теория душ.

Дождливый Питер встретил очередной вечер растекающейся по асфальту лужей крови, постепенно смешивающейся с остатками прошедших осадков. Хоровод из потока людей. Только вот пришли они не на праздник, а поглазеть на последние минуты сломанного и едва дышащего человека. Груда металла впечатала хрупкое тело совсем юной и свежей девушки. Как разбитая фарфоровая кукла, она лежала и задыхалась в собственной крови, тёмно-алой струйкой стекающей из полуоткрытых и суховатых губ. Светофор грустно мигал омерзительным желтым, цветом болезни и старости. Такой же поврежденный, как тело умирающей девчонки, ещё недавно с улыбкой проходившей по затейливым улочкам холодного города. Опасность в этом мире подстерегает везде, особенно, когда ты совсем её не ожидаешь. Повсюду, в каждом уголочке, скрывается боль. Нет, не душевная. Физическая. Довольно странным занятием кажется размышлять о физической боли, когда по всей планете прошёлся культ поклонения депрессиям и суицидам. Всех поголовно разрывает изнутри, в основном, из-за моды на это явление, но принято умалчивать о синяках, порезах и ссадинах, которые никоим образом не относятся к выдуманной апатии. Говорить о реальных историях из жизни, где ты ударился о ножку стола и заработал здоровенный синяк, кажется смешным и нелепым. Однако и это теряет свои веселые краски, когда каждое прикосновение отзывается дикой болью в твоем теле, любое неловкое движение способно оставить шрам на твоей коже. Миша знал об этом не понаслышке. – Ты как бабочка, хрупкий и красивый. Во всём нужно искать свои плюсы. – Улыбаясь, постоянно твердила мама, дабы успокоить измученного сына. – Но когда ты найдёшь свою половинку, то почувствуешь настоящее волшебство, исходящее от тебя. Мальчишка не понимал и не хотел понимать то, насколько его болезнь может ему пригодиться. Если для избавления от недуга ему придётся найти «истинную любовь», то жизнь здорово пошутила. В теорию родственных душ, о которой разглагольствовали все, кому не лень, брюнет совершенно не верил. Сопливые рассказы полоумных девчонок о чудесном исцелении вгоняли его в исступление, поэтому юноша сразу для себя решил, что связывать судьбу с этими вечно рыдающими существами он не собирается. Любовь – это вымысел романтичного хлюпика, страдающего навязчивыми идеями. Во что и стоит верить, так это в страсть. – Какой секс, если тебя даже от поглаживаний скручивает в три узла? – Усмехался молодой человек, сидя напротив Миши. – Всё в порядке. Это терпимо. И сильные мужские руки обвивают нежные запястья, надавливая и оставляя кровоподтёки. Губы, очерчивающие каждый сантиметр шеи и выпирающих позвонков, сохраняют отметины на тонкой коже. Боль до дрожи в ногах, боль до жалобных всхлипов. И если бы он не кончил, то кончило бы Мишино сердце. Перестало бы перегонять кровь по организму, просто бы отказало от шокового приступа. – Тебе бы найти кретина, который в тебя влюбится, иначе ты долго не проживёшь. – Спешив удалиться из квартиры, бубнил ночной гость. – Не верю в эту хрень. – Восстанавливая дыхание, брюнет показал средний палец своему партнёру и только обрадовался, когда тот исчез, решив не добивать парня своими дурацкими нравоучениями. Однако принцип «никогда не говори никогда» или «не зарекайся» срабатывает гораздо чаще, нежели какие-то более позитивные наставления. И принятая некогда установка «любовь – вымысел» рухнула с появлением очередного алкоголика с комплексом полубога. Даже басни, придуманные девчонками, уже не казались такими дурными. Но не мог же Миша совсем раскиснуть, как эти размалёванные Барби. У него с Сашей всё было в духе нетипичных девчачьих мечтаний. Вечно пьяные вдребезги, ненасытно трахающиеся, как кролики, и нарушающие законодательство, кажется, по всем существующим статьям. Шторм по имени Саша к херам разнёс не только физическую оболочку бедного Мишки, но и вытряс его душевно. Он научил брюнета всему, что сделало его и без того печальное состояние ещё более плачевным. – Разве это должна делать любовь, сынок? – Обрабатывая раны, мать едва сдерживала слёзы. – Родственные души так не поступают, он тебя угробит. – Женщина прикрыла глаза и тяжело вздохнула. – Родственных душ не существует, не начинай. Пора бы просто привыкнуть к тому, что я такой вот! И никакой блять чудо-мальчик из неведомой страны волшебных лекарей не прилетит на метле, чтобы спасти разъёбанного принца. Мама, я неизлечимо болен! Смирись! – Кричал молодой человек, вырываясь из заботливых рук матери и выбегая на улицу, где его уже ждал Саша. Не успел он очутиться снаружи и вдохнуть приятный морозный осенний воздух, как мгновенно был прижат к стене обветшалого дома на окраине Питера. Саше всегда хотелось экстрима и адреналина. Особенно сильно, когда он был обкурен в ничто, как сейчас. Но в данный момент Миша не был настроен на приключение двух потерявшихся мальчиков, желающих идти против всего мира. И настроение, и физическое состояние просили только о парочке таблеток обезболивающего и крепком сне в течение ближайших часов двенадцати. – Не надо. – С недовольным выражением лица брюнет оттолкнул своего парня, а затем потёр ноющие от боли пальцы. – Что опять не так? В последнее время ты только и ноешь. – Саша отвечал в привычной для него манере: дерзко, грубо, резко, яростно. – Почему мне до сих пор больно? – Бля. Только не говори, что мамаша промыла тебе мозги и снова залила в уши свою шарманку про теорию родственных душ. – Он встретил печальный взгляд Миши и понял, что тот в глубине души всё-таки надеется на правдивость маминых слов. – Ты поверил что ли? Серьёзно? Теперь ты как те сопливые телки. Фу, блять! – Но разве любовь должна быть такой? – С ноткой отчаяния в голосе спросил парнишка. – Алло, блять, кто сказал, что у нас любовь? Знаешь, мне все эти заморочки в печенках сидят уже. Раз ты слепо веришь во всю эту хуету, то поищи мальчика, готового зацеловывать тебя от макушки до ног. И он уходит. Миша не придумывает ничего лучше, как промолчать. Не надо никаких колких фраз в духе «ну и катись» или «пошёл нахуй». Не стоит вообще тратить свою энергию на слова, которые всё равно не будут являться правдой. Крикнуть «постой, вернись», как признать своё поражение в схватке с соперником, что именует себя любовью. Ведь это всё вымысел, значит, больно быть не должно, правда? Тогда какого чёрта сердечный ритм бешено отбивает чечетку по рёбрам, что и без того слишком хрупкие, чтобы удерживать в себе силы не развалиться в ту же секунду. И вот сейчас, в толпе лиц, ловящих последний вдох девушки, распластавшейся по мокрому от дождя и крови асфальту, стоит такой же поломанный юноша. А рядом светофор мигает омерзительным желтым, цветом старости и болезни. Смерть – это нечто интимное в представлении некоторых. Наблюдать за тем, как ты отчалишь с причала «жизнь» в вечное путешествие, из которого не вернешься, должны только самые близкие. Так какое право имеют все находящиеся здесь сейчас запечатлевать момент истинной близости, контакт сломавшегося человека и нерушимого вестника конца всего живого? Закройте свои глаза, люди, и дайте ей умереть спокойно. Отойдите и не мешайте этой важной встрече! Словно почуяв неловкость всей ситуации, Миша аккуратно выбирается из столпотворения, но моментально оказывается сбитым с ног. На том же асфальте, где набирает обороты свидание со Смертью. – Извините, пожалуйста. Ох, это я Вас так сильно задел? – Обеспокоенный молодой человек помог брюнету подняться. – Слишком много чести на себя берешь. Он стал таким грубым не только из-за Саши. Принимать чужое физическое превосходство можно только тогда, когда ты превосходишь человека морально или интеллектуально. Если раньше это было обычным делом – защищаться агрессией, то сейчас юноша не был уверен в правильности своих действий. Может, родственная душа поэтому игнорирует его? Мир – это система. Каждый должен занимать в системе определенное место. Родившийся слабым никогда не станет сильным, как бы он себя в этом не убеждал. Необходимо принять свою роль и научиться проживать её достойно, а не выплёскивать напускной эгоизм направо-налево. – Не обращай внимания. Я – Миша. И мне нужна твоя помощь! – Придерживая тыльной стороной ладони сочащуюся из носа кровь, пробубнил парень. – Даня. И помощь сейчас организуем. Издалека послышалась сирена кареты скорой помощи. Но свидание со Смертью завершилось в пользу костлявой. На косе, плаще или чём-то там, блять, еще они мчатся сквозь толпы людей и потоки машин, сквозь уличные фонари и прохладу ночного города. Помощь в этом мире практически всегда не к спеху. Редкий везунчик доживает до прибытия заветного спасителя, готового достать тебя с того света для тысячи новых выдохов и вдохов. Доживёт ли Миша? Или время ожидания слишком затянулось, и остались последние мгновения его никчёмной жизни? – Ты веришь в родственные души? Вымученный Мишка готов поверить во что угодно, лишь бы эта боль прекратилась. Но если бы чудеса существовали, девочка с перекрёстка, холодная и пустая, обязательно дождалась бы своего спасителя. Блядская жизнь танцует сальсу, разгоряченно ступая по человеческим судьбам и обращая их в кучку пепла. Однако страстная музыка сменилась тёплой и лиричной композицией. А, значит, жизнь еще немного подождёт. Сейчас есть только светловолосый парень, сидящий неподалеку, с глазами цвета моря, как бы блевотно это ни звучало. И этим глазам хочется верить. Море не всегда находится в состоянии покоя, в этом мальчишка убедился на собственном горьком опыте. Но глаза нового знакомого, Дани, почему-то только этим спокойствием и отдавали. Навевали атмосферу расслабленности и уюта. Так же, как и горячий чай, теплом разливающийся по организму, и приятное покалывание после лёгкого морозца. – Надеешься найти человека, способного залечить твои раны? – Даня будто сразу просёк фишку. Он не говорил об этом с упрёком или ухмылкой. Просто вопрос, заданный из любопытства. – Не надеюсь. – Зря. Дыма без огня, знаешь ли, не бывает. Если бы теория была абсолютной ложью, то и разговоров бы о ней никаких даже не зародилось. А тебе просто жизненно важно найти человека, способного тебе помочь. Брюнет просто сдался. Из раза в раз слыша наставления о том, как ему необходима родственная душа, он устал твердить о неподтвержденности теории и ее полнейшем отсутствии. Теперь ему даже захотелось поговорить об этом. Только с кем-то более адекватным, не с мамой, развешивающей ярлыки «верю – не верю» на каждый обнаруженный ею факт. Даня вполне себе походил на адекватного человека, а ещё внушал доверие своей дружелюбной улыбкой и ненахальным поведением, что тоже немаловажно. – Допустим, такой человек есть. Как понять, что именно он – моя родственная душа? – Твоя кожа тебе подскажет. Голубоглазый улыбнулся и провёл пальцем по красной щеке мальчишки. Любое прикосновение, даже самое незначительное, всегда давалось трудно. Пронзающая боль или элементарный дискомфорт мучили Мишу на протяжении долгого времени. Удивительно, что сейчас он почувствовал обычное поглаживание, не более того. Может, он просто настолько привык к боли, что совсем перестал её чувствовать? – Если мне подсказывает моё тело, то как жить другим, не имеющим такую проблему? – Чувствовать сердцем. Даня имел потрясающее качество – располагать к себе людей искренностью. Он не был гением, великим комедиантом или невероятным красавцем. Но к нему тянуло магнитными бурями, электрическими разрядами, бушующими волнами. Эти двое нашли общий язык мгновенно. Миша обрёл друга, которого у него никогда не было, с которым он чувствовал себя в безопасности. Неслись дни, недели, счёт уже шёл на месяцы, а общение всё не прерывалось. Пожалуй, это была самая долгая история, связывающая брюнета с другим человеком. Юноша боялся, что одним утром проснётся и поймёт «мненуженон». На самом деле острая необходимость в Дане возникла с первого же взгляда в его голубые глаза, просто мальчишка не хотел в этом сознаваться. Всё больше проводя времени с другом, Миша привязался до такой степени, что угрозой казался даже ёбаный воздух в те моменты, когда Дани не было рядом. Казалось, что пыль к хуям разнесет едва зажившие клеточки кожи. – Мне страшно, что я умру от столкновения в метро, например. За свою недолгую жизнь я измотал тело так, что, кажется, оно не выдержит даже сильного ветра. – Преувеличиваешь. Миша часто бывал в гостях у Дани, поэтому хозяйничал здесь без нареканий со стороны друга. По традиции разливая горячий чай, он попал себе на ладонь и громко зашипел продолжительное «блять», поставив чайник на стол. Чувствительная кожа мгновенно превратилась в подобие мясной отбивной, отчего кареглазый лишь закатил глаза. Даня подскочил и схватил растяпу за руку, сжимая ладонь в своей руке и трепетно её поглаживая. Почему так приятно, когда должно быть больно? Будто Данины пальцы стирают ожог с его кожи. Миша внимательно наблюдал за ним, а затем взглянул на свою руку. От былого «боевого ранения» почти следа не осталось. Но как такое возможно? – Это что такое? – Удивлённо спросил парень. – Рука. – Я серьёзно. – Я тоже. – Блять, Дань! И он было хотел ударить друга, но тот крепко прижал его к себе. Вот оно – спасение. Объятия будто залечивали каждую царапинку. Внутреннее ощущение было странным: тепло и щекотно до такой степени, что хочется разодрать себя изнутри. Будто кости ломаются и срастаются заново. Миша обессилено положил голову на грудь Дани и уткнулся в неё носом, жмурясь. – Что это? – Волшебство. – Откуда оно взялось? – Недоумевающе поинтересовался Миша. – Оно исходит от тебя. Поцелуй в макушку, как знак безопасности. Просто чтобы мальчишка знал, что всё хорошо, и больно уже больше точно не будет. Никогда. Не верить в теорию – полбеды. Беда, когда ты доказываешь теорию, в которую не верил. Редким везунчикам посчастливилось дождаться своего спасителя. Замечательно, что одним из таких везунчиков стал Миша.