвечает Имбер, все так же тихо и спокойно, - Но не так сильно, как раньше. Скоро совсем перестанет. - Прости… - Не вини себя. В моем проигрыше твоей вины нет. Здесь только я облажался. - Но ведь это я начал войну… - Бог ты мой, сколько же раз тебе нужно сказать…       Имбер тяжело вздохнул. Действительно, сколько раз он уже пытался объяснить этому «мальчишке», что он тут ни при чем? Не меньше десятка, это точно. Но, похоже, этого было недостаточно. Он решил, что нужно попробовать еще раз.       Юра, прижав к себе Зерефа посильнее, поднял его на руки и перенес с подоконника на диван, а затем встал перед ним на колени. - Я уже говорил это, и не единожды, но повторю снова, - сказал он, взяв парня за руку и посмотрев в его округлившиеся от удивления черные глаза, - И повторю столько раз, сколько потребуется. Пока ты не поймешь.       Зереф промолчал. - Я – один из двенадцати Спригганов, твой меч и твой щит. Я обязан защищать тебя любой ценой и не пожалею своей жизни, если это спасет твою. Как и любой из двенадцати. - Имбер… - начал было Драгнил, но больше ничего сказать не смог. - Однако. Я готов отдать за тебя жизнь не только по этой причине, - на секунду ледяной маг замолчал и, словно в смущении, отвернулся. Но затем он снова посмотрел Зерефу прямо в глаза и продолжил: - Я убью и разорву на кусочки любого, кто посмеет тронуть человека, которого я люблю.       Драгнил почувствовал, словно его ударило током. Он был настолько смущен, что не мог нормально дышать, чувствуя, как у него буквально горит лицо. Ему даже казалось, что еще чуть-чуть, и у него из ушей повалит дым.       От каждого прикосновения веяло жаром, несмотря на то, что у Имбера были холодные руки. Зереф чувствовал, как его ладони пылают, и от каждого движения по спине бегут мурашки; как Имбер подносит его руки к губам, а затем мягко и горячо целует. - Я не прощу никого, кто сделает тебе больно, - шепчет он, не переставая покрывать поцелуями кожу парня, отчего тот смущается и вздрагивает от каждого прикосновения, словно его обдают кипятком. – И не переживу, если ты меня покинешь… - Имбер, что ты такое говоришь?.. – смущенно шепчет Зереф, отводя взгляд. Боже, знал бы этот мужчина, как стыдно ему сейчас было… видел бы, как пылают его щеки и горят глаза… - Я хочу, чтобы ты жил. Если ты не хочешь жить ради себя, то живи ради других. Ради меня. Вот, что я пытаюсь тебе объяснить, глупый…       Сколько нежности было в этих словах… сколько той теплоты и любви, о которой Зереф уже позабыл. И даже это «глупый» звучало так ласково, так приятно… настолько, что ему впервые за все эти годы захотелось жить.       Он всегда корил себя за то, что вообще существует, но… все это время, все эти годы, что он скитался по миру, проклятый и обезумевший от одиночества, он хотел лишь одного – чтобы кто-то его любил… хоть и считал, что ему даже думать о таком нельзя, он желал этого больше, чем чего-либо. - Хорошо, прости… я больше такого не скажу… - тихо сказал Драгнил, накрывая руку Имбера своей ладонью. – Я все понял. - Правда? – Имбер поднимает голову, и Зереф видит, что тот смущен не меньше: его щеки залиты румянцем, а глаза горят, словно в лихорадке. – Мне больше не нужно беспокоиться, что ты наложишь на себя руки? - Если только… ты обещаешь, что будешь меня любить… - нерешительно сказал Зереф, раскрасневшись еще сильнее. Ему с трудом давались такие слова, ведь прежде ему, можно сказать, не доводилось признаваться кому-то в любви. - До гроба, - твердо произносит ледяной маг, выпрямляя спину, словно он давал присягу. - «До гроба» что? – хитро переспросил парень, щурясь, как довольный кот. - Я даю слово… нет, клянусь, что буду любить тебя до конца своей жизни. До последней секунды… я весь твой.       После этих слов Зереф вдруг понял, что заулыбался. Сам не знал, отчего, но улыбался, а потом и вовсе начал смеяться. - Я сказал что-то смешное? – не понял Юра. - Нет, ничего, я просто… мне никто не говорил ничего подобного, и я… не знаю даже, плакать мне или смеяться… - Раз так, лучше уж смеяться. Не хочу видеть твои слезы. - Имбер… - с укором сказал Зереф, закрывая лицо рукой. - Что? - Если ты продолжишь такое говорить, я тут в уголь превращусь… - Ты и так черный, как уголек, - засмеялся Имбер, поднимаясь с колен и садясь рядом с Зерефом на диван. Тот сделал вид, что обиделся, по-детски надув щеки и отвернувшись, но Имбер вдруг прижался к его спине, обвив парня руками, и, смеясь, чмокнул в ухо. Так они и остались сидеть, обнимаясь и хихикая каждый раз, как их глаза встретятся.       В комнате воцарилась тишина. Им больше нечего было сказать друг другу, когда они понимали все без слов. Теперь все те мысли, тревожившие Зерефа уже долгое время, казались ему глупыми, а те страхи совершенно беспочвенными. И правда, чего он так боялся? Рядом с ним есть человек, который его любит, а остальное, как говорится, приложится. Оно уже и не важно.       Но вдруг тишину прервал Имбер. - Можно один вопрос? – поинтересовался он, слегка разворачивая к себе Зерефа. - Да, конечно, - отвечает тот, обвив шею Имбера руками. - Мой Император, - наигранно-торжественным тоном начал Юра, после чего рассмеялся и, спустя мгновение продолжил: - Могу я Вас поцеловать? - Вот же… ледышка… - пробубнил Зереф, - Если хочешь - просто сделай это… - Правда? Тогда, позволь…       Имбер слегка наклоняется и, приблизившись к Зерефу так, что между их лицами осталось всего каких-то несколько жалких сантиметров, замер. Он всматривался в эти черные глаза напротив, в это бледное, но в то же время румяное лицо, на эти маняще приоткрытые губы… он чувствовал, как Зереф обнимает его за шею, а другой рукой в волнении сжимает плечо, как он тяжело дышит, словно ему не хватало воздуха, и понял, что больше терпеть он не в силах. Еще секунда – и он придвигается еще ближе, а затем медленно, словно боясь спугнуть этот сладостный момент, прикасается своими губами к чужим, нежно, аккуратно… как в первый раз…       У Имбера были холодные, но очень мягкие губы, но, несмотря на это, Зерефу казалось, что он сейчас просто растает. Он чувствовал, как Юра зарывается рукой ему в волосы и мягко притягивает ближе, а потом горячее дыхание обжигает ему губы… нежные, почти невесомые прикосновения чужих губ, руки, гладящие спину, и этот поцелуй, словно дурман, сводит его с ума.       Зереф практически забывает обо всем и, забравшись Имберу на колени, обнимает его за шею, зарывшись в его белые шелковистые волосы. Этот поцелуй, жарче огня и слаще меда, выбивает последние остатки здравого рассудка, и уже оба они теряют связь с реальностью, полностью поглощенные друг другом и потерявшие счет времени… «Кажется, я не вовремя…» - думала Брандиш, аккуратно закрывая дверь комнаты, в которую сейчас было… нежелательно входить. Увиденное ее поразило, и она, краснея и нервно хихикая, тихонько поплелась в сторону своих покоев, в предвкушении потирая ладошки, - «Надо рассказать Мари, она просто упадет!»