Теория о бабочках-соплежуйках

      В полутьме комнаты, где занавески раздувал морозный ночной ветер, они были вдвоем, и каждый вздох им давался с трудом. Помятые от ударов бока ныли, а легкие неприятно кололо изнутри холодным воздухом. Цзянь сидел на полу своей спальни у кровати и исподлобья смотрел на лучшего друга, который нервно и злобно то сжимал, то разжимал кулаки с содранными в кровь костяшками. Чжань стоял напротив стены и казался чересчур спокойным и расслабленным. Лопатки неприятно холодило от стены, на которую он опирался, а босые ноги почти онемели на ледяном паркетном полу.       В этот момент Цзянь подумал, что Чжань Сиси наверное так же и целуется, как бьет. Резко, рвано и мощно, до парящих бабочек-соплежуек в пищеводе, мать их. Так, чтобы коленки тряслись, и не было сил проигнорировать или, упаси Господи, не ответить ему. Н-да, лучше бы они целовались, чем жестоко били друг друга на этом самом холодном паркетном полу, словно пара озверевших доберманов. По-другому и назвать нельзя. - Кто это был? - он говорит тихо и излишне спокойно, на что Цзянь улыбается уголками распухших разбитых губ с только что запекшейся кровью. - Знаешь, старые приятели. Соскучились, решили заглянуть на огонек, - строит из себя дурочка и упрямо смотрит в глаза другу, зная, что он-то точно на это не купится. - Почему ты постоянно что-то от меня скрываешь? – Чжэнси действительно не понимает его, но за секунду вспоминает поцелуй и все те слезы друга. Его выжидающий и злой взгляд тут же меняется, теплеет, что ли. – Ты настолько мне не доверяешь? - А чем ты сможешь мне помочь? - а вот это разозлило Цзяня.       Да, больше всего парень боялся этого взгляда. Взгляда, полного жалости и сочувствия к нему. От этого хотелось действительно разрыдаться и сбежать как можно дальше, лишь бы не ощущать этого мерзкого и склизкого чувства, проникающего под кожу и разъедающего не хуже кислоты. Цзянь готов вытерпеть это от любого, но не от него. Для него ему хочется быть лучше, чем он есть, и стать настоящим другом, а не молчаливым уродом, что втайне по ночам оскверняет фотографии да и их воспоминания в целом.       Ха, и в правду – Цзянь И был уродом. Не таким, как все, и хуже всех. Пока нормальные парни думали о красивых милых одноклассницах, он думал о своем друге детства. Вот такая мерзкая ирония. Цзянь хочет не просто человека своего пола, он хочет единственного, кто смог понять его и протянуть руку помощи, когда все остальные только и делали, что плевали в лицо и сдирали с искавшего тепла ребенка кожу своими злыми завистливыми взглядами. А Чжэнси просто разорвал череду боли и ненависти других людей и стал тем человеком, от которого Цзянь по-настоящему зависим. И теперь парень сам оскверняет их дружбу своими погаными чувствами. - Но оставлять все так тоже нельзя! - наконец дает выход эмоциям и срывается на крик Чжань. – Ты будешь молчать до тех пор, пока тебя не увезут в багажнике автомобиля? - Ну, ты узнаешь меня, я буду в красном, - улыбается парень, видя, как желваки заходили на скулах Сиси и захрустели побелевшие от сжатия кулаки. - Почему ты постоянно ведешь себя, как последний идиот? – в два шага преодолевает расстояние между ними и снова валит Цзаня на пол, размашисто замахиваясь на него кулаком, придерживая за порванный ворот рубашки. - Потому что я тот еще урод. - Говорит якобы в шутку, но Чжэнси понимает, что черта с два тот шутит. Его мучает прошлое и настоящее. Мучают те поцелуи и пьяные выходки, и, возможно, все те шутки никогда и не были таковыми. Цзянь тысячу раз говорил, как он его любит, но никогда истинный смысл не доходил до самого Чжаня. - Если бы ты был уродом, - снова говорит тихо Сиси, отпуская друга на холодный пол и садясь рядом, зарываясь рукой в короткий ежик волос автоматически. Парень лежит и шумно дышит, повернув голову к Чжэнси. Он нуждается в том, чтобы эти слова были сказаны вслух. Нуждается, чтобы их произнес именно он. Сейчас. – Я бы тут не сидел. Ты не странный, не плохой и не хуже других. Ты просто идиот Цзянь И, которого я знаю еще с детства, и для меня ничего не изменится, что бы ты ни сделал. Я принимаю тебя таким, какой ты есть, другого такого придурка я не найду. - Ага.       Цзянь глухо отвечает и кивает, пряча воспаленные щиплющие от слез глаза в сгибе локтя. Этой ночью помимо боли от ударов, собственной ненависти к себе и принятия его натуры со стороны друга он почувствовал что-то еще.       Возможно, даже бабочкам найдется место в их мире.