hoarfrost

Знакомство БекХёна с ЧонДэ осело холодом на ладонях и снегом в его волосах. - Хей, смотрите, кого я встретил, - ЧанЁль появился у бара последним с балластом: – Ким ЧонДэ. Мы учились вместе. ЧонДэ протянул БекХёну руку, улыбаясь ярко, ослепляя, словно тысяча солнц. ЧонДэ выжег сердце БекХёна в этот же вечер. /// У них общего слишком много; общие книги, фильмы и песни, общие взгляды, места и фразы; шутки, претензии к миру, к себе и друг к другу и другое по мелочам и не только. БекХёну хочется кричать, о том, что он нашел, нашел его, такого, черт возьми, соулмейта, но он беспомощно молчит, потому что это неправильно; то, что он чувствует У БекХёна внутри снегопад, и это не зима, это состояние за годы знакомства с ЧонДэ. Осколочные снежинок режут его глаза каждый раз, когда "вау, ты видел какая девчонка!" и БекХён прячет тающий соленый снег рукавом "ага, я чуть не ослеп". Его бесшумно ломает; он всегда для него, он весь для него, но ЧонДэ не видит ни разу; не видит тех взглядов, что словно рентгеновские насквозь и к самому сердцу, что отбивает не ритм его мелодии; не слышит всхлипов в сжатый БекХёном кулак, когда Ким засыпает у него на коленях; не чувствует его. ЧонДэ не для него. У ЧонДэ всегда руки теплые на руках БекХёна и беспокойное «что с тобой?» искреннее. Вот только БекХён не позволяет себе ответить «ты не со мной», а лишь головой качает и фальшивит улыбкой, цепляясь за пальцы. Он играет эмоции; измятый внутри, словно холст, исписанный голосом ЧонДэ; на нем нет и места пустого, чтобы кто-то еще написал пару строк. БекХён сборник цитат ЧонДэ; он его слышит, он его пишет на подкорках, чтобы ночами читать наизусть. ЧонДэ для БекХёна - коллекционный экземпляр – слишком ценный, слишком редкий, но из запрещенной секции. У ЧонДэ музыкальный колледж, у БекХёна уроки вокала; они поют в унисон, и БекХён не скрываясь, о чувствах кричит в микрофон, и плевать, что открыто, все равно никто не поймет. Его высокие ноты и прямо в сердце, по венам дрожью и вакуум в голове. ЧонДэ в глаза улыбается, БекХён мысленно рушится и портит последнюю строчку. Для БекХёна ЧонДэ – вокалист, для ЧонДэ БекХён – бэквокал. У них диспропорция в чувствах; БекХён для ЧонДэ на все сто, ЧонДэ для него лишь в половину, и арифметика тут бессильна. Его не сложить, не отнять, а лишь разделить с другими. БекХён слишком жадный – обнимает чаще, прикасается к волосам, рукам, разрывает себя на части. ЧонДэ говорит «ты мой лучший друг» - БекХён крошится во «взаимно». И это почти убийство, если не суицид. /// Во вторую годовщину знакомства в БекХёне бокала три виски, чтобы свалить откровения на алкоголь. - Я люблю тебя, - говорит, взгляда не отрывая, что едва сфокусирован на лице напротив. ЧонДэ мягко улыбается, ероша волосы цвета темной пшеницы. - И я тебя, - ласково. Но Интонация слов заводит в тупик и бьет в то самое, что гоняет по венам кровь. По телу цунами и резкая тишина. БекХён задыхается, поддаваясь вперед, и падает раненой птицей, пока руки – такие теплые, но все же чужие – ловят в рваные сети. Он обездвижен, опустошен и лишен всякого смысла. ЧонДэ гладит ладонью спину, и хоть и так близко, но не слышит, как БекХён с электрическим треском перегорает внутри. В нем света нет больше, он весь его отдал ему. /// Весна и ЧонДэ влюблен; друзья одобряют, а БекХён избегает с ней встреч. Он ненавидит проигрывать, но знает, что проиграл уже в одной графе «пол». Осязаемо ЧонДэ в его жизни все меньше; пустых дней больше. БекХён жадно ловит его имя в любом разговоре, но теперь постоянно оно идет в паре с ее. БекХён вычленяет отдельные фразы, в которых есть только ЧонДэ, усилием мысли вырезая ее из его жизни, и это даже легко, потому что он не видел ее ни разу. БекХён не готов, но понимает, что ЧонДэ для него давно больше, чем друг, в одностороннем порядке; БекХён для ЧонДэ всегда только друг и так правильно. /// У ЧонДэ планы знакомства БекХёна с ней. БекХён отшучивается, улыбается слишком надтреснуто, но прикрывается смехом, мол «ревновать буду». Кусает ЧонДэ в плечо, убегает по летнему тротуару, играет в «счастливый момент». ЧонДэ ловит его со спины, обнимает и смеется так по-привычному по-родному, и БекХён расслабляется, всего на секунду думает что «а вдруг?», но; телефон ЧонДэ разрывается и он ломает БекХёна влюбленным голосом и улыбкой, предназначенным не ему. В городе лето; в ЧонДэ любовь; в БекХёне изморозь. /// На улицах снова зима и у БекХёна обветрены губы; он кусает их, обдирает омертвевшую кожу зубами, используя физическую боль как дешевый заменитель с побочными. Губы кровят; ЧонДэ замечает. Протягивает платок, но БекХён не спешит принять. Чужие пальцы с заботой касаются губ через ткань, делая лишь больнее; но лучше так, чем никак. - Тебе нужно чем-то обработать ранки, - произносит ЧонДэ. - Ты делаешь мне больно, - отвечает БекХён. ЧонДэ испуганно опускает руку; а стоило бы спустить курок, потому что губы лишь повод полоснуть правдой воздух, но не достать до сердца ЧонДэ от недостатка контекста. БекХён смотрит влажными глазами; и он был бы доволен произведенным эффектом, если бы это была сцена из фильма, а не из его собственной жизни. БекХён подкидывает белый платок наподобие флага, врезаясь в глаза ЧонДэ кровавыми пятнами. На полуобороте его запястье кольцуют пальцами; ЧонДэ смотрит остро, почти не моргает, но и не произносит ничего. БекХён вежливо убирает «браслет» чужой ладони и кидается к выходу. Кровавый платок остается в кармане БекХёна напоминанием о собственной слабости. Он не ищет себе оправданий; их попросту нет. /// У БекХёна не тело, а склад; склад осколков разбитого сердца и поломанных им же ребер; склад убитых ЧонДэ надежд и захлебнувшихся в молчании невысказанных мыслей. В день, когда в конверте от Чондэ приходит свадебная открытка, которую БекХён не в силах открыть, он решает уехать. Без ведома ЧонДэ, без зацепок и указателей к себе. Ведь чем сильнее горят мосты, тем ярче путь впереди? Тогда от чего же так больно и щиплет глаза? Огонь воспоминаний и дней прожитых невместе слишком ярок и языки пламени лижут спину. - Если Чондэ спросит, скажи, что я умер. От БекХёна несет отчаянием и коньяком, в глазах плавают кубики льда, а улыбка подернута инеем. ЧанЁль единственный, кто знает все. Всю правду и все пьяные слезы БекХёна, его несвязную речь и попытки пробить себе голову и грудную клетку "чтобы вон из мыслей, из сердца вон". Но ему запретили вмешиваться еще на ранней стадии. - Мне жаль, что.. - Не у всех историй бывает счастливый конец, ЧанЁль, - БекХён рисует на шершавой коже ладони ЧанЁля узоры, чуть улыбаясь пустотою в глазах. - Если у истории не счастливый финал, зачем ей быть? – вопрошает друг. – Просто ты еще не дошел до конца своей. БекХён берет билет на поезд и уезжает подальше. От города. От ЧонДэ. От себя самого, потому что весь он останется с ним. Навсегда. Уезжает туда, где будет уверен, что не встретит ЧонДэ ни на одной из улиц; не увидит его за столиком ни в одной из любимых кофеен; где его жизнь монохромной пленкой то побежит вперед, то будет тянуться остаток дней, но уже не познает цвета. Потому что ЧонДэ в жизни БекХёна - цвет; когда БекХён в его жизни всегда лишь оттенок. Едва черта города прощается с ним, как смс от ЧонДэ врывается с лязгом разбитых стекол: - Споешь нашу песню на свадьбе? БекХёна тошнит сломанной душой на рельсы в открытое окно купе.