Благородный Жюльен Горуа

Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа, никогда не был хоть чем-нибудь примечателен. У него все было «средним», «серым», «незаметным»… Невыразительным. Серым. Просто серым. В тайне он мечтал о чем-то великом, практически невозможном. Ярком. Но даже эти сокровенные его мечты были размытыми и нечеткими. Серыми. Он сам не мог сказать, к чему хочет стремиться, чего добиться, кем стать. Он вообще обычно избегал этой темы, обходясь общими фразами. Серыми. Цель. Все просто – у него не было Цели. Он не мог не ненавидеть тех, у кого она есть. И даже среди этих, сокровенно ненавистных, был один… выделяющийся. Выделяющийся… …Серый. Яркий. Ненавистный. «Он никогда, никогда, не достигнет в жизни каких-либо высот…» - твердил себе Жюльен, как мантру, только завидев его. Кошкин… выделяющийся. Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа, никогда не имел четких планов на будущее. Но Лаик маячила в летописи его жизни неизменно – положение обязывает. Когда его отправили в школу оруженосцев, он не был ни рад, ни огорчен. Уже в самый первый день своего пребывания там он понял, что смутная мечта быть первым в списке выпускников разлетелась осколками. Серыми. Там было слишком много ярких: Эстебан, Арно, тот черноглазый кэналлиец… И тут зашел он. Вместе с братцами Катершванц. Серый. Невыразительный. Родственная душа, как Франсуа, Луитжи и Карл, с которыми Жюльен успел познакомиться. На первый взгляд. Яркий. Несгибаемый. Уверенный. Затравленный. С Целью… Целью! Окделл. Да как он мог? Как мог ОН? Но пришел Арамона и «Он никогда, никогда, не достигнет в жизни каких-либо высот…» - пронеслось в мозгу. И осталось там навсегда. Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа, не мог не наблюдать за ним. За этим кошкиным… выделяющимся. Не мог не смотреть, как затравленное выражение периодически мелькает на его лице, как мечтательно он поглядывает в окно, как непробиваемо уверенно сверкает порой глазами… Кошкин Окделл! «Он никогда, никогда, не достигнет в жизни каких-либо высот…» - билась осточертевшая мысль. Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа, не мог не примкнуть к шайке личных подхалимов Эстебана. Мог. Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа, был в стороне ото всех. Даже от себя самого. Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа, не мог не удивиться, когда этого… выделяющегося… Окделла обвинили в проделках Сузы-Музы… «Он же никогда…?» - испуганно шепнуло сознание. …а с ним и еще пятерых. «Никогда…» - выдохнула душа. Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа, не мог не ненавидеть Окделла и его компашку… Его! Как мог ОН? Этот… выделяющийся… Кошкин Окделл. Яркий. Нестерпимо яркий. Серый. Непереносимо серый… Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа, был первым в десятке лучших выпускников Лаик за этот год. С конца. Серый. Просто серый. Но его выбрали, попутно разбив смутную мечту о Первом Маршале в роли монсеньора. На осколки. Серые. Нечеткие. Осколки. Даже монсеньор был серым. Но это даже хорошо – у его кресла Жюльен мог спокойно наблюдать за этим кошкиным Окделлом. «Он никогда, никогда, не достигнет в жизни каких-либо высот…» - радостно билось в голове. Этот яркий, забитый, уверенный, непоколебимый, серый, невыносимый… остался там, внизу. Гордый. Затравленный. Окаменевший. Серый. Серый! Незыблемый. …Окделл. «Он никогда, никогда… -Ричард Окделл,… …не достигнет в жизни каких-либо высот…» …я, Рокэ Алва, принимаю вашу службу…. … Яркий. Живой. «И здесь ты…. Кошкин Окделл!» - проскочила обиженная мысль. Серая.