Один-единственный

— Ирма, я не вернусь. Что вообще за глупости? Прошло почти десять лет, и они вдруг решили вспомнить о стражницах? Блондинка нервно расхаживала по комнате, перекладывая вещи с места на место, словно одержимая. Корнелия Хейл не просто нервничала — она паниковала. Та самая бесстрашная стражница земли, которая когда-то боролась с всемирным злом (чего стоит один огромный змей!) испытывала жуткую дрожь в коленках от одной лишь мысли о возвращении в когда-то обожаемый облик феи. — Корни, прекрати паниковать. В смысле... конечно, это дерьмово, что на Меридиане снова какие-то заворушки, но что поделать? И, эй, это будет весело! — натянуто улыбнулась Ирма, в самом-то деле испытывая беспокойство. Но не из-за нового опасного приключения, которого она лишь и дожидалась, но из-за состояния её подруги и недодевушки. Лэр прекрасно знала из-за чего кипиш. — Какое к чёрту весело? — сорвалась Хейл, активно жестикулируя и якобы незаметно стирая слезу. — У нас у всех новые жизни! Нет времени уже гонять змеев с небоскрёб ростом или усмирять сумасшедших князей. Я... я Сорбонну окончила! У меня красный диплом по истории, я собираюсь поступать вновь и... У меня нет время на эту чушь! — Ой, знаем мы, что ты Сорбонну окончила. Тарани до сих пор отойти от этой новости не может, — ехидно улыбнулась Ирма, с удовольствием отметив, что лицо Корнелии сразу перекосило. — Но хватит выдумывать. Мы обе прекрасно знаем, в чём дело. Корни, мир не рухнет, если вы с ним ещё раз увидитесь. Хейл вздрагивает, но принимает своё поражение. Уж перед кем, а перед Ирмой она не могла лгать. Да и она сама всё прекрасно знала и понимала. Но причинять ей боль подобными разговорами Корнелия никогда не хотела. Впрочем, сейчас здравый смысл отказывал стражнице. — Мой рухнет, — устало произнесла блондинка, присев рядом с подругой и прикрыв глаза. — Понимаешь, я уже почти его забыла. Но вдруг он вновь норовит ворваться в мою жизнь. Это невыносимо! Я и так после него не встречалась с парнями. Я люблю его, я хочу, чтобы он был счастлив. Но видеть это? Видеть, что он счастлив без меня, зато с моей бывшей лучшей подругой? Да пошло оно! — Эй, Тарани бы сейчас возмутилась за своего братца, — шутливо произнесла Ирма, легко пнув девушку в бок. Корнелия шутки не оценила, а лишь подавила очередной вздох. — Это было несерьёзно и длилось несколько недель. Судя по всему, я однолюб. — Значит ли это, что ты будешь любить лишь меня одну? — хмыкнула Ирма, пытаясь спрятать грусть в глазах. — Судя по всему, так. Один парень и одна девушка на всю жизнь, — наконец-то улыбку из себя выдавила и Корнелия, кинув взгляд на подругу. Впрочем, между ними осталась недосказанность, которая была буквально осязаема. И, как обычно, тишину первой прервала Ирма. — Но его ты будешь всегда любить сильнее. Корнелия закусывает губу и поднимается с кровати, подходя к окну. Она ничего не говорит. Всё и так ясно. Она его любила всегда. Корнелия отдала Калебу своё сердце ещё в тринадцать лет, совсем юной и глупой. Первая любовь оставила огромный шрам на сердце стражницы, а та не отважилась сразу отпустить это чувство. А после, как ни пыталась, не могла. Корнелия любила Ирму, с ней она смеялась, с ней на душе становилось легче. Но всё же девушка держала дистанцию. Не сближалась слишком сильно, желая сберечь свободу, как говорила она. Вероятно, отчасти это было правдой — Корнелия хотела добиться много, и лишняя обуза ей была не нужна. Но разве может что-то быть тяжелее разбитого сердца? И когда ступни Корнелии ступают на земли Меридиана, а в её нос ударяет жуткий запах зловоний, Хейл не возмущается в своей привычной манере. Всё вокруг смешивается в кашу и лишь на одном сосредотачиваются глаза двадцатитрёхлетней стражницы. На таких родных и любимых зелёных глазах её детской влюблённости и теоретически любви всей её жизни. — Чёрт бы тебя подрал, Калеб, — шепчет себе под нос девушка, делая глубокий вздох, пока сердце пропускает удар и едва ли не делает кульбит в её груди.