Их сердце

      Это началось, когда они вдвоём без ведома Такаширо-сама решили проверить городской парк и нарвались на засаду. Было обидно даже не потому, что сделано это было втайне ото всех и назло всем. Главное, никто в огромном особняке не подозревал, где они. Лука с Юки пошли за покупками в супермаркет по поручению Кацуми. Татибана решил, что ему пора менять имидж, и отправился за новой шляпой в какой-то жутко дорогой и эксклюзивный магазин на другом конце города. Цукумо и Токо улизнули в ближайший торговый центр за мороженым, пользуясь тем, что в доме не осталось никого из начальства. Кроме, пожалуй, самого Такаширо-сама, да и тот недолго просидел в душном кабинете и решил проветриться.       Погода для прогулок выдалась замечательной. Июль был на удивление жарким и солнечным, по-летнему зелёным и самую малость ветреным. Парк, окружавший особняк, напоминал бушующее салатовое море, в котором старое здание особняка будто тонуло идущим на дно «Титаником». Город за пределами этого цветущего оазиса кашлял пылью и выхлопными газами сотен тысяч автомобилей, медленно зарастал вековым слоем копоти и свежих сплетен, гудел и ревел, как пароход, подплывающий к порту. В глубине этого царства металла и бетона без отдыха рыскали в поисках новых жертв они, низшие демоны, прозванные Дюрами.       Тревожное чувство не покидало Шусея весь день. Даже сидя за общим столом и слушая препирательства Токо и Цукумо за завтраком, он не мог отделаться от ощущения, что сегодня должно произойти что-то плохое. В очередной раз встретив настороженный взгляд Хоцумы, Шусей едва заметно качнул головой и уставился в тарелку с супом-пюре из морепродуктов, фирменным блюдом повара Томы. Аппетит испарился, стоило Усуи погрузиться в собственные мысли и воспоминания.        Всё это недоразумение началось ещё ночью. Светила полная луна, накрапывал дождь, и по комнате разливалась темнота, казавшаяся непроглядной несмотря на робкое сияние ночного светила. А тот ужасный сон… Даже сейчас Шусей не мог без содрогания думать о нём. Он заставил Провидца проснуться с громким криком и рывком сесть на кровати, сминая край покрывала в руках. Лоб покрывала испарина, было тяжело дышать. Если такое снится с четверга на пятницу, жди беды. Так говаривал персонаж из любимого сериала Шусея, и в тот момент его слова накрепко засели в голове парня.       Тихо. Тепло. Спокойно. Светит яркое летнее солнце, напоминая приклеенный к небу праздничный фонарик. Оно такое красивое и жёлтое, что захватывает дух. Оно слегка похоже на рисунок в детской раскраске, но от этого становится ещё интереснее и прекраснее. Вокруг рвутся в аквамариновое небо стеклянные высотки, а в парке хорошо и, главное, совсем безлюдно. Это настораживает. Шусей потягивается, зевает и останавливается, чтобы завязать шнурок на ботинке. Хоцума стоит рядом и говорит о чём-то весёлом, заставляя своего напарника улыбнуться, забыв о дурном предчувствии.       Вдруг всё меняется. Налетает сильный порыв ветра, протаскивая за собой смятую газету и пару окурков. Солнце тускнеет, становится картонным и ненастоящим, как в дешёвом уличном театре с неудачными декорациями. Температура понижается на пару градусов, дыхание перехватывает, и внезапно хочется убежать, скрыться где угодно, лишь бы подальше от этого места.       Шусей выпрямляется и вертит головой по сторонам. Он готов в любой момент броситься в бой или сбежать и спрятаться. Хоцума успокаивающим маяком прикрывает его сзади. Глаза у Сжигателя серьёзные, злые и почти звериные. Он напряжён, как пружина, готовая вот-вот разжаться. В руке Хоцума уже держит меч, похожий на закрученный спиралью всполох огня. Они — одно целое, единый организм, предназначенный для уничтожения Дюр.       Шусей готов сражаться. Он видит то же, что видит Хоцума. То, что чувствует Хоцума, ощущает и он. Такова природа стражей. Странное звяканье металла заставляет их обоих встать спина к спине и внимательно оглядывать окрестности. Внезапно из кустов выпрыгивает Дюра, похожий на чёрного искрящегося гепарда, а за ним ещё один и ещё, ещё, ещё: полчище сверкающих смоляными гранями демонов.       Хоцума ругается, щурится сытым котом и делает шаг вперёд, надеясь застать Дюр врасплох. Шусей ждёт подходящего момента, стоит и наблюдает за передвижениями противников. Те медлят, ходят вокруг да около и, кажется, тоже чего-то ждут. Более внимательный Шусей замечает опасность первым. Солнце на миг скрывается за облаками, природа замирает, и тогда в мозгу у Усуи звенит тревожный звонок интуиции. Чутьё ведёт его вперёд. Шусей делает пару шагов… и принимает на себя сокрушительный удар врага, с которым стражам не справиться в одиночку. Каденция собственной персоной. Его клинок обагрён кровью, которая капает на траву.       — Шусей! — кричит Хоцума и подбегает к напарнику, готовясь отразить следующую атаку.       — Я в порядке. Почти не задело, — шепчет Усуи, болезненно скривившись. Плечо ноет от появившегося глубокого пореза, но других повреждений, к счастью, нет.       Бросившегося в атаку Дюра, который, видимо, считал, что он — лёгкая добыча, Шусей рассекает без особых проблем. Следующего насквозь прожигает Хоцума и наносит быструю серию выпадов, стремясь оттеснить готовящего к новой атаке Каденцию. Тот мерзко ухмыляется, изгибает губы в змеиной улыбке, и резким ударом заставляет Хоцуму выронить меч. Попытка огненной петлёй подсечь ноги Опаста проваливается, стоит Каденции сделать пару шагов назад, прячась за строем послушных его воле Дюр.       — Не уйдёшь! — зло бросает Хоцума, нагибается и, подняв меч с земли, кидается в самую гущу демонов. Воздух ощутимо нагревается от гудящего пламени, обращающего Дюр в снопы чёрных блёсток.       — Не надо! — запоздало кричит Шусей, но напарник его не слышит. Он погружён в сражение, слился со своей стихией, превратившись в карающий вихрь чистого огня.       Земля стонет под неистовым натиском Хоцумы, трава мгновенно превращается в пепел, а деревья одно за другим тяжело обрушиваются вниз, подминая под себя зазевавшихся Дюр. До Каденции невозможно добраться. Опаст не ждёт, когда его прикончат. Он быстро перемещается, нанося удар за ударом, стоит только Хоцуме замереть, чтобы перевести дух. Незнакомая Шусею рапира смертоносной иглой вьётся в воздухе, парирует выпады более массивного меча и даже не думает ломаться. Её тонкое лезвие краснеет от температуры и тут же остывает, зато Хоцума на глазах лишается сил. Проклятое оружие, видимо, впитывает чужую силу.       Шусей понимает, что ещё немного, и они проиграют. Он хочет помочь, рассекает собственным мечом Дюр на пути к заветной цели, но… всё равно не успевает. Клинок Каденции по самую рукоять погружается в грудь Хоцумы, который даже не понимает, что происходит. Он ещё пытается сражаться, взмахивает мечом и… теряет его. Багровое пламя мгновенно сжигает когда-то повелевающее им оружие, заставляет его рассыпаться снопом обжигающих искр.       Боль приковывает Шусея к месту. Он не может кричать, не может смотреть, не может пошевелиться. На душе так тяжело, словно внутри выросла гранитная скала. Сердце пропускает удар, а затем заходится в неистовом биении, от которого кружится голова, и в глазах темнеет. Не остаётся ничего более важного, чем рушащиеся стены хрупкого замка счастья.       Вместе с Хоцумой мысленно умирает и сам Шусей, только в сотни раз медленнее, проживая каждую секунду агонии напарника страданием тысяч лет…       Что было дальше, Шусей не знал. Он проснулся с бешено колотящимся сердцем, бледный, с синими губами, безуспешно пытаясь сделать хотя бы крошечный вдох. Короткий крик «Хоцума» даётся ему с огромным трудом, зато когда дверь его комнаты стремительно распахивается, и на пороге появляется донельзя взволнованный Рендзё, Усуи не может наглядеться на такое знакомое и родное ему лицо.       И вот наступил день. Все разошлись по своим делам, а Хоцума вдруг решил вытащить задумчивого Шусея в парк. Тот сопротивлялся, отговаривал напарника, но ничего не добился.       Жёлтое солнце, лёгкий ветер, жара и задыхающийся город не могли не нервировать Шусея и не вызывать у него нехорошие ассоциации с увиденным кошмаром. Слишком много совпадений. Чересчур много.       Когда у Шусея развязался шнурок на кроссовках, ужасное предчувствие превратилось в уверенность. Почти ничего не соображая от страха и волнения, Усуи поднял голову и посмотрел на ближайшие к стражам кусты. Хоцума стоял рядом, рассказывая увлекательную историю о Зессе и Юки, и ничего подозрительного не замечал. Несколько раз спросив Шусея, почему он такой мрачный, и не получив ответа, Сжигатель решил подождать до лучших времён.       В кустах что-то зашевелилось, раздался треск веток, после чего воцарилась полная тишина. Ветер перестал шевелить листву на деревьях. Затихли сверчки и птицы. Солнце спряталось за набежавшими облаками, и Шусей зажмурился, отчаянно надеясь, что ошибся.       — Шусей? Что случилось?       Взволнованный голос Хоцумы раздался над ухом, но Усуи упрямо покачал головой и постарался не думать о плохом. Сны с четверга на пятницу сбываются только в сериалах. В реальной жизни они остаются дурными видениями ночи и не более того.       В кустах снова закопошилось нечто неуклюжее и большое. Шусей молча потянулся к руке Хоцумы и крепко взял его за локоть. Простое прикосновение успокаивало, но когда справа показалась морда Дюры, Усуи потерял дар речи. Нет. Нет-нет-нет. Только не это.       — Дюры! Шусей, очнись! — требовательно позвал Хоцума, призывая меч и с предвкушением оглядывая врагов, которых становилось всё больше. Вслед за первым демоном, похожим на гепарда, вылезла ещё пара дюжин, напоминающих собак.       Шусей замер, отчаянно мотая головой и едва не взвывая от бьющей во все колокола интуиции. Де жа вю. Его сон сбывался в таких пугающих деталях, что просто захватывало дух. Но он не станет сдаваться! Он обязательно спасёт Хоцуму и не допустит, чтобы Каденция его убил. Он заплатит любую цену, лишь бы его повелитель огня остался жив.       От удара Каденции Шусей увернулся, принял его на один из своих мечей так, чтобы не повредить плечо. Отчаянным движением он перенаправил клинок прямо в сердце противника, однако Опаст был настороже и ловко пропустил лезвие по касательной к груди. Металл звякнул о пуговицы, не причинив высшему демону никакого вреда.       Удивлённый Хоцума отвлёкся от уничтожения Дюр и попытался провести обманный манёвр. Он решил подсечь Каденцию огненной петлёй, но у него ничего не получилось. Опаст с кривой ухмылкой подпрыгнул, после чего атаковал сам, нанося серию молниеносных уколов рапирой. Рендзё пришлось отступить, чтобы хоть немного разорвать дистанцию и перевести дух. Сражение с высшим демоном выматывало. Этого противника бездумным напором уже не возьмёшь.       Шусей больше не медлил. Видя отступление Хоцумы, он рванул в самую гущу Дюр, хаотично размахивая мечами и создавая больше беспорядка, чем кого-то убивая. Впрочем, на это и был расчёт. Если заставить демонов дрогнуть и побежать, сон ни за что не сбудется. Они элементарно не решатся напасть, а потому планы Каденции нарушатся. Прикрыв глаза, Шусей сосредоточился на одной-единственной мысли — помогите! Безмолвную мольбу он адресовал Юки и Цукумо, надеясь, что хоть кто-нибудь из них подоспеет вовремя. В победу над Каденцией Усуи не верил. Слишком неравными были силы и опыт боя.       Хоцуму не устраивала роль догоняющего, но каждую его попытку атаковать неизменно пресекал… сам Шусей. Он мельтешил впереди, лез в самое пекло, с нездоровым рвением подставлялся под удары Каденции, но пока не получил ни одного существенного ранения. Пара порезов и несколько синяков травмами не считались.       — Что ты делаешь, Шусей? — крикнул Хоцума после того, как спас увлёкшегося напарника от слишком шустрого Дюра в виде гепарда иссиня чёрного цвета.       — Я не позволю тебе умереть! — с несвойственной ему горячностью воскликнул Шусей и вновь ринулся на Дюр.       — Как благородно, — с издёвкой произнёс Каденция. — Жаль портить твои планы, но я убью вас. Ненавижу стражей. Вы достойны лишь смерти и забвения.       Опаст несколькими взмахами своей жуткой рапиры оттеснил Шусея, почти прижав его к дереву. Он бы вонзил её прямо в горло Провидца, если бы не вовремя подоспевший Хоцума. Огненный язык с садистской медлительностью облизал рапиру Каденции, но не причинил ей особых повреждений. Зато Рендзё вдруг ощутил себя выжатым, как лимон. По изогнутому лезвию его меча прошла мелкая сетка трещин, отчего создалось впечатление, что клинок сейчас раскрошится.       — Хоцума, беги! — хриплым голосом крикнул Шусей, уже догадываясь, что сейчас произойдёт.       С нечеловеческой гибкостью Усуи вывернулся из захвата Каденции и бросился к Хоцуме, уже начиная осознавать, что катастрофически не успевает. Вот рапира Опаста сверкнула в воздухе. Вот она с омерзительным скрежетом отлетела в сторону одновременно с громким хлопком выстрела.       Последующие события слились для Шусея в череду кадров дешёвой и страшной мелодрамы: корчащиеся в огне Дюры, меч Зесса, лица Токо и Юки с открытыми в крике ртами, обеспокоенный Цукумо, расправляющийся с демонами. После этого Шусей ощутил сильный толчок в грудь, словно кто-то с размаха ударил его кулаком. Рёбра обожгло огнём, стало на мгновение больно, но не настолько, чтобы сказать хоть что-то. Навалилась непонятная апатия и вялость, захотелось спать.       Последнее, что запомнил Шусей, прежде чем сломанной куклой упасть на траву, было ехидное лицо Каденции и край его плаща, мелькнувший в воздухе перед исчезновением Опаста.       ***       Он словно умирал, задыхался, как оставшийся без кислорода костёр, медленно затухающий и напоследок всё ещё пытающийся сиять. Каждая клеточка его тела съёживалась до размера атома и сгорала заживо. Ощущение было такое, будто его прокручивали через мясорубку, с особым цинизмом лишив анестезии. Грудь нестерпимо болела, а сердцу было тесно за решёткой из рёбер, и оно колотилось о них, как безумное. В голове было гулко и пусто. Мысли разлетались в разные стороны, не способные сфокусироваться на чём-то одном. Снова хотелось спать. Хотелось умереть. Хотелось… жить? На фоне творящегося внутри него кошмара Шусей вдруг почувствовал прохладное прикосновение пальцев к запястью и мятный запах сигаретного дыма. Это его удивило. Агония должна была превратить Провидца в пепел, поэтому ощущать что-то земное и привычное было странно.       — Ну же, ты сможешь. Не сдавайся, Шусей, прошу тебя…       Тихий, надломленный голос Хоцумы заставил Усуи встряхнуться и попытаться открыть глаза. Нет, он не умер. Он был всё ещё жив и отчаянно хотел успокоить своего напарника. Нельзя Рендзё быть таким печальным. Он должен радоваться, шутить и придуриваться, а не оплакивать напарника, который сошёл с ума и чуть не погиб.       Приглушённый свет лампы вызвал у Шусея неприятную резь в глазах. Выступившие слёзы тут же были осушены заботливыми пальцами, знакомо пахнувшими сигаретами и металлом. Захотелось улыбнуться, но лицо будто одеревенело. Тело вообще было тяжёлым, неповоротливым, непослушным. Боль отступила, однако Шусею по-прежнему казалось, что он вот-вот рассыпется на части.       Осунувшееся и посеревшее лицо Хоцумы появилось на уровне глаз Шусея, вызывая у него желание нахмуриться.       — Ты спал? - коротко спросил Усуи и зашёлся тяжёлым удушливым кашлем. В груди снова всё заныло, а сердце на миг споткнулось.       — Да какой тут сон? — с облегчением ответил Хоцума и вдруг улыбнулся широкой счастливой улыбкой человека, который только что обрёл душевное равновесие. — Ты меня так напугал, слышишь? Не смей больше умирать!       — Не буду, — улыбнулся Шусей, чувствуя, как начинает оживать под взглядом глаз с тёмными кругами от бессонных ночей. — Тебе пора спать, Хоцу. Пожалуйста.       — В следующий раз, когда надумаешь меня спасать, предоставь это кому-нибудь другому. Иначе я рискую умереть от недосыпа.       Шусей с трудом шевельнул головой, имитируя кивок, и тут же сам провалился в сон.       Хоцума, снова улыбнувшись, сел на пол у кровати Шусея, положил голову на простынь и впервые за последнюю неделю крепко заснул. Теперь уже не было повода для криков, холодного пота и томительного ожидания плохих новостей. Хоцума больше не ждал, когда кто-нибудь скажет ему, что Шусей не выжил. Нет, он не сломался, а ведь мог и не справиться с безжалостным ударом Каденции. Лезвие кинжала прошло совсем близко от сердца. От этого доброго, любящего сердца, их с Хоцумой общего.