Она сжимает кулаки, И смотрит в небосвод ночной. Где миллионы звезд сияют там, За мглистою стеной...
Я поднимаю голову к ночному небу. Его покрывают тяжелые, сгрудившиеся в одну кучу облака, не выпускающие из своего могучего плена свет звезд, пряча его от моих глаз. Лишь одна, крошечная, почти незаметная звездочка, робко подмигивает мне с ночного небосвода, постоянно прячась за темную завесу. Мне кажется, что она вот вот потухнет, и я мысленно восклицаю: «Не уходи! Останься!»Ведь где-то там, Среди ночных огней, Ее звезда мерцает в вышине. Забытая,она все гаснет медленно, Надежды уж не оставляя ей...
Мне ужасно холодно. Я поднимаюсь со своего места, и ежусь, обнимая себя руками. Холод пробирает меня до костей, сковывая каждую клеточку непривычно хрупкого тела. Пытаясь согреться я встряхиваю головой, и делаю шаг куда-то в пустоту. Ледяной туман тут же обвивается вокруг моих ног, прилипает к штанинам, облизывает шею, накрывает меня с головой. Продолжаю неразборчиво брести, оглядываясь по сторонам. Кругом — обломки, камни, мусор. Все, что осталось от Парижа — безжизненные руины, пахнущие неминуемой смертью. Вот — лавочка, на которой я так любила сидеть вечерами, любуясь красотой яркого заката, погружающего мир во тьму. Ее я всегда узнаю из тысячи. Сейчас она перевернута и разломана пополам, а одна ее отвалившаяся ножка одиноко лежит неподалеку, на груде мелкого щебня. Я прикасаюсь к лавке трясущейся рукой. Поверхность гладкого дерева ледяная и влажная, неприятная. Отдернув ладонь я кусаю уже давно распухшие, потресканные губы и иду дальше, безуспешно пытаясь скрыться от терзающих меня холода и боли, разрывающих сердце. Пройдя прямо несколько минут, и поднявшись лестнице с осыпающимися, крошащимися мраморными ступенями, вижу неровные каменные развалины, с которых размеренно капает темная вода, стекаясь в одну большую черную лужу. Подхожу к ней, и остановившись у края разглядываю свое отражение, то и дело колышущееся и покрывающееся легкой рябью. Растрепанные, грязные волосы, бледное, худое лицо, вымученные васильковые глаза. Неужели это я? Да, это я. Но другая. Оставленная, замученная, брошенная... виновная. Я узнаю эти развалины. Это же каменный, в прошлом такой красивый фонтан, с чистейшей, светлой водой. Сейчас она была словно темная кровь мертвого Парижа, и все капала, капала, капала... Продолжаю кусать губы, буквально заставляя себя идти вперед.И к сердцу еле-бьющемуся руки прижимая, Слезу горячую и горькую пуская, Борясь все с бесконечной пустотой, Ведь окружила черной дымкой Безнадежность, Которая готова поглотить ее Навеки с головой.
А вот и моя улица. Хотя, сейчас это сложно назвать улицей. Это беспорядочная куча обломков, кирпичей, покореженного железа. Тут и там валяются на земле одинокие автомобили — разбитые и разваливающиеся. Асфальт потрескался и размок, неприятно хрустит под ногами. Улицу поглощает туман, и она неминуемо утопает в нем, исчезая, и неизбежно растворяясь, превращаясь в ничто. Из глаз начинают капать слезы. Под большим обломком я вижу чью-то руку, словно бы тянущуюся к мрачным небесам. По соседству — чья то нога, рядом — лужа темной крови... Как же... Как же... Как же так! Меня терзает изнутри то, что во всем этом виновата я. Я одна, и никто больше. Мне некого винить в этом... Ведь никого просто-напросто не осталось. Я стою на холодных руинах мертвого города, разрушенного мной же самой. Я прижимаю к сердцу бледную, холодную руку, и опускаюсь на колени. — Простите... М-меня... — Шепчу я в пустоту, прекрасно понимая, что мои слова бессмысленны. Я — одинокая песчинка посреди раскаленной каменной пустыни — бессильная, брошенная. Холодно... Я роняю последнюю слезу, походящую на маленький осколок стекла, и поднимаюсь на ноги, но меня тут же шатает, чуть не сбив с ног, порыв резкого, ледяного ветра, похожего на прикосновения тысячи острых ножей. Я очень слаба, ведь не ела и не спала уже два дня. Вдруг в голову ударяет мысль. Резкая, неожиданная, выворачивающая наизнанку мысль. — Я должна найти... Должна... Его... — бормочу я, и делаю шаг. Затем еще, и еще... Очень тяжелая борьба. Нечеловеческие усилия. Мне тяжело. Мне больно. Мне страшно. Но я продолжаю идти вперед, отгоняя подступающую, неизбежную тьму мыслями о свете. Я иду по разрушенной улице, в безуспешных поисках его. Ноги стерты в кровь, тело одеревенело от холода, а терзающая мою душу боль все прибывает и прибывает. — Найду... Найду... Найду! — продолжаю я шептать, кашляя от висящей в воздухе каменной пыли. Крепче держась за остатки минувшей жизни, за воспоминания о тебе, я надрываюсь, ломаюсь где-то у самой сути. Там, в глубине души, где ты смеёшься, безукоризнен и несовершенен, но этим-то и близок до сладкой жути. Нужен, необходим и жизненно важен, Мой невозможный, родной, ненаглядный, милый... Я без тебя не ноль без палочки даже — Место пустое. Как я тебя любила, Как я люблю — не передать словами: Нет таких ни в одном языке ни одной планеты. Где же ты, Где ты, Где ты? Мир ко мне не был ни добр, ни милосерден: Все, что дорого было, за белой стеной осталось. Все, что было цветным, обернулось туманно-серым. Ты оставил меня, мой родной, — и меня вскоре не станет. Я сама себе волк, одинокий забытый хищник. Тот, кого называют проклятым и зловещим. А свидетели моего страдания, моего одиночества, моей неизмеримой печали, лишь холодные, покинутые руины.И вот ее глаза — Живые, молодые, Затянутые пленкою страданий, Оглядывают мир Все вновь и вновь, Пытаясь что-то новое найти, Открыть, Но без особых ожиданий.
— Ну же, Адриан... — обессиленно шепчу я. Ноги подкашиваются, и я падаю на влажный асфальт. — Найду... Найду! Ты же здесь, я знаю! Я ползу по влажному дорожному покрытию. Меня знобит и трясет от холода. Ноги уже не слушаются, и я, хватаясь коченеющими руками за обломки, медленно двигаюсь в перед. К тебе — к моему любимому. С неба начинает падать снег. Маленькие, хрупкие снежинки, танцуют, кружась в холодном воздухе, а слипаясь между собой, стремительно несутся к земле, неизбежно тая и погибая, лишь только успев родиться. Одна такая снежинка падает мне на руку. Сейчас она растает, так и не исполнив своей мечты. Она не станет частичкой снежного сугроба. Вот и я тоже растаю, никогда не дотянувшись до него. До моего единственного, согревающего лучика надежды. Я окончательно падаю на землю, упираясь стекленеющим взглядом в мрачное, нависшее небо. Вновь налетел ледяной ветер, прервав необыкновенный танец снежинок надо мной, унеся их куда-то далеко. Но... Вдруг в мою голову приходит светлое осознание. Конечно же мы встретимся! Встретимся прямо там, за завесой облаков и тумана, там, где вечно светит солнце. Я увижу тебя, мой родной. Обязательно увижу. Я в последний раз закрываю глаза, а губы растягиваются в блаженной, призрачной улыбке. Это — мое последнее воспоминание об этом прогнившем мире. А с свидетелями этой холодной смерти были лишь они. Одинокие, покинутые, холодные руины мертвого города.А где-то там, Среди ночных огней, Ее звезда померкла в вышине. Забытая, она погасла медленно; Надежды нет, Как и звезды во тьме.