Яблони на Марсе

Мне очень хорошо быть рядом с тобой. Просто хорошо быть рядом. (Моя Мишель - Тёмные аллеи) Минсок чувствует себя неловко, потому что парень напротив высокий, красивый и очень стильный: выбеленные волосы, плотно облегающие длинные ноги брюки и тонкая майка без рукавов. Сам Минсок одет в потрепанный джинсовый комбинезон, свободную линялую футболку под ним, на ногах — стоптанные кеды, за спиной — старый рюкзак из грубой ткани. В рюкзаке у Минсока громоздкий гипер-куб. Совсем не такой крутой, как маленький брелок в руке у высокого парня: изящный синий кубик на тонкой цепочке. Очень дорогая штука. Если бы Минсок встретил этого незнакомца где-то в другом месте, то торопливо прошел бы мимо, опустив голову. Но здесь, на Марсе, они едва ли не единственные люди в обозримом радиусе. В руках каждый из них держит лист электронной бумаги, подтверждающий право владения старомодным двухэтажным домом и прилегающим к нему участком: десять километров сухой красной земли в любую сторону. Минсок качает головой и смотрит на незнакомца рассеянно. Минсок отдал большую часть своих сбережений, чтобы купить этот дом, и теперь совсем не знает, что делать дальше. Он всегда считал себя внимательным и осторожным и так глупо попался: дал себя обвести вокруг пальца какому-то захудалому агентству недвижимости с Плутона. — Готов поспорить, что такого агентства уже не существует, — говорит высокий парень, помахивая листом. — Кстати, меня зовут Хуан Цзытао. Зови меня просто Тао. Он протягивает узкую ладонь, и Минсоку ничего не остается, кроме как пожать ее. Тао рассматривает его, задумчиво наклонив голову к плечу. Минсоку становится немного не по себе. Он вздыхает и спрашивает о том, что его тревожит: — Что нам теперь делать? — Жить, — просто отвечает Тао. — И надеяться, что в ближайшее время сюда не прилетит еще десяток-другой хозяев. С этими словами он взбегает по крыльцу, открывает магнитным ключом старомодную деревянную дверь и входит в прохладу, темноту и пыль. Минсок торопится за ним и потрясенно останавливается, едва обойдя первый этаж. Все так, как было на ярких буклетах и в старинных книгах: настоящий «земной» дом позапрошлого столетья. Конечно, неизбежно напичканный электроникой, но все равно удивительно уютный: небольшие комнаты, мягкая мебель и открывающиеся окна. Скрипучая лестница, множество навесных шкафчиков на кухне, кафельная плитка в ванной — все это приводит Минсока в неподдельный восторг. Он мечтал о таком доме с тех пор, как узнал, что сам — из «землян». Минсок был вывезен младенцем с агонизирующей планеты на эвакуационном корабле. Сейчас Земля чернеет выжженной поверхностью, летит вокруг Солнца немым укором человечеству. Той его части, что еще помнит о своих корнях. Остальные — рассыпаны по вселенной, счастливы своим неведением, воюют на новых территориях, умирают и живут. Минсок садится на диван и прикрывает глаза. "Неужели я не сплю?" — думает он. Десятки прочитанных книг позволяют ему думать, что Марс — это почти Земля. Потому что сотни лет земные люди грезили о Красной планете, о космических путешествиях и о садах, взошедших на сухой земле. Брэдбери, человек далекого прошлого, не мог ошибаться. Минсок уверен, что прибыл домой. Тао шумно опускается в соседнее кресло, выбивая из него облачко пыли. Минсок украдкой смотрит на него сквозь полуопущенные ресницы. То, что придется делить свой дом с кем-то, для Минсока становится неожиданностью. Но в глубине души он рад, потому что всегда боялся остаться один и потеряться в огромном мире. — Меня зовут Ким Минсок. Расскажешь о себе немного? Мы теперь все-таки соседи. — Я работаю веб-моделью с шестнадцати лет. — О, — Минсок распахивает глаза. — Пару месяцев назад я сглупил и дал одному клиенту свой адрес. Он был очень приятным парнем, приехал ко мне и жил какое-то время. А потом он начал ревновать к моей работе и вести себя… Не совсем адекватно, — Тао задумчиво барабанит пальцами по журнальному столику, — Я улучил момент и сбежал, прихватив самое необходимое. У меня было кое-что на счете, и в агентстве я попросил подыскать мне дом в самой глуши. Они предложили Марс, и вот я здесь. Тао щурится и смотрит на Минсока. Минсок откровенно разглядывает его в ответ, потому что никогда не видел веб-моделей. Он знает, что это что-то вроде дистанционных секс-услуг, которые особенно популярны были лет двести назад, пока не придумали более эффективные способы получения удовольствия. Но все новое — это хорошо забытое старое, и веб-моделинг снова завоевывает виртуальное пространство. — А ты? — спрашивает Тао, которого совершенно не смущает чужое пристальное внимание. — Зачем ты здесь? Минсок отводит глаза и отвечает честно: — Чтобы выращивать яблони. Тао приподнимает брови, но только качает головой и пожимает плечами. Они молчаливо соглашаются принять друг друга такими, какие есть, и попробовать ужиться. * * * Никто больше не прилетает, чтобы заявить на дом свои права, и Минсок с каждым днем начинает чувствовать себя увереннее. Они с Тао выбирают себе по спальне на втором этаже. — Эта будет моей, — говорит Тао, вызывая на дверь электронную панель. — В плане дома указано, что она с повышенной звуконепроницаемостью. При специфике моей работы это то, что надо. Не возражаешь? Минсок не возражает. Для себя он выбирает самую маленькую, но самую уютную комнату. Окно выходит на солнечную сторону, и Минсок рад просыпаться от теплых лучей на своем лице. Он достает из гипер-куба все свои нехитрые пожитки, раскладывает их в шкафу и принимается за уборку. Большую часть работы он делает своими руками просто потому, что ему так нравится. Электронный интерфейс дома оказывается ненавязчивым, и Минсок позволяет себе полностью погрузиться в такую жизнь, какой она была когда-то давно, знакомую по книгам и почти родную. Тао работает шесть дней в неделю, воскресенье — выходной. Минсок быстро привыкает к тому, что редко видит соседа. Обычно Тао быстро пьет крепкий кофе на кухне по утрам и вечером заваривает лапшу, появляясь внизу на пятнадцать минут. Он слишком худой при своем росте, но Минсок молчит, боясь показаться невежливым или бестактным. Выходной Тао также предпочитает проводит в своей комнате. Минсока это немного расстраивает, но он снова ничего не говорит. Полностью погружается в радостные хлопоты: спустя две недели на задний дворик прибывает беспилотник с продуктами, какой-то мелочью, заказанной Тао, и с саженцами яблони. Настоящей яблони, земной, пусть и выведенной в питомниках Сатурна. Минсок держит саженцы в руках, как великую драгоценность, и пугает соседа своей рассеянной, но невозможно яркой улыбкой. Минсок сразу приступает к делу: долго рыхлит землю перед домом, так глубоко, как может. Обильно поливает ее водой, снова рыхлит и снова поливает. Только когда ему кажется, что почва становится достаточно мягкой и влажной, он высаживает яблони. И каждый день пропадает рядом с ними, копаясь в земле и чувствуя себя самым счастливым человеком во вселенной. На пару недель Минсок совсем забывает о Тао, а потом находит среди своих выстиранных вещей чужую футболку. Он думает, что ничего страшного не случится, если он быстренько заскочит в спальню к соседу и отдаст ее. Он не будет его отвлекать, просто засунет футболку в шкаф и выйдет. Минсок приоткрывает дверь, и осторожно заглядывает внутрь. То, что он видит, заставляет его раскрыть рот и забыть обо всем: свет приглушен и Тао лежит на большой кровати совершенно голый. На тонких ногах чернеют капроновые чулки, еще один привет из прошлого. Клиент смотрит на Тао с большого настенного экрана. Смотрит, как тот медленно ласкает себя, одну руку положив на свое возбуждение, а другой — щелкает резинкой чулка по худому бедру. Минсок бледнеет, краснеет и едва не вскрикивает, когда Тао издает низкий протяжный стон и изливается себе в руку. Экран гаснет, и Хуан садится в кровати, вытирает руки полотенцем, деловито поправляет чулки и откидывает со лба влажные волосы. Звучит мелодия нового вызова, и он снова откидывается на подушки, широко раздвигая ноги. Минсок чувствует, как колотится о ребра его сердце, плотно прикрывает дверь и прислоняется к ней, утирая выступившие на лбу капельки пота. Он думает о том, что у Тао чертовски сложная работа. С тех пор Минсок начинает заботиться не только о своих яблонях, но и о Тао. Готовит ему полноценный завтрак, варит кофе, берет на себя стирку его вещей и уборку комнаты. После окончания рабочего дня Минсок меняет постельное белье Тао, а его самого отправляет есть сытный ужин. Тао сначала удивляется перемене в соседе, а потом только хмыкает довольно и принимает все, как неизбежное. Минсоку нравится быть полезным. Он смотрит, как тянутся к желтоватому небу яблони, и все внутри поет. Он смотрит, как смягчается лицо Тао, когда тот убеждается, что вкусная еда все так же ждет его на кухне, и у Минсока на душе тепло-тепло. Из семи саженцев приживаются и пускают корни в землю Марса только пять. Но Минсок все равно светится, наблюдая, как его совсем еще низкие и тонкие яблоньки готовятся впервые зацвести. Они оказываются удивительно стойкими: терпят и дневную жару, и ночной холод. Весь Минсок пронизан робким ожиданием чуда. Тао проникается сиянием соседа и начинает проводить больше времени где-нибудь неподалёку от него. В свой выходной он больше не прячется в комнате, а спускается в гостиную, сидит на диване, лениво переключая каналы телевизора, или смотрит в окно на то, как Минсок занимается своим маленьким садом. * * * Проходит четыре месяца. Минсоку начинает казаться, что они с Тао — настоящие марсиане. Оба быстро привыкают друг к другу, к редким дождям и красноватой пыли, проникающей в открытые окна. Минсок безжалостно стирает ее влажной тряпкой во время уборки. Он думает, что, возможно, готов провести на Марсе всю оставшуюся жизнь. Если, конечно, рядом кто-то будет. Не обязательно Тао, но… Минсок считает своего соседа очень милым и надеется, что тот проведет с ним так много времени, как получится. Тао лежит в шезлонге, подставив солнечным лучам свое бледное тело. На нем только узкие плавки и солнцезащитные очки. На пластмассовом подлокотнике стоит тюбик с кремом, обещающим стопроцентную защиту от загара. Зачем Тао столько защит, Минсоку неясно. Он украдкой посматривает на него, окапывая яблони. Они зацвели совсем недавно, и Минсоку пришлось повозиться с искусственным опылением. Он не уверен, что все сделал правильно, потому погружает руки в землю и старается не думать о плохом. Тао лениво листает новости в планшете. — На Б4Т2 нашли нефть. Теперь Альфа-отряд и Второй Звездный Флот воюют за месторождение, — говорит он. — Нефть же признали самым неэффективным топливом во вселенной, — Минсок удивленно поднимает голову. — Зачем из-за нее воевать? — Так они по привычке, — объясняет Тао. Минсок успокаивается и продолжает увлеченно копаться в земле. — Скучно, скучно, скучно, — Тао листает страницы, хмурится и закусывает губу. — О, звездные сплетни! Его лицо светлеет, и он долго изучает раздел светской хроники. — Ты только послушай! — его возмущению нет предела. — «Самая известная в Четырех Галактиках веб-модель Пак Чанёль женится на своей клиентке, владеющей огромной сетью ресторанов быстрого питания. Фото счастливых молодоженов прилагается». Я всегда знал, что Чанёль своего не упустит! Расчетливая сволочь. — Может, у них действительно любовь? — предполагает Минсок. Тао громко фыркает и подходит к нему, морщась, когда босые ступни вязнут в мягкой земле. Поворачивает планшет так, чтобы Минсок мог увидеть фотографию на экране. Минсок задумчиво трет нос тыльной стороной ладони, пачкая его красным. — Ну… — тянет он. — Левые восемь щупалец у невесты очень симпатичные. Тао улыбается и протягивает тонкие пальцы к лицу Минсока. Аккуратно стирает грязь с кончика носа и откидывает со лба влажную челку. Минсок краснеет и опускает взгляд. Тао тихо смеется и возвращается в шезлонг. * * * Минсок так увлечен своей новой жизнью, что совсем забывает о деньгах. О деньгах, которые заканчиваются неизбежно и неожиданно. После покупки дома у Минсока оставалось еще немного в электронной валюте, и он надеялся, что найдет подработку в интернете, но Марс, яблони, Тао… Все это закружило, затянуло, опьянило и заставило забыть обо всем на свете. Надо как-то выкручиваться, и Минсоку очень хочется обойтись без богатых невест. Он торопливо изучает интернет-биржи, но они давно не могут предложить чего-то стоящего. Вознаграждение за мелкие заказы — форматирование звездных карт, переводы с различных языков и наречий, курсовые работы на самые причудливые темы — не покроет текущих расходов. И Минсок думает, что его ожидает длительное полуголодное существование. Он думает, что хуже уже не будет, пока не приходят два электронных письма, абсолютно идентичных по содержанию, отличающихся только именами в строке адресата: на одном — «Ким Минсок», на другом — «Хуан Цзытао». В письма вложены извещения о необходимости скорейшей уплаты налога на землю и дом. Вечером расстроенный Минсок показывает их Тао. Тот долго изучает документы на электронной панели холодильника и цокает языком. — Чертовы бюрократы, — говорит он. — Надо будет разобраться с этим, но сначала придется заплатить, иначе нас вытряхнут из дома в течение трех галактических суток. — Знаешь, кажется, тебе придется жить одному, — тихо говорит Минсок, отходя к окну и всматриваясь в темнеющий горизонт. — У меня совсем нет денег. — И куда ты денешься? — спрашивает Тао и хмурится. Минсок ловит его взгляд в оконном стекле и потерянно качает головой. Он и сам не знает. У него нет ничего, кроме этого дома, соседа и яблонь. Тао хмыкает и уходит к себе. Спускается через пять минут и подходит вплотную к Минсоку. Кладет на подоконник рядом с минсоковой ладонью черную карточку. — Это ключ к моему счету, — поясняет Тао, когда отражение Минсока удивленно распахивает глаза. — Здесь все мои деньги. Заплати наши налоги и оставь ее себе. Используй, чтобы покупать все необходимое. Минсок разворачивается и смотрит снизу вверх на Хуана. Качает потрясенно головой и шепчет сухими губами: — Я не могу. Это неправильно. Ты не должен… — Все в порядке, — Тао подцепляет его за подбородок и любуется заливающимся краской лицом. — Ты заботишься обо мне последние полгода, хотя я не просил тебя. У тебя слишком доброе сердце, чтобы требовать чего-то взамен. Но не думай, что моя карточка — это попытка расплатиться с тобой. Нет, это — моя забота о тебе. Я буду очень рад, если ты примешь ее. Ну что, Ким Минсок, позволишь и мне побыть заботливым соседом? Тао смеется. Минсок краснеет еще сильнее и смущенно кивает. Тао искренен, его вкрадчивые слова о заботе подкупают. Он мягко щекочет Минсоку шею холодными пальцами просто, чтобы поддразнить, и уходит в гостиную. Оттуда на кухню доносятся громкие звуки песни, популярной во всех уголках вселенной. «Мне очень хорошо быть рядом с тобой», — звучит уверенный женский голос. Минсок поворачивается обратно к окну, трогает гладкую карточку и улыбается так, словно это ключ не только к счету Тао, но и к его загадочному сердцу. * * * Яблони отцветают и не приносят плодов: они просто не вызревают. Минсок расстраивается, но не опускает руки. Ему хочется думать, что еще через год его деревья наберутся сил, окончательно укрепятся в марсианской почве и тогда на них точно появятся круглые, зеленые яблоки, которые Минсок видел только на картинках. Отвлечься от неудачи помогает Рождество. Минсок собирается праздновать его, опираясь на земной календарь. Тао смеется и говорит, что этот праздник — нелепый и старомодный, основанный на не оправдавших себя верованиях землян. Минсок не обижается. Он и сам точно не может сказать, что такого особенного в Рождестве, но ему кажется, что это сильнее и древнее его — нутряная память, внутренний трепет, который поднимается в груди каждый раз, когда, задумавшись, Минсок поднимает голову к небу и смотрит туда, где летит в чернеющем космосе Земля. Сколько должно пройти сотен лет, чтобы последний человек во вселенной забыл о планете, которая когда-то дала ему жизнь? Минсок не знает и боится знать. Он собирается помнить до конца. * * * Рождественские хлопоты увлекают. Минсок увешивает комнаты бумажными гирляндами, печет забавное печенье и заставляет музыкальные панели играть рождественские песенки прошлого. Ему кажется, что еще чуть-чуть скрупулёзных следований инструкциям из старых книг и он разгадает тайну этого праздника. Тао если и замечает бурную подготовку, то ничего не говорит. Но печенье ему определенно нравится, Минсок видит это по его довольной улыбке и тихо радуется. В сочельник Минсок застилает диван теплым пледом, приглушает свет в гостиной и ставит на журнальный столик большую тарелку печенья и бутылку вина. Не хватает только пушистой ели в углу, но живое дерево Минсоку жалко, а странные пластмассовые конструкции из интернет-магазинов ему не нравятся. Они ненастоящие, и Минсок боится, что с ними Рождество тоже окажется поддельным — игрой «в старину». Минсок не хочет играть, он хочет праздник. Тао улыбается, когда видит Минсока в большом свитере и с забавной красной шапкой на голове. За окнами уже темно и холодно, Минсок зовет Тао на диван и просит представить, что на дом падает снег, а треск противной тетки-дикторши из телевизора — это треск камина. — Немного странно, — признается Тао спустя пятнадцать минут усиленного представления. — Но тебе нравится? — А тебе нет? — Минсок закусывает губу. — Я не совсем понимаю, наверное. Но мне кажется, что это мило. Что ты — милый. Минсок краснеет. Он постоянно краснеет, когда Тао смотрит так открыто и говорит непривычно спокойным голосом смущающие вещи. Минсок нащупывает под диванной подушкой сверток в яркой подарочной упаковке. Он неуверенно достает его и кладет на колени к Тао. — Вот. На Рождество принято дарить подарки. На самом деле Рождество — завтра, но у тебя работа, и я подумал… — Спасибо, — Тао гладит сверток и откладывает его в сторону. — Не откроешь? — испуганно спрашивает Минсок. — Открою только после того, как ты развернешь свой подарок. Тао достает из-под другой подушки небольшую квадратную коробочку и протягивает ее Минсоку. Минсок берет ее, и у него сжимается сердце. Он ничего не ждал от Тао, которому Рождество кажется странным и чужим, и этот неожиданный подарок совершенно выбивает Минсока из колеи. Он дрожащими руками открывает коробку и достает из нее тяжелое стеклянное яблоко. — Это… — Это парфюм, — говорит Тао. — С Венеры и от знаменитого бренда. — Я в этом не очень хорошо разбираюсь, но спасибо. Спасибо, — Минсок сжимается прохладный флакон в руке, не решаясь открыть. Тао осторожно вынимает яблоко из его рук, снимает изящную крышку и брызгает духами на шею Минсоку, туда, где бьется под тонкой кожей венка. Немного выждав, Тао ставит флакон на столик, а сам наклоняется к Минсоку, совсем близко, и несколько раз глубоко вдыхает, щекоча теплым дыханием щеку. — Если настоящие яблоки пахнут так же вкусно, — говорит он низким шепотом, — я хочу их попробовать как можно скорее. Тао отодвигается, а Минсок боится на него посмотреть, боится пошевелиться. Наконец, он отмирает и просит: — Открой теперь мой подарок. Он, конечно, совсем не такой шикарный, но… — Я знаю, что там носки, — Тао смеется. — Мне каждый месяц приходит выписка о состоянии счета и сделанных покупках. — О, — Минсок снова отворачивается и низко опускает голову. Ему немного стыдно. Вся ситуация — стыдная и нелепая. Тао подарил ему такой волшебный подарок, а Минсок даже не может устроить сюрприза из обыкновенных носков, купленных за чужие деньги. Обидно до того, что хочется плакать. — Эй, — в голосе Тао больше нет смеха, но чувствуется улыбка, — мне очень нравится твой подарок. Правда. Я думаю, это то, что мне нужно. И если ты проявишь еще немного заботы, я стану самым счастливым марсианином в этом доме. Он откидывается на спинку дивана и кладет свои ступни на колени Минсоку. Минсок вздрагивает и поворачивается, чтобы поймать летящий в него сверток. Тао подмигивает ему и смешно шевелит пальцами ног. Минсок неуверенно трогает холодные ступни, достает носки и натягивает их Тао на ноги. Проверяет, не будет ли давить резинка. Тао удовлетворенно вздыхает, шепчет одними губами «спасибо» и переворачивается, устраиваясь на Минсоковых коленях головой. Минсок немного теряется и не знает, куда ему деть руки. Одну он, помедлив, кладет на острое плечо Тао, а другой — осторожно касается его волос. Выбеленные пряди отросли, и корни теперь темнеют на несколько сантиметров. Минсок пытается представить Тао темненьким и улыбается. Он осторожно заводит волосы ему за ухо и думает, что это удивительно: рядом с холодным Тао, у которого вечно ледяные ступни и ладони, Минсоку до невозможного тепло. — Поставь какое-нибудь кино, — сонно просит Тао. Минсок выбирает очень старый фильм. Он, конечно, про Рождество. Маленькая девочка на экране пытается убедить Америку, что нельзя утверждать, что чего-то не существует, если этого нельзя увидеть глазами. Она призывает верить в чудо и помнить о волшебстве. Нет больше Америки. Нет больше маленьких девочек, безоговорочно и пылко верящих в чудеса, потому что само понятие «чудо» в сумасшедший век космических путешествия стало зыбким и размытым. Но Минсок прислушивается к ровному дыханию уснувшего Тао и думает, что одно чудо останется с ним навсегда: чувство привязанности и тихого счастья, когда тебе хорошо просто от того, что рядом с тобой ставший родным человек, вы в своем общем доме и однажды за окном снова расцветут яблони. * * * Тао неспешно спускается со второго этажа. В измятом халате, терпко пахнущий потом, в чулках и со следом от подушки на бледной щеке. Он садится за кухонный стол, закинув ногу на ногу так, что разошедшиеся полы халата обнажают кружевную резинку. Минсок замечает это и поспешно отводит глаза. Ставит перед Тао чашку кофе и блюдце с нарезанными хрустящими дольками. Тао делает глоток, не глядя подцепляет ломтик с блюдца и жует. — Очень вкусно, — говорит Тао. — Что-то новое? Минсок смеется. — Это яблоко. С моей яблони, Тао! — О. Тао пристально смотрит на блюдце. — Ты его порезал. А целое есть? — Есть, — Минсок приоткрывает холодильник так, чтобы можно было увидеть четыре крупных зеленых яблока на полке. — В этом году это весь урожай. Но я планирую заказать еще десяток-другой саженцев и расширить садовый участок. — Правильно. У нас еще десять километров земли в любую сторону. Засадим все, а потом будем продавать домашние фрукты. Это ужасно старомодно, а значит будет ужасно дорого. — Кстати, о «дорого»… — Минсок кидает взгляд на часы. — Среда. Десять утра. Разве ты не должен… — У меня начинается двухнедельный отпуск, — довольно жмурится Тао. — Как насчет поездки на Венеру? Хочу пройтись по торговым центрам, сходить в кино и подстричься в крутом салоне. Он дергает себя за неловко собранные в коротенький хвостик волосы. — А еще, — продолжает, допивая кофе. — Уладим проблему с документами на дом. Платить двойной налог — это глупости. Я тут прикинул, в пределах Солнечной системы нам подходит только один вариант. — Какой? — Минсок забирает у него пустую чашку. — Брак. Минсок удивленно распахивает глаза и едва не роняет чашку в мойку. — Сам посуди, — говорит Тао, — мы регистрируем наши отношения, оформляем дом как совместное имущество, и в случае чего каждый из нас будет иметь право на свою долю. Но при этом налог будет один. Если там, конечно, не идиоты сидят и помогут поправить документы. А если идиоты, то я готов судиться. Что скажешь? Минсок медленно поворачивается, опираясь на кухонную тумбу и вцепляясь в ее края. Говорит охрипшим от волнения голосом: — Но мы с тобой не можем заключить брак. — Почему? — Тао искренне удивляется. — Мы даже не встречаемся! — Зато живем вместе почти два года. Что еще? — А как же… Любовь. — Я тебя люблю, Минсок. А ты меня? — И я тебя, но мы же не… Ну, никогда с тобой… не целовались и не занимались сексом. — А, — Тао улыбается уголками губ. — Несущественная деталь, но если тебя она тревожит, мы можем это исправить. Он встает со стула и подходит вплотную к Минсоку. Заглядывает ему в глаза. Минсок неумолимо краснеет. Снова. Потому что это — Тао, рядом с которым тепло, а иногда невыносимо жарко. Тело плавит, и щеки горят, и живот тянет, и хочется то ли сгореть в чужом жаре, то ли оттолкнуть и убежать. Но Тао кладет руки ему на талию, и Минсок понимает, что уже никуда не денется. — Если ты согласен стать моим, просто кивни, — просит Тао, обжигая дыханьем висок. — Кивни же, ну. От Тао пахнет яблоками и счастьем. Минсок кивает. Они исправляют «несущественную деталь» прямо на кухне. Трижды. * * * Их супружеская жизнь мало чем отличается от той, в которой они были просто соседями. Минсок возится в саду, следит за порядком в доме и заботится о Тао. Тао работает шесть дней в неделю. Воскресенье — выходной. Чаще всего он слишком устает, чтобы разговаривать вечерами или заниматься с Минсоком сексом, но Минсок не обижается. Он счастлив тем, что Тао больше не ночует в своей комнате. Звуконепроницаемая спальня теперь называется «рабочим кабинетом». Спят они у Минсока. Тао забирается под одеяло, холодный и угловатый, обнимает со спины, крепко притягивает к себе одной рукой, а другой — накрывает ладонь супруга так, что их широкие обручальные кольца касаются друг друга с тихим стуком. Минсок не променяет это ни на что. Ему очень хорошо, когда Тао рядом. Земля из книг далеко. Черная и немая. А на Марсе цветут яблони. И дом там, где твое сердце. Даже если это самую капельку старомодно.