Помнишь ли ты наше небо?

Помнишь ли ты наше небо, багряным покрывалом раскинувшееся над головами, знаменующее собой конец этого мира? По крайней мере, мне всегда так казалось. Но мир оставался по-прежнему целен, словно памятник из гранита. И, все же, эта иллюзия быстротечности вносила свое очарование в наши с тобой короткие встречи, неправда ли? О, нет. И снова это кислое выражение лица. Мои губы так устали шутить про лимоны, что я только растягиваю их в легкой усмешке. Взгляд моих изумрудных глаз ласково скользит по твоим щекам, подбородку, остановившись лишь у самого узла черного галстука. Демонстративно, немного вульгарно. Ты полон самообладания, но кадык предательски дрожит, открывая мне бурный поток кипящих внутри тебя страстей. Да, ты помнишь. Мы были молоды, мы были едва знакомы. И ты уже тогда носил маску равнодушия в тонкой изящной оправе педантичности. А мне так нравилось приподнимать ее и видеть потерянные, неуверенные глаза, подслеповато щурившиеся от блеска моей персоны. Лишь я один знаю, каков ты на самом деле. И тебя это пугает. Я пугаю тебя, хотя внешне все с точностью до наоборот - это ты мой гневный и жестокий начальник, отчитывающий бедного Сатклиффа за любую его оплошность, ах! Но все меняется, все становится на свои места, когда зрители уходят и зал пустеет. За тяжелым занавесом, скрывающим нас от любопытных взглядов, обнажены и переплетены в раскаленной, обжигающей страсти наши души, и именно тогда мы начинаем играть совершенно противоположные роли. Ты - сама робость и кроткость, мечтающая лишь о том, чтобы мой тонкий каблук впился в твою чувствительную плоть, и я - величественный принц кровавого заката, императрица, приносящая тебе боль и величайшее наслаждение. И в тот миг, когда взрывается наше с тобой сознание, россыпями эмоций, словно огненных искр, именно в те бесконечные доли секунд небо над нашими головами словно готово обрушиться на мир и похоронить его под собой. А потом круг замыкается и начинается по-новой. И сейчас ты строго смотришь на меня, пытаясь выдворить из своего кабинета "по-хорошему", а где-то в глубине твоих глаз, скрытых от всех, плескается ожидание. И ты знаешь, что я это вижу. Я улыбаюсь еще шире и покидаю тебя, с ленивой неохотой. Только затем, чтобы вернуться позже, в самом конце спектакля.