Метаморфозы

      Хайрем Берроуз вовсе не был злым человеком. По крайней мере, для нее. При дворе его недолюбливали, но он неизменно присутствовал на всех приемах и аудиенциях, неслышно скользил в толпе, словно змей, выслеживающий добычу. Лидия часами могла подбирать эпитеты, сравнивая его с самыми гадкими и отвратительными тварями, что только существуют на земле.       Но Хайрем Берроуз вовсе не был тварью. Он приходил к ней поздно ночью и расцветал, словно по волшебству. Лидия играла ему этюды собственного сочинения, а его оскал медленно превращался в улыбку. Тонкими, длинными пальцами он разливал вино по бокалам и разламывал фрукты, потом его пальцы пахли грушами и абрикосами, потом грушами и абрикосами пахли ее волосы, шея, руки, живот и бедра… И Лидия готова была прощать ему все: какой угодно грех, какое угодно преступление.       По крайней мере, ей так казалось.       На приеме стол ломится от угощений. Подают рыбу и фаршированного зайца, на сладкое – желе на серебряных блюдах, таких огромных, что даже самые крепкие слуги с трудом несут их вдвоем, и выпечку. В черном небе висят, покачиваясь, белые бумажные фонарики, а с первого этажа доносится смех и негромкая музыка. Все это настолько жутко и дико, что Лидия не хочет спускаться вниз, не хочет говорить с гостями, не хочет танцевать или музицировать под обычно бурные аплодисменты. Под своим окном она видит белые спинки крыс, напротив за занавесками корчится в агонии темный силуэт какого-то несчастного. Лидии даже кажется, что она слышит его кашель, и хрипы, и скрип сжатых до боли зубов. Ей до тошноты противно, но она не может отвести взгляд.       Лидия знает, кто это устроил. Однажды Берроуз явился без предупреждения и с безумным взглядом, даже не поздоровался, прогнал слуг, усадил ее, удивленную и растрепанную, за стол и выложил все, будто на исповеди. Лидия молча выслушала его рассказ, затем встала и вежливо попросила уйти, сославшись на плохое самочувствие. Ей хотелось ударить его, разбить об его голову первую попавшуюся под руку тяжелую вазу, но она молча проглотила это. Ей показалось, он понял.       И теперь, когда она – свидетельница этого пира во время чумы, ей хочется либо стереть себе память, либо умереть. Поэтому, когда Смерть, услышав ее мольбы, бесшумно отворяет дверь, леди Бойл смело идет ей навстречу.