Снежная девочка

Ей давно перевалило за триста, а она всё неслась куда-то наперегонки с северным ветром да отплясывала странные танцы босиком на льду. Ей давно перевалило за триста, а она всё вырисовывала холодным пальцем витиеватые узоры на окнах да пыталась найти что-то в бездонном звёздном небе. Ему было почти-семнадцать, а он всё верил в неё и не хотел отпускать. Ему было почти-семнадцать, и он был выше её на голову. Ему было почти-семнадцать, он хотел держать её за руку и шептать смешные глупости ей в ушко. Он был почти-взрослым. Ему хотелось, чтобы она осталась с ним навсегда. Ей перевалило за триста, а она не хотела и слышать ни о каких дурацких чувствах, ей больше нравилось играть в снежки. Ей перевалило за триста, а она отдёрнула ладонь, случайно соприкоснувшись с ним пальцами, и неловко рассмеялась в ответ на его пронзительный, выжидающий взгляд. Ей перевалило за триста, а она до сих пор не хотела ничего решать – только нести людям снег и радость. Ему было почти-семнадцать, и он пытался схватить её за край обледеневшей толстовки, пытался пообещать, что они обязательно увидятся вновь. Ему было почти-семнадцать, и он прижал её к себе, уткнулся носом в светлые волосы и шептал что-то очень тёплое. А она улыбнулась задорно и растворилась в морозной предрассветной дымке. Ему было почти-семнадцать, а ей перевалило за триста. Она всё так же неслась куда-то наперегонки с северным ветром и плясала босиком на льду. А он больше не мог её видеть. Повзрослел, наверное, слишком быстро.