Тридцать три несчастья

POV Макса Мамочка, роди меня обратно! Ну почему меня всегда так плющит от обыкновенной простуды? Повезло еще, что болею я достаточно редко, а то давно бы уже застрелился. Сейчас я ощущал на себе все прелести паскудного заболевания: температура держалась уже третий день, из-за чего меня постоянно бил озноб, голова раскалывалась, мышцы болели так, будто по мне каток пару раз проехал. А самое печальное, что с месяц назад я перебрал домашнюю аптечку и повыкидывал кучу просроченных медикаментов, а новых так и не закупил, и теперь мне даже нечем было облегчить свои мучения. О том, чтобы сходить в ближайшую аптеку и речи не было – я и по квартире-то с трудом передвигался. Может, не стоило отказываться от помощи Алексея Владимировича? Кстати, о шефе. Когда я открыл двери и увидел его на пороге собственной квартиры, то подумал, что у меня началась горячка. Ну не мог же мой начальник действительно так беспокоиться о рядовом сотруднике, чтобы лично заехать к нему и справиться о состоянии здоровья? Оказывается, все-таки мог. Что немало меня удивило, ведь раньше он особой заботливостью не отличался. Почувствовав тепло его крепких рук, когда он помогал мне дойти до комнаты и улечься обратно в постель, я окончательно убедился, что присутствие рядом со мной этого человека – не плод моего больного воображения. И вот тогда-то мне стало совсем не по себе. Проблема в том, что я абсолютно не помню, чем закончился корпоративный вечер. Проснулся в субботу, далеко за полдень, в таком отвратительном состоянии, что в голове пронеслась мысль, почему меня никто не добил, чтобы я не мучился, ведь это было бы гораздо гуманнее, чем оставлять меня вот так корчиться в похмельной агонии. Немного позже, когда воспаленный мозг все-таки включился и со скрипом заработал, я проанализировал свое самочувствие и понял, что только похмельем дело не ограничилось – я умудрился нехило заболеть. В общем, все «прелести» жизни в одном флаконе. О том, что происходило вчера после третьего бокала того вкусненького красного коктейля, сколько еще продлился корпоратив, и каким образом я попал домой, мозг стыдливо умалчивал. И мне это ой как не нравилось. Полтора дня прошло как в аду. Я почти все время пролежал в кровати, изредка вставая, чтобы посетить уборную. Каждый подъем сопровождался сильным головокружением и таким букетом незабываемых ощущений, что даже на зов природы я старался откликаться как можно реже, терпя до последнего. Сегодняшнее утро ожидаемого облегчения не принесло, поэтому я позвонил на работу, предупредил, что в ближайшие дни не появлюсь, и снова провалился в сон. Из этого спасительного сна меня и выдернул настойчивый звонок в дверь. Пока полз открывать, успел нажелать незваному визитеру такого, что до сих пор стыдно. Когда брел обратно в спальню, поддерживаемый теперь уже таким дорогим и желанным гостем, мысленно извинялся за каждое слово, подуманное в его адрес. И вот, когда мы оказались в комнате, и я заверил Алексея Владимировича, что помощь мне не нужна, то решился, наконец, спросить у него по поводу вечера пятницы. Мне необходимо было знать, не начудил ли я чего-нибудь, потому что в данный момент я даже не представляю, с каким лицом мне через пару дней в офисе показываться. А если еще вспомнить дебильную идею моих подруг-извращенок, что я обязательно должен попробовать соблазнить директора, то вообще страшно становится. Пока я был трезвым, то еще мог отбиваться от подначек девчонок, но после того как выпил… Оставалось только надеяться, что наклюкавшись, я все-таки не полез приставать к шефу. Короче, его ответа я ожидал как смертного приговора. Каково же было мое облегчение, когда Алексей Владимирович заверил меня в том, что вел я себя практически образцово-показательно. Спасибо тебе, о, здравый рассудок, что даже в моменты алкогольного опьянения ты остаешься со мной! После ухода шефа мне стало гораздо лучше, хотя бы в моральном плане. Но одинокий тревожный звоночек все равно трепыхался в мозгу. Когда в субботу, после мучительного пробуждения, я попытался встать с кровати, то почувствовал тянущую боль в районе поясницы и… кхм, пониже. А это может значить только одно: я где-то падал и ощутимо приложился при этом задницей. Но шеф ни о чем таком не рассказывал. Какой вывод из этого следует? Либо он все-таки скрыл от меня некоторые подробности, чтобы не расстраивать, либо упал я уже дома, и Алексей Владимирович этого не видел. Я молился за второй вариант. Тем более, что проснулся-то я абсолютно голым! Господи, дай мне какой-то знак, что раздевался я все-таки сам, и травму пятой точки получил именно во время этого процесса! Так я и заснул в ожидании того самого знака свыше. А разбудил меня опять противный звонок в дверь. Дежавю? Снова, чертыхаясь, тащусь в коридор и снова удивляюсь, обнаружив за дверью довольно улыбающихся Аню и Иру. Как так? Сейчас же разгар рабочего дня, как же они смогли вырваться из офиса? - Привет умирающим! – весело прочирикала Ирка и, слегка отодвинув меня в сторону, зашла в квартиру. Следом за ней протиснулась Аня, закрыв за собой дверь. - Так, а чего это ты шастаешь по квартире в таком состоянии? – строго спросила она. - Эм, вообще-то, я двери вам открывал… - удивленно посмотрел на девушку. - Анька, ну ты истинная блондинка! – расхохоталась Иришка. – Ладно, хватит в коридоре торчать. Ты, - Ира указала на меня пальцем. – Марш в кровать, и не высовываться, пока не поступят другие распоряжения. А мы с Аней на кухню. Щас лечить тебя будем, несчастный. Я послушно поплелся в комнату, а моя армия спасения, громко шурша пакетами, скрылась за кухонными дверями. Оттуда послышались приглушенные разговоры и дребезжание посуды. Через пару минут громко щелкнул закипевший чайник, и вскоре в мою комнату зашла Ира с чашкой чего-то дымящегося в руках. - Держи. Это быстро собьет температуру, и тебе станет лучше. Только пить надо горячим. Я взял у нее чашку с мутноватой жидкостью и осторожно понюхал. Пахло лимоном. Это хорошо, лимоны я люблю. Стал неспеша пить маленькими глоточками, чтобы не обжечься. Вкус, правда, был мерзкий, но это все-таки лекарство, а не аперитив. От воспоминания об аперитивах меня передернуло. Гадкое пойло действительно сработало практически сразу. Мне стало жарко, тело покрылось липким потом, в ушах зашумело. Блин, вот если это называется «стало лучше», предпочитаю вернуться к предыдущему состоянию. На все мои ворчания Ира только отвечала, что так и должно быть, это нормальная реакция организма на лекарство, и вообще, хватит капризничать. А вот теперь я обиделся! Я болею, мне плохо, а тут даже покапризничать не дают. Нелюди. Долго дуться у меня не получилось. Из кухни донесся восхитительный аромат куриного бульона, и мой желудок заурчал. Тихонечко так, жалобно. Ну, еще бы, я ведь третий день ничего не ел, сил на то, чтобы добраться до плиты и хоть что-то приготовить, не было совершенно. Когда на пороге комнаты появилась Аня с подносом, на котором царственно стояла тарелка с бульоном, я чуть с кровати не выпрыгнул. Сейчас для меня эта прозрачная жидкость, с плавающими в ней кусочками мяса, казалась желаннее самого шикарного деликатеса мировой кухни. На еду набросился так, будто меня час назад выпустили из Бухенвальда. Наверное, если бы сейчас кто-то рискнул протянуть руку к моей тарелке, я бы цапнул зубами эту наглую конечность. Еще бы нарычал как следует. Да... Девчонки во все глаза наблюдали за процессом моего насыщения. - Э, Макс, - Ира подозрительно нахмурилась. – Скажи, а ты вообще хоть что-нибудь ел эти дни? Отрицательно мотаю головой. - Хм, прав был Алексей Владимирович, когда нас к тебе отправил, - изрекла Аня. Я чуть не подавился от этой фразы. - Отправил? - Ну, да. Мы к тебе после работы собирались, но он как от тебя вернулся, так сразу попросил нас сюда ехать. - Ага, видать, боялся, что ты до вечера не дотянешь, - Ирка, зараза, захихикала. Ух, так бы и швырнул в нее ложку, но я еще не доел. - Очень смешно, ха-ха! – буркнул я, а у самого сердце запело. Было безумно приятно, что шеф, мало того, что сам меня навестил, так еще и девчонок ко мне прислал. Рядом с ними мне даже без всяких лекарств лучше становится. - Ой, а что это мы так трогательно покраснели? Опять безнадежно вздыхаем по неприступному директору? Ложка все-таки полетела, но Ира успела увернуться. - Меткий глаз, косые руки! – поддразнила меня она. - Грешно смеяться над больными, - я попытался принять обиженный вид, но девчонки так заразительно смеялись, что я тоже не сдержался. В таких дружеских перепалках время пролетело незаметно, и вот я уже чувствовал, что начинаю клевать носом. Организм, принявший лекарства, пищу и порцию позитива, настоятельно требовал отдыха. Заметив это, девчонки сразу засобирались домой, пообещав забежать завтра вечером. На прикроватной тумбочке для меня оставили всякие упаковки таблеток и порошков с подробными инструкциями, что и когда надо принимать, в кухне на плите стояла еда, которую при необходимости оставалось только разогреть. В общем, на следующие сутки я был обеспечен всем необходимым. Распрощавшись с Ирой и Аней, я рухнул в кровать и моментально вырубился. Утро вторника показалось мне райским. Я отлично выспался, голова была ясная, температура почти спала. Конечно, некоторая слабость еще оставалась, но я уже мог спокойно ходить по квартире, не опасаясь помереть в любой момент. Строго придерживаясь указаний, которые дали мне подруги, к вечеру я был практически живчиком. Аня с Ирой, как обещали, появились после работы и были приятно удивлены, что я так быстро пошел на поправку. Вот, что забота с людями делает! А я, довольный своим самочувствием, даже решился принять душ. Взяв с собой чистую футболку и домашние бриджи, сложил их на стиралку и торопливо залез в душевую кабинку. Настроил себе комфортную температуру воды и стал ловить кайф, чувствуя, как теплые упругие струи смывают с меня пот, слабость и усталость. Прямо, как заново родился. Мурлыкая под нос какую-то незатейливую мелодию, натянул на себя чистую одежду и хотел уже выходить, но заметил, как что-то блеснуло возле плинтуса за стиральной машинкой. Наклонился и достал оттуда... ручку. Красивую, черную с золотом, украшенную тонкой гравировкой. Вещица явно эксклюзивная и очень дорогая. И, кажется, я знаю, кому она принадлежит. Такую ручку я видел только у одного человека – у Алексея Владимировича. Он всегда носит ее во внутреннем кармане пиджака. Но если это действительно его вещь, то как она попала в мою ванную комнату? Я задумчиво вертел в руках эту красоту, глядя, как переливается сложный узор гравировки. И вдруг у меня перед глазами моргнуло смутное изображение, за ним еще одно, и еще... Густой пар... Вода, бьющая откуда-то сверху... Шеф... Обнаженный... Моя ладонь... Чужие руки на моей талии, бедрах, члене... Тяжелое дыхание за спиной... Белые капли... Громкий стон над ухом... Руки мелко затряслись, а глаза расширились от ужаса. Это что... Как же это... То есть, шеф меня... -Аааааааааа!!!