floraison

      Иваизуми о растениях не знал решительно ничего. В родительском доме, ему помнится, имели место быть горшки с чем-то зеленым и цветущим, ребенком он даже получал выговоры, забывая поливать их в отсутствие матери. В своей же маленькой квартирке, в теперешнем его пристанище, он не держал ничего, требуещее его внимания и ухода. Поспевать бы менять рубашку на выцветший свитер и скорее на очередную подработку. Иваизуми кружило вместе с сорванной пожелтевшей листвой, гоняло в осеннем хороводе дней. Он несся, перепрыгивая недели и календарные листы, пугаясь глядеть по сторонам. Запутавшись в проходящих днях, Иваизуми запутывался сам в себе. Все это было неправильным; с полдюжины рабочих мест, дурацкие профильные предметы или взятые из библиотеки книги. Все это было подделкой. Иваизуми не был собой и он это знал.       Тоору до смешного просто привязывает к себе Иваизуми, так крепко, будто обматывает их двоих прочным садовым шлангом из подсобки. Иваизуми только хрипит что-то, пока Тоору, держа за плечи, встряхивает его пару раз, а потом улыбаясь и неотрывно глядя в глаза удивленного парня, хлопает его по куртке, как старый ковер, оттряхивая от сомнений и тяжелых липких мыслей, берет его ладони в свои и растирает, переходя на предплечья, заставляя ощущать свое тело. Иваизуми чувствует теплое покалывание, сжимает пальцы, судорожно глотая воздух, как после марофона, марофона, длящегося всю его жизнь, до этого самого момента, когда его не отпускают ни на секунду темные теплые глаза напротив. И Иваизуми останавливается, ощущая под ногами твердый паркет и навязчивый запах сырой земли, пропитывающий всю комнату, и потрескивание лампы над головой, которая видимо перебоит, нужно будет глянуть, и голод, Иваизуми не обедал сегодня, это он тоже чувствует, остро, в первый раз за черт знает сколько времени. Перед глазами не плывет, картинки не бегут, не наскальзывают, не сменяют друг друга, ничего не меняется, все замерло и слышно только как сердце бухает прямо в ушах, потому что хозяин цветочного магазина стоит прямо здесь, перед ним, за прилавком и не торопит его с ответом, только ждет, и Хаджиме кажется что он стоит уже минут восемь, так и не выдавив из себя даже приветствия, а Тоору только смотрит, и улыбается, и ждет. И это в первый раз когда Иваизуми осознает, что можно не спешить, не торопиться с ответом, Тоору может подождать, он будет его, Иваизуми, ждать столько, сколько понадобится, и в мгновение когда его посещает эта мысль Иваизуми знает, что вот оно, вот то место, его секретное убежище, логово, крепость из позабытых детских лет, его обетованная земля - это Ойкава Тоору.       Тоору говорит, что у каждого ростка свое собственное время, поэтому они терпеливо ждут пока маленькие зеленые растеньица пробиваются сквозь почву наружу, к свету, не тревожа молодые побеги. Он отмахивается, возвращаясь к работе, когда весь их посев, за исключением двух маленьких горшочков, прорастает. Иваизуми, открывая магазин еще через три дня, замечает два крохотных зеленых ростка выбившихся из земли. Ойкава на это только улыбается.