Трижды

Мелифаро вновь не смог докричатся до Лонли-Локли с помощью Безмолвной Речи, а потому завалился к нему домой сам. Завалился, пришел с улицы, на которой уже час не мог утихнуть дождь. Вода текла с него ручьем, ботинки оставляли грязные разводы на кристально чистом полу Шурфа, и, увидев всю эту вакханалию, он не захотел слушать его объяснений. Не захотел — пока не раздел его, не кинул в бассейн и собственноручно не отмыл. Это был первый раз, запомнившийся Мелифаро мягким белым от лоохи, которое их штатная Истина не пожалел на него. *** Мелифаро появился нежданно-негаданно, появился, хотя его никто и не звал, пьяный, веселый, и именно тогда, когда уехала Хельна. Появился, поднялся к этому невыносимому Лонли-Локли, разбудил, испачкал что только можно и довольный полез обниматься. Появился — и так и не ушел до самого утра. Не ушел, хотя Шурф хотел, настаивал, даже увел его тёмным путем, но Мелифаро-то что, Мелифаро всё равно вернулся, вернулся и снова был раздет, опрокинут в злосчастный бассейн, отмыт и уложен спать. Это был второй раз, запомнившийся ему удивлённо-недоверчивым взглядом Шурфа, когда Мелифаро потянул его за собой в воду и сладким вкусом губ Лонли-Локли, которые он сумел попробовать один-единственный раз. *** Мелифаро запускал пальцы в мягкие волосы Мастера Пресекающего, подставлялся его рукам, смеялся и целовал его ровно столько, сколько необходимо. Мелифаро сидел под водой нагой, и Шурф сидел вместе с ним, Шурф щурился, улыбался самыми уголками губ и смотрел на него так, как он обычно смотрит на Хельну. Мелифаро выгибался, Шурф ласкал его, смеялся над ним и Мелифаро было так хорошо, так сладко, что когда он очнулся от этой грёзы, когда понял, что вместо воды его окутывает только длинный ворс ковра, он расплакался — впервые, наверное, за всё время службы в Тайном Сыске. Это был третий раз, настолько мучительно-сладкий, настолько болезненно-горький, что он никогда его, наверное, не забудет, как бы сильно он не хотел.