Изменить мир

      Мысль сменить подвластительницу прочно поселилась в голове Али, и начала она с того, что стала знакомиться с другими женщинами. Не так, как раньше — это Нэйнси, а это Салах, а более конкретно. И выяснила один очень интересный момент: сильных женщин было мало. Капризных, избалованных, ленивых, глупых, каких угодно — пруд пруди. А вот тех, кто мог стать не то, что подвластительницей, но хотя бы хозяйкой, почти не было. Или, что вернее, Аля пока не могла понять, кто есть кто и на что они способны.       Хорошо ещё, что отец начал потихоньку узнавать тайны клана, как оказалось, он многое и многих помнил и готов был помочь дочери во всём, особенно, если это касалось устранения Талины. Стараниями Али у него теперь было подобие семьи, слава Тьме, без супруги, зато имелись два зятя, что с уважением относились к Антэйну. Иногда ему казалось, что это всё неправда, и он по-прежнему болтается где-то среди бескрайних вод Мюргила. Но налетал холодный ветер, намекающий на скорую осень, и Антэйн понимал, что он на Изначальном: только тут удивительно сочная трава, покрывающая лужайки изумрудным ковром. На одной из них как раз стоял старший зять и вертел в руках новую газонокосилку.       Ян мрачно рассматривал новую машинку для стрижки травы на лужайках. Он как-то незаметно взял на себя эту обязанность, освободив от этой работы помощников садовника. Мужчине нравилось неторопливо идти следом за механическим жуком, глядя, как остаются позади ровные полосы скошенной травы. А потом она подвяливается и умопомрачительно пахнет солнцем и летом. Почему-то потом, осенью, запах стоит совсем другой, более тусклый, с гнильцой. Но вчера газонокосилка сломалась: откуда-то снизу пошёл дым, и она перестала работать. Леди Талины не случилось на месте, а её заместительница, леди Калли лишь неодобрительно покачала головой и, с ворчанием, выдала новую. Она недавно прибыла из дальнего поместья и пока судила по справедливости. Вот потому Ян получил новое оборудование без криков о своём неумении работать и обещаний выпороть. После последних приказов госпожи клана, было запрещено наказывать любого, даже последнего раба, пока она сама не позволит это сделать.       И вот теперь Ян смотрел на это уродство, с тоской вспоминая свою прежнюю газонокосилку, такую небольшую, удобную, в чём-то даже симпатичную. А тут грубо сделанный корпус, торчащая ручка, и вообще вся она жуть какая страшная. — Ян? — услышал он знакомый и родной голос.       В компании двух щенков к нему подходил Тор, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца. Вот он уже принял Алю, не сразу, но как только поверил, что прежняя супруга ушла безвозвратно. Даже дерзить себе позволял, той же леди Талине, например. Ох, как же злилась женщина, срывая злость на всех, кто подвернётся под тяжёлую руку. А ведь не зря бесится леди, не зря: госпожа ищет ей замену уже открыто, вот-вот объявит об отставке, и у них появится новая подвластительница. Скорей бы! Так надоело оглядываться каждую минуту. — Ты что-то хотел, Тор? Или просто так вышел, погулять? — Скорее, выгулять, — Тор кивнул на играющих щенков. — Я не хотел, только-только начал разбираться в новой программе и на тебе, им приспичило. — Давно бы попросил у госпожи позволения приставить к ним рабыню или раба. — Нет, Ян, — покачал головой младший, — это мои собаки и моя забота. — Как знаешь… — Он прав, старший, — негромко проговорил Антэйн, неожиданно появившийся рядом. — Госпожа позволила ему принять опеку над щенками, он должен сам воспитать и вырастить их. — Да… наша госпожа… — Ян покосился на высокие окна, за которыми находился кабинет супруги. Раздвинутые шторы позволяли увидеть, что комната пуста, и по подоконнику важно прохаживался толстый голубь, заглядывая внутрь, то ли собираясь влететь сквозь открытое окно, то ли опасаясь возвращения хозяйки.       Ян снова посмотрел на газонокосилку, потом перевёл взгляд на супруга — а вдруг тот сможет помочь и отремонтирует прежнюю? — И как она тебе? — дружелюбно спросил Антэйн. — Не нравится, — ответил Ян. — Совсем? А почему? Нормальная же вроде бы. — Нормальная? Уродка редкостная, разве ты не видишь? — горестно вопросил Ян, немного утрируя свой тон. — И ничего не уродливая, вполне себе симпатичная. А даже если и так, куда ты денешься? — Никуда, это ты верно сказал, прежнюю не вернуть, буду мириться с этой. — Привыкай, — Антэйн кивнул зятьям и направился в комнату: несмотря на осень, ему немного напекло голову.       Ян снова покосился на окна кабинета госпожи, и ему на мгновенье показалось, что там мелькнула какая-то тень. И вновь вернулся к газонокосилке — что же делать, нравится или нет, а траву косить надо. И он так и не понял, что за шторой стояла в этот момент супруга, зажимая рот руками, чтобы не закричать, а в ушах всё ещё звучал голос мужа: «уродка редкостная», «буду мириться с этой»…       Всё снова… она опять поверила, и её опять предали. Опять и опять. Она уродка… это мерзкое пятно… Наверное, оно будет преследовать её всегда. И каждый раз она будет доверять, и её опять предадут. Аля не плакала, только дышала судорожно, всхлипами. И вдруг накатила злость. Напели что-то про смерть, про защиту, про долг, а на самом деле смеялись за спиной, называли уродкой… Привратница? Да плевать на это. Сила? А она просила эту самую Силу? Защитница? Ха! Кому другому расскажите, вон сколько ушей свободных. И правильно говорила мать — не верь никому. Приманили лаской, наобещали в три короба, усыпили, притворялись. Притворялись? Да! А ещё говорят, что мужчины не умеют! Ещё как умеют! Вот зачем им она, если им и вдвоём хорошо? Она же видит, как мужья смотрят друг на друга, как заботятся, не то, что о ней. Цветы принесли, сказали, что это символ верности. Угу, а она, дурочка, поверила, расслабилась. Ну и что? Вот теперь получила полной мерой. Всё, на этом — всё. Она, Аля, больше никому верить не собирается. Довольно с неё.       Спустя час Аля открыла Двери и ушла, даже не оставив записку.       Ян с Тором обыскали всё, что им было доступно, но безуспешно. Они не стали бездумно бродить по Изначальному, а попросили помощи у лэйне. Перевёртыш, по прежнему живущий в выделенной ему комнате, сначала отнёсся к просьбе с подозрением. Но после согласился помочь и теперь они все вместе проверяли каждый закоулок большого дворца, благо им сразу было сказано, что его пределов Привратница не покидала — стоянка флаеров была заполнена. Охватившую их панику пока удалось скрывать: остальным сказали, что Привратница отправилась с проверкой в подвластные миры. Мужчины искали супругу, пытаясь не замечать торжествующих взглядов Талины, и всё больше понимали, что на Изначальном Али нет. Нет, её Сила осталась — вплетённая в Сеть, она надёжно защищала от проникновения Тварей, но самой Али не было. ***       Кэйтрия своим видом напоминала фантастические миры качественных фильмов. Небоскрёбы, заканчивающиеся посадочными площадками для воздушного транспорта — с поверхности он напоминал пёстрый рой насекомых, зелёные островки, яркие вывески, сияющие огнями, шум и пестрота. Але даже показалось, что она попала на съемочную площадку, но запахи, сопровождающие большие города, быстро убедили её в обратном. Она брела по улицам, вертела головой и чувствовала себя провинциалкой, приехавшей покорять «огни большого города». На краю дорожки — их, кстати, было две: самодвижущаяся и обычная — стояла девчушка с нелепым бантом на голове и корзинкой с цветами. Ну, настоящая цветочница, как в старых картинах. — Купите цвиточик, мэнна, — с таким чудовищным произношением проговорила девчонка, что сразу стало ясно: выросла она не в благополучном районе. Аля даже припомнила старую пьесу, кажется, Бернарда Шоу, читанную давным-давно.       Она тогда с удовольствием знакомилась с творчеством этого автора, зато фильм, поставленный по «Пигмалиону» её не впечатлил. Наверное, потому что девушка не могла представить себе Элизу Дулиттл*, поющую песни на лестнице чужого дома, хотя актриса ей очень нравилась. Аля с сомнением посмотрела на грязные пальчики, протягивающие ей хрупкие цветы, и отрицательно покачала головой. — А скажи-ка, милая, где здесь можно остановиться? — Такой благородной мэнне нужен хороший приют, — согласилась цветочница, — туда идите…       Аля глянула в указанном направлении — и в самом деле, там виднелся знак приюта, как в этом мире называли отели. — Спасибо, — в ладошку цветочницы упала мелкая монетка, и Аля, не слушая благодарностей, пошла заселяться на жительство.       Дом, по сравнению с соседними, выглядел почти новым, а внутри так вообще приятно удивил свежей отделкой, почему-то в фиолетово-белых тонах. За стойкой сидела пожилая дама в строгом платье с белым воротничком и старательно что-то подсчитывала на большом старомодном калькуляторе, по крайней мере, Але это приспособление напомнило именно его. — Двадцать восемь помноженное на тринадцать будет… — Простите, мэнна, — Аля уже поняла, что в этом мире именно так следует вежливо обращаться к женщинам, — не могли бы вы подсказать, где я могу снять комнату? — Здесь, — коротко ответила служительница, осмотрела Алю с ног до головы, что-то подсчитала в уме и проговорила: — у нас имеются номера на любой вкус. Вам на каком этаже? Есть на двадцать пятом, сороковом и сто шестнадцатом. — Ой, — Аля испугалась, что её засунут куда-нибудь под самые облака и поспешила спросить, можно ли ей осмотреть номера. Получив утвердительный ответ, сопровождающего с ключами и энергичный кивок в сторону лифта, девушка послушно отправилась выбирать комнату.       Начали осмотр с двадцать пятого этажа. Как выяснилось в процессе, проживали в приюте, как временные постояльцы, так и постоянные, снимающие квартиры: номера были на любой вкус. Провожатый, шустрый конопатый юноша с редкими усиками, пояснил, что вот здесь как раз обитали одинокие пожилые женщины. Аля посмотрела на вышивки, сплошь украшавшие стены, и подумала, что это можно было не говорить. На диванчике в холле как раз сидели два таких «божьих одуванчика» — одна с ослепительно-рыжими волосами, которые дико сочетались с изумрудным платьем и красными туфлями, и вторая — в уютном домашнем халате и в бигудях на голове. Але на миг показалось, что это бывшие соседки, перенесённые с приподъездных лавочек прямиком в мир Кэйтрии.       На этаже царила атмосфера внимательности, подозрительности и пахло сдобой. Але тут как-то не приглянулось. Сороковой этаж был смешанным: в правом крыле одноместные номера с санузлом и гардеробной, а в левом — одно, двухкомнатные квартирки, маленькие и уютные. Девушка подумала, что в такой квартире она вполне могла бы жить и уже открыла рот, чтобы согласиться, когда провожатый предложил осмотреть ещё и сто шестнадцатый этаж.       И там Аля буквально потеряла дар речи: по коридору шаталась шумная толпа молодых и не очень людей, одетых пёстро и ярко. Гремела музыка, в самом конце правого крыла стояла барная стойка и множество столиков, между которыми слонялись, танцевали, стояли посетители. Мерцали огни цветомузыки, у шеста в центре извивались двое — парень и девушка, вокруг колыхалась куча народа разной степени вменяемости. — Вот! — с гордостью проговорил провожатый. — Тут у нас студенты живут, по двое, а то и больше в комнатах. Дёшево очень. И весело у них тут! Хотите?       Аля представила себе вечные студенческие вечеринки и решительно помотала головой: скрывать от ушлых студентов узор на щеке, сейчас тщательно замазанный от досужих взглядов, будет очень трудно. Нет, ей бы что потише. Не как тот мир вышивок и пончиков на двадцать пятом этаже, а что-нибудь более спокойное и не такое затхлое. — Тогда вам лучше на сороковой, — погрустнел провожатый. — Идёмте, я покажу вам однокомнатную квартиру. — А сколько это будет стоить? — Пятнадцать монет в месяц, — последовал равнодушный ответ.       Аля прикинула свои финансовые возможности, порадовалась, что не поленилась взять побольше, и решительно кивнула. Спустя полчаса она уже осматривалась в своём новом жилище. Мужья, отец, противная подвластительница и обязанности Привратницы, всё это осталось в прошлом: тут ей никто был не нужен. А защита на сети простоит ещё долго, да и подпитывать её можно и из этого мира. Решено, пусть они все катятся с горочки, а она поживёт немного для себя. Пора бы уже, на самом-то деле. ***       На столе у Старейшей Привратницы звякнул колокольчик, и Ригнак махнула рукой над окном связи. — Высокоуважаемая госпожа Ригнак, — прозвучал взволнованный женский голос. — С вами говорит подвластительница Шестого сегмента, леди Талина. Сообщаю вам, что наша новая Привратница, госпожа Алевтина Винтер, исчезла в неизвестном направлении, оставив свои обязанности. — В Шестом секторе новая Привратница? — уточнила Ригнак. — Да, госпожа… — Почему же она ни разу не посетила Совет, не говоря уже о том, чтобы представиться Большому Кругу? — А… э… — Талина замялась, не зная, как сказать, что послания от Совета не передавались Алевтине. — Хорошо, — Ригнак не стала ждать, пока та придумает подходящий ответ, — я поняла. Совет примет меры. Благодарю за сигнал. — Спокойной жизни в ваших мирах, госпожа Ригнак…       Окно погасло, а Ригнак всё ещё задумчиво смотрела на переговорник. Странно, что новая госпожа не представилась, но ещё более странно, что она ушла, оставив подопечные миры без защиты. — Пожалуй, с этим делом нужно разобраться внимательней… ______________________ *Если кто не знает, это героиня пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион» (1912), та самая цветочница, которую профессор Генри Хиггинсон учил говорить, как «леди». В фильме «Моя прекрасная леди» (1963), так не понравившимся Але, роль Элизы Дулиттл исполняла Одри Хепбёрн.