Family Business

Всё начинается с семьи. Неважно, рос ты с родителями или же нерадивая мать отдала тебя в детский дом, семья накладывает отпечаток не только на твоё воспитание, но и на уровне генов. То, что рождается из семени, не убрать и не изменить, родная кровь будет с тобой до самой смерти и именно она, сыграв злую шутку, толкнёт тебя к пропасти. И Андерс это знал. В его жизни злые шутки были не редкостью. Со своим нынешним любовником они познакомились в клубе, где, к слову, ещё не так давно работала его ныне покойная девушка, и куда он приходил в самом паршивом расположении духа, чтобы воспоминаниями и алкоголем сделать его ещё ужаснее. И чтобы на утро проснуться с кем-то, чьё имя даже не попытался запомнить. Именно там он, бог льстивых речей и дурманящих слов, попался на самую несмешную игру слов в мире. Переулок был тёмным, поцелуи жаркими, а зубы у одного из них слишком острые. И кто же мог подумать, что после фразы «я отсосу тебе так, что ты надолго это запомнишь» придется не снимать штаны, а спасать шкуру? Но той ночью, после некоторых не слишком мирных объяснений всё закончилось более привычной для Андерса ситуацией — сексом. Потому что даже вампир способен ненадолго забыть про голод, когда перед ним бог. Первое время их отношения не то что не развивались, самих отношений толком не было. Они общались, ходили пить, трахались и всё это без всяких обязательств, не затрагивая в разговорах личных тем вроде здоровья, семьи или бывших подружек. Митчелла будто устраивало то, что он знает одного бога, и о других он не спрашивал, а Браги не слишком интересовало, как выживает вампир. Так продолжалось до тех пор, пока однажды Митчелл не заявился к Андерсу вдвойне пьяным. От него разило алкоголем и кровью, глаза были шальные, и, казалось, он собрал в себе сумасшедший коктейль из веществ. Это был первый раз, когда они встретились сразу после убийства, и откусить Андерсу свой язык, если это не был лучший секс за всю его человеческую жизнь. Но главное, их негласное правило было нарушено: в ту ночь Митчелла было не остановить, он говорил и говорил. Рассказывал про семью, родных, чьих лиц и имён он уже давно не помнил. Про то, как стал вампиром и как по дурости пытался отказаться от этой судьбы, доказывая всем, что он человек. Про города, которые он сменил, бывших пассий, нечаянно им убиенных, и целые эпохи. Утро было неловким, но оба понимали, что проснулись родными существами. Уверенности в этом придал и внезапно зашедший Эксл, младший Джонсон, который хотел рассказать об очередной Фригг, но застал двух мужчин, разгуливающих по квартире без одежды. Тогда из уст Андерса всё-таки слетело слово «бойфренд». Нелепая ситуация, но после этого назад дороги точно не было. Стена рухнула. Они заново стали узнавать друг друга, глубже проникая не просто в жизнь каждого, но в саму нечеловеческую суть. А что может бог? Есть ли другие? Как это — убить человека? Как жить, зная, что ты бессмертен? А как жить, зная, что ты умер? Что будет, если выпить кровь бога? Той самой первой ночью им так и не удалось узнать, и со временем эта мысль стала преследовать их обоих. Но ничего особенного не произошло. По словам Митчелла, у Браги была самая обычная кровь: вкусная, теплая — и только. Андерс же выяснил, что бладплей намного ярче, если твой партнёр — вампир. Они оба любили эксперименты, и спустя какое-то время в их постели регулярно стали появляться третьи люди. Андерс видел всё как в тумане, он был почти на грани. Джон вбивался в мальчика сзади, а тот мог только мычать, потому что рот его был занят членом Браги. Он потрясающе отсасывал, от оргазма Андерс почти оглох и сквозь пелену скорее чувствовал, чем слышал, как с последним толчком Митчелл громко кончает в парня, притягивает к себе и впивается в шею. Обычно он держал себя в руках, но не в этот раз, а Браги ничего не успел сделать. Лёжа на скомканных простынях рядом с остывающим телом, пытаясь отдышаться и осознать, что в его доме только произошло убийство, Андерс поймал себя на мысли, что ему… всё равно. Главное, что его любимый был сыт. Это была их первая смерть. Первая из многих. Благодаря дару Браги, им легко удавалось знакомиться с новыми парнями и девушками, заниматься с ними сексом, во время которого Митчелл утолял свою жажду, а потом просто избавляться от тел или же, если им повезло выжить, встречаться с ними ещё. Неизвестно, как Майкл узнал об этом, ведь они хорошо заметали следы, но он собрал семейный совет, где озвучил общее недовольство семьи отношениями одного из них с, как бы это ни звучало, мёртвым убийцей. Не должно богам общаться с вампирами, но если на это они ещё могли закрыть глаза (в конце концов, с кем спит Андерс — сугубо его дело), то убийства были уже за гранью. Этим он подставляет не только себя, но всю семью. И либо он прекращает в этом участвовать, либо им самим придётся придумать, как остановить этот поток смертей. Андерс знал, что они правы. Дома его ждал Джон в отличном расположении духа. Судя по запаху, он готовил отбивные. Конечно, с кровью. Должно быть вкусно, он вообще хорошо готовил. Он почти всё делал хорошо, поправил сам себя Андерс, за добрую сотню лет можно многому научиться, но только не держать зубы во рту. На столе стояла бутылка вина и пара бокалов. — У тебя романтическое настроение? Митчелл повернулся, не выпуская из рук ложку, которой перемешивал гарнир в сковороде. — Не слышал, как ты вошел. Да вот, решил, почему бы нам не отметить ваше семейное собрание? Семья — это прекрасно, ты счастливчик, что она у тебя есть. — Он говорил это с улыбкой, которая быстро исчезла, когда он увидел лицо Андерса. — Что-то не так? Как всё прошло? Андерс присел на спинку дивана, Джон оставил ложку и подошёл к нему почти вплотную. — В чём дело, что они сказали? — Нам надо прекратить. — Прекратить — что? — Убивать. Митчелл вновь улыбнулся. — Но ты знаешь, что я не нарочно. Просто иногда в процессе забываешь обо всем и… — Жестами он изобразил процесс и, видимо, свои эмоции. — Тогда тебе надо научиться концентрироваться и держать себя в руках. — Браги был максимально серьёзен. — Они правы, это переходит границы. Пить кровь у тех, кто это позволяет, пусть и с моей помощью — одно, но убийства должны прекратиться. По крайней мере, в нашей постели. Митчелл, как всегда, смотрел на любовника чуть свысока — сказывалась разница в росте — и, уловив тяжёлый взгляд из-под бровей, понял, что тот действительно не шутит. И одновременно осознал, что готов научиться держать себя в руках, чего бы ему это не стоило. Ведь против семьи ему не выиграть, а проигрывать он не хотел. Слишком велики ставки. — Ты знаешь, что это тяжёло. — И, хотя он улыбался, голос его был твёрд. — Но если это так важно, я попробую. А пока, — руки Митчелла уже расстегнули пряжку ремня Андерса, — давай скрепим уговор… А потом нашлась Фригг. Всё произошло внезапно и абсолютно не так, как ожидали боги. Меньше всего они хотели расставаться со своей сущностью и снова становиться простыми смертными. Но выбора не было. И как только божественная часть покинет их тела, они превратятся в никому не известных людей. Их любимые перестанут их узнавать, а им самим придётся учиться заново жить без дара. Андерс не мог понять только одного — зачем им завершать ритуал соединения Одина и Фригг именно сейчас? Небеса не разверзнутся и не наступит Рагнарёк, если всё отложить, скажем, лет на сорок. Но нет, так решила семья. Так сказал Майкл. Сидя в офисе и вспоминая их последний разговор на эту тему, он в очередной раз задумался, что с ним не так, но общее фото на столе с братьями и дедом было красноречивым ответом. С ними всеми было что-то не так. Мама в детстве говорила ему не играть с едой. Но ведь сейчас не считается: еда вовсе не его, к тому же человек ещё и не знает, что совсем скоро станет ужином вампира, когда Митчелл в блаженном помутнении в очередной раз вонзит свои острые зубы в пульсирующую вену. Когда вместо стона у их сегодняшнего гостя голос сорвется на жалостливый всхлип, но тут же умолкнет под божественными чарами Браги. И подобно сиренам, они вместе подарят своей жертве сказочную ночь, взяв лишь самую малость. Да, они честно стараются не убивать, но иногда так выходит. Митчелл борется с собой, но ему трудно осознавать себя в такие моменты. И тем сильнее потом раскаяние, от которого его снова спасёт Браги. Ведь и правда, для него нет большего счастья, чем видеть любовника довольным. Здесь тоже могла бы получиться хорошая шутка, если бы к ним все-таки присоединился братец Майкл. Улль не ест людей, но способен забрать всё, что у них есть. Они могли бы играть на троих, но у того своё увлечение — заставлять людей быть обязанным ему всем самым дорогим, что они проиграли. Доводить до отчаяния и этим жить. И он знает, какова его сила, поэтому, однажды прекратив, больше не играет. Знает, что больше не сможет остановиться. В этом они с дедом похожи. Тот, хоть и дорожит своей собственной семьёй, на всех прочих плевать хотел. Вот уже столько лет его хобби — разбивать чужое счастье, играть с людьми, а потом бросать, изредка наблюдая за их жалкими попытками склеить осколки. Андерс и сам не раз походя ломал судьбы, но для него целью всегда было не чужое горе, а собственное удовольствие. В их семье именно Андерс был чёрной овцой, но, если посмотреть внимательнее, вполне может оказаться, что почти все его родственники ещё хуже, чем он сам. Вот тот же брат — Хёд. Он явно предпочитает видеть в своей постели тех, кто уже не шевелится, да слишком слаб, чтобы признаться в этом даже себе самому, слишком старается быть нормальным, а то пошел бы работать в морг. И с ним бы они могли веселиться втроём, если бы Андерс смог наконец-то определиться: противно ему или же жалко брата. Ходят слухи, что это он убил Хель. Случайно, конечно, в порыве страсти, а мать просто вступилась за него — семья. Тай все отрицает, но с тех пор ещё больше ушел в себя, и даже Майк не может до него достучаться. Эксл… этому просто не повезло. Добрый малый, но мироздание сыграло с ним очень злую шутку. Искать Фригг, чтобы жениться на ней, когда ты сам — гей, да ещё и собственный бойфренд помогает тебе в поисках. Да уж, бедный Зеб точно не подозревал такого поворота событий. Ещё одна злая шутка, теперь уже над всем их родом нечеловеческим. Оставалось два дня, чтобы закончить все приготовления и собрать доказательства того, что они с Митчеллом вообще были знакомы, да ещё погулять напоследок. Но в последнюю ночь они были вдвоём. Лежа на мокрых от пота и крови простынях, Андерс лениво зализывал свежие царапины на груди Джона. Вампиром можно стать, будучи на грани жизни и смерти, а сейчас это просто игра без последствий. Андерс поднимался всё выше, пока, наконец, не дотянулся до губ любимого и не поцеловал его, глубоко, но очень нежно. — Я знаю, это невозможно, но постарайся всё-таки не забыть, откуда эти шрамы. — Мне кажется, я в любом случае не забуду. Это живым вас будет не узнать, а для мёртвых разницы нет. Их лица практически соприкасались, и тяжело было сфокусироваться на взгляде. Капелька пота стекла по лбу Андерса и затерялась в черных волосах. — Знаешь, я долго думал и мне всё же пришла в голову одна идея. Я не хочу умирать вот так, став человеком. Но это желание моей семьи, и я не могу пойти против них, решение принято. Но мы можем их обмануть. — И как ты себе это представляешь? Браги сам себя уговорит не уходить в Асгард? — Митчелл усмехнулся, но Андерс оставался серьёзен. — Не совсем. — Он перекатился через Джона, откинулся на подушки и, смотря в потолок, продолжил, аккуратно подбирая слова. — Мы одна кровь, но я никогда не хотел быть таким, как они. Среди нас нет ни одного нормального, мы все с отклонениями, но мы семья, поэтому я молча продолжал следовать за ними. Только перестав быть богами, мы станем совсем другими. Тоже семьёй, но иной. Так если всё меняется, может, я имею право выбирать? Митчелл приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Браги. — Не понимаю, к чему ты клонишь. — Семья — это общая кровь. Я был человеком, был богом, но таким, как ты, не был. Так что, кажется, я определился, какую семью выберу. — И провёл рукой по собственной шее.