Воронята

Блу Сарджент уже и забыла, сколько раз ей говорили, что однажды она убьёт своего возлюбленного.       Её домочадцы зарабатывали предсказаниями, однако, звучали они всегда очень неопределённо. К примеру: «Сегодня с вами случится нечто ужасное. Возможно оно будет связано с числом шесть». Или: «Ждите денег. Подставьте им свои ладони». Или: «Вам предстоит тяжелое решение, и само себя оно не примет».       Те люди, что приходят в маленький ярко-голубой домик 300 на Фокс-Уэй совсем не против той неточности, с которой им толкуют их судьбу. Это становилось чем-то вроде игры, целью которой было определить тот самый момент, когда сбывается предсказание. Спустя два часа после приёма у медиума, когда в машину клиента врезается фургон с шестью людьми, он с облегчением кивает. Когда сосед предлагает купить у клиентки её старую газонокосилку, она неожиданно вспоминает обещанные медиумом деньги и продаёт её, считая, что это и так было предопределено. Или, когда жена третьего клиента говорит ему, «Сам решай», он вспоминает как Мора Сарджент говорила ему тоже самое, склонившись над разложенными картами таро, и переходит к действию.       Но эта самая неточность и отнимала у предсказаний часть правдивости. Иногда их принимали всего лишь за совпадения. Посмеивались, когда случайно встречали старого друга в супермаркете, как и было обещано. Вздрагивали, когда число семнадцать оказывалось на счёте за электричество. Осознавали, что даже если ты и видишь будущее, оно никак не изменит твою жизнь в настоящем. Предсказания правдивы, но в них не вся правда.       – Должна вам сказать, – сообщает Мора каждому новому клиенту, – Что всё будет точно, но не конкретно.       Так было проще.       Но у Блу всё было по-другому. Снова и снова её ладонь подвергалась пристальному изучению, её карты вынимались из бархатных колод и раскладывались на ковре в гостиной. Кто-то прижимал большие пальцы к мистическому третьему глазу, вроде как находящемуся в одном и том же месте у всех людей: прямо между бровями. Кто-то накладывал руны. Кто-то толковал сновидения. Кто-то ковырялся в чайных листьях, а кто-то проводил сеансы.       Но в итоге все женщины приходили к одному заключению, прямому и необъяснимо точному:       Если Блу поцелует своего возлюбленного, он погибнет.       Блу очень долго волновалась по этому поводу. Предостережение было по-сказочному точным. Ни слова о том, как именно погибнет её возлюбленный. Ни слова о том, как долго он будет жить после поцелуя. Поцелуй должен быть именно в губы? Или смертельным станет даже лёгкое касание губ к его руке?       До одиннадцати лет Блу думала, что подцепит инфекционное заболевание. Достаточно будет чмокнуть её вторую половинку и всё: он, как и она, умрёт в неравном бое с неизлечимой болезнью. Когда ей было тринадцать, Блу поняла, что вместо болезни его убьёт ревность: бывший парень появится в момент поцелуя с пистолетом в руках и болью в сердце.       Когда ей исполнилось пятнадцать, Блу решила, что карты таро, принадлежащие её матери, были всего лишь колодой игральных кард и что пророческие сны здешних ясновидящих женщин были подпитаны выпивкой, а не потусторонними силами. Так что предсказание ничего на самом деле не значило.       В тоже время она понимала, что предсказания в трёхсотом доме на Фокс-Уэй были неточны, но неоспоримо правдивы. Её матери приснилось, как Блу ломает запястье в свой первый школьный день. Её старшая кузина Орла всегда начинает напевать свою любимую песню за несколько минут до того, как её крутят по радио.       В их доме никто не сомневался в том, что Блу было предначертано убить своего возлюбленного поцелуем. Вот только угроза была настолько старой, что уже давно успела потерять всякую силу.       К шестнадцати годам Блу решила никогда не влюбляться.       Но всё изменилось, стоило единокровной сестре её матери Нив приехать в их маленький город, в Хенриетту. Нив прославилась тем, что шумно занималась вещами, которыми мать Блу занималась тихо. Сеансы Моры всегда проходили в их гостиной, в основном для жителей Хенриетты и близлежащих районов, а вот Нив проводила свои сеансы на телевиденье в пять утра. У неё был свой сайт с фотографиями, на которых она пристально смотрела прямо в камеру. На четырёх книгах о сверхъестественных явлениях красовалось её имя.       Блу ещё ни разу не виделась с Нив, так что знала о ней не через личный опыт, а через поисковики в Интернете. И Блу совсем не понимала зачем Нив едет к ним в гости, но знала, что её приезд спровоцировал постоянные разговоры между Морой и её лучшими подругами, Персефоной и Каллой. Такие разговоры, которые превращались в мирное попивание кофе или назойливое щёлканье шариковых ручек, стоило Блу появиться в комнате. Но Блу особо не беспокоилась из-за приезда Нив. Хуже от ещё одной женщины в доме, где их и так было полно, уж точно не станет.       Явилась Нив весенним вечером, когда длинные тени западных гор казались ещё длиннее обычного. Когда Блу открыла дверь, ей на мгновение показалось, что Нив была совсем незнакомой старушкой, но стоило её глазам привыкнуть к багровому свету, проникающему сквозь кроны деревьев, как она увидела, что Нив была едва старше её матери, то есть совсем ещё молодой.       Где-то в дали выли собаки. Блу уже не удивляли их голоса. Осенью Аглайонбийский Охотничий Клуб выезжал в лес на лошадях со своими фоксхаундами почти каждые выходные и Блу знала, что значил этот неистовый вой. Они были в погоне.       – Ты дочь Моры, – сказала Нив и, не дав Блу возможности ответить, добавила, – В этом году ты влюбишься.