Не меньше двух

Лето две тысячи пятого года выдалось непривычно жарким. В Косом Переулке почему-то было еще жарче, чем во всем Лондоне. Мостовые накалились так, что обжигали ступни сквозь подметки, собственная кожа казалась теплой шубой, от которой хотелось немедленно избавиться. Кафе Флориана Фортескью ломилось от посетителей, и найти там свободное местечко было так же легко, как увидеть мозгошмыгов. Любой кусочек тени на улице казался раем. Окна в аврорате не закрывали даже ночью, но и ночью жара не спадала. Почтовых сов приходилось выпихивать из окон, поскольку добровольно куда-то лететь у них не было никакого желания. В Министерстве Магии творилось то же самое. Только вот постоянно держать открытыми окна там запрещалось. Гермиона Грейнджер сидела в приемной министра уже четвертый час. Голова от жары вспотела, а летнюю легкую мантию, которую пришлось нацепить из-за официальности визита, хотелось скомкать и засунуть в сумочку — и наплевать на ту сумму в галеонах, которую пришлось за нее выложить. Наконец над дверью приемной зажглась красивая надпись небесно-синего цвета: «Входите». Гермиона поднялась, расправила платье, пригладила волосы и шагнула вперед. Дверь услужливо распахнулась. Кингсли Шеклбот сидел за столом, заваленным свитками, и торопливо писал, время от времени задабривая крекерами сову, сидящую на спинке его кресла и издающую недовольное гуканье. Напротив министра, в кресле с высокой спинкой, кто-то сидел: кто, Гермионе видно не было. — Мисс Грейнджер, прошу простить за долгое ожидание, но на меня свалились незапланированные дела, — сказал Шеклбот, не поднимая головы. Голос у него был кисло-недовольный. — Мы обсудили ваш вопрос по поводу вакансии в отделе Тайн. Увы, я вынужден отказать вам — эта вакансия уже занята… — Но вакансия появилась только два дня назад, — спокойно сказала Гермиона, искренне надеясь, что Кингсли хотя бы поднимет голову. — Вакансия уже занята, — тем же самым голосом повторил Шеклбот, и сова за его плечом ехидно заухала. — Мы можем предложить вакансию младшего сотрудника в отделе магической статистики. — Которая открыта уже два года, — кивнула Гермиона. — Но никто не спешит ее занимать. Шеклбот пожал плечами. — Боюсь, если вас это не устраивает, я ничем больше не могу вам помочь, мисс Грейнджер. Гермиона сжала губы. Ну разумеется, Кингсли объективен и непредвзят. И разумеется, его отказ мотивирован серьезными причинами. Это изображать на метле Гарри Поттера можно за здорово живешь, а в отдел Тайн просто так работать не возьмут. Не просто так не возьмут тоже. — Так вы отказываетесь? — спросил Шеклбот, не поднимая головы. — Да, большое спасибо, — с чувством ответила Гермиона. — Лавка, торгующая волшебными книгами, предлагает место контролера тайных заклятий. Она не стала уточнять, что эта работа будет с большим жалованьем, меньшей длиной рабочего дня и отсутствием дресс-кода, что, в общем, тоже неплохо. Особенно в жару. Кто, интересно, сидит в кресле? И молчит? И почему Кингсли отказал? В письме, которое вчера притащила сизая сипуха, он уверял, что вероятность отклонения ее кандидатуры Советом Магов крайне низка. «Практически стопроцентно». Значит, все по-прежнему. Впрочем, она не слишком сомневалась. — Всего хорошего, — Гермиона вежливо склонила голову на четверть дюйма, развернулась на каблуках и вышла за дверь, отбивая шаг по министерскому паркету. Дверь захлопнулась, едва не прищемив ей мантию. — Чертовы каблуки. Чертов Кингсли и чертова жара, — Гермиона дорого бы дала за возможность скинуть туфли и пройтись по Министерству босиком — если не из принципа, то из вредности. Длинные душные коридоры Министерства были почти пусты, и осуждать ее все равно было некому. Разве что портреты на стенах могли бы неодобрительно покачать головами — но кому какое дело до того, что там себе думает портрет? Какая-то немолодая полная волшебница в шелковой лиловой мантии окинула ее снисходительным взглядом и странно хмыкнула. Гермионе показалось, что она похожа на Долорес Амбридж, но этого быть не могло: Долорес Амбридж давным-давно оставила Министерство и? по слухам, вообще покинула страну. Дама вошла в свой кабинет и захлопнула за собой дверь с такой силой, что с потолка посыпалась пыль и штукатурка, а какой-то кругленький толстый министр на портрете справа от двери схватился руками за голову и начал ругаться насчет своей многовековой мигрени. Гермиона молча прошла мимо него, споткнулась о край ковра, подвернула ногу и от неожиданности села на пол. Щиколотка болела, а от обиды внезапно навернулись глупые слезы. — Да идите вы к черту, — фыркнула Гермиона, стащила туфли, сорвала с плеч мантию, завернула все в один комок, упихала в сумочку размером не больше почтовой открытки и, звонко шлепая босыми пятками по гладким мраморным плитам (ковер закончился), пересекла холл и выбежала на улицу. Четырнадцать лет были давно, но иногда об этом жалеешь. Профессор с портрета забыл про мигрень и протер запыленные от времени глаза, изумленно глядя вслед странной девушке. *** — Вы совершенно верно поступили, мистер Шеклбот. Очень приятно, что вы осознаете важность ситуации и принимаете наши аргументы. — Да идите вы к черту, — Шеклбот с такой яростью посмотрел на собеседника, что кресло, в котором тот сидел, едва не испепелилось. — Какое трогательное единодушие. — Вы не оставляете мне выбора. — Ну почему же. Достойных кандидатов масса. — Тех, кто справился бы — единицы, — буркнул Шеклбот. — Она бы справилась. — Не исключено. Но мы уже разъяснили вам ситуацию, и вы сами согласились. Нет никакой гарантии, что… Вы понимаете. У гр… у мисс Грейнджер, при всем нашем уважении к ее способностям, нет долгой череды предков-волшебников. А те проклятия, о которых идет речь… Мы заботимся о ее же безопасности. — Ну да, ну да, — кивнул Шеклбот. — Всего хорошего. Я не могу выставить вас вон, но искренне надеюсь, что вы уберетесь сами. — Не утруждайте себя. Здесь слишком душно, — посетитель отодвинул кресло и поднялся. — Вам стоит чаще проветривать помещение. — Да, вы правы. Последние четыре часа в этом кабинете очень нехорошо пахнет, — согласился Шеклбот. Посетитель склонил голову и удалился за дверь. Шеклбот откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, и серебряная чернильница с его стола со всего размаху ударилась в противоположную стену, забрызгав чернилами паркет. *** — Они тебе отказали? Кингсли идиот, — Гарри снял очки и торопливо протер их. — Я поговорю… — Даже не вздумай, — Гермиона сидела на высоком стуле в кафе Флориана Фортескью и пила ледяную воду. — Я не понимаю, что случилось. Еще вчера он обещал мне это место, а сегодня передумал. — Кто-то перешел дорогу? — Рон доставил к столу три огромных порции мороженого. — Если бы не жара, я бы точно предпочла чего-нибудь покрепче, — фыркнула Гермиона. — Тебя просто не узнать, — Рон придвинул к ней мороженое. — Мы тебя давно зовем в аврорат — вот лишнее подтверждение, что мы правы. — Знаешь, сегодня я как никогда близка к тому, чтобы принять ваше предложение, — Гермиона приставила бокал с ледяной водой ко лбу. — Но меня не очень интересует ловля бегающих унитазов или заговоренные садовые гномы. — Ну да, ты у нас все больше по глобальным делам, — кивнул Рон. — Вот если бы бегающий Биг Бен — это еще ничего масштаб. — Еще одна шуточка, Рон Уизли, и ты снова будешь отбиваться от канареек. — Ты же не думаешь, что мы занимаемся только гномами? Гермиона молча запустила ложку в мороженое. Ярость покинула ее, оставив после себя усталость и ноющую боль в мышцах. — Зря только деньги потратила на эту дурацкую мантию, — Гермиона кивнула в сторону лежащей на столе сумочки. — Не знаю, что на меня нашло. — Ладно, может, Кингсли еще и передумает, — неуверенно произнес Гарри. — Ты всерьез так думаешь? Нет, все проще. Вот это, — Гермиона сунула ему под нос руку с бледными, узкими, даже почти незаметными, если специально не разглядывать, но вполне читаемыми шрамами. «Грязнокровка». — Ничего не меняется. Словно и не прошло семь лет. Ладно, давайте о чем-нибудь другом, — вздохнула Гермиона. — У вас выходной? — Да, — ответил Рон. — Мы можем куда-нибудь пойти. Квиддич не предлагаю. — Угу, особенно если учесть, что игровой сезон закрыт, то ты его и не можешь предложить! Гарри ответить не успел. Ему на плечо сел крошечный серебряный сыч и прошептал в ухо голосом Денниса Криви: — Поттер, Уизли, срочно вернитесь в аврорат. Чрезвычайное происшествие. Собираем всех. Отпуска и выходные отменены. — Вот черт! — Рон качнулся на стуле и разочарованно махнул рукой. — Но мы любим свою работу, правда, Гарри? — Нам пора, — Гарри встал, но Гермиона перехватила его за руку. — Вы серьезно насчет работы? — спросила она. — Прямо сейчас мне пойдет любая. Аналитиком, специалистом по магическим существам, статистиком, младшей помощницей старшей уборщицы — кем угодно. Из принципа. — Мы серьезны как профессор Бинс. — Тогда я с вами. *** — Делопроизводитель — тоже неплохо, — философски вздохнула Гермиона, трансфигурируя туфли — каблуки уменьшились чуть не вчетверо. Кабинет ей достался крошечный — шкаф, стеллаж, стол, кресло и четыре квадратных фута свободного пространства. И гора свитков, вываливающихся из шкафа при любой попытке открыть дверцу. Гарри сидел на полу, подперев эту дверцу спиной, Рон пристроился на краю стола, Деннис — на подоконнике. В углу на корзине для бумаг были свалены в кучу три аврорские мантии. — Информация секретная. Это с одной стороны, — вздохнул Гарри. — С другой — слухи могут просочиться в любой момент, и это будет катастрофа. — Я, между прочим, тоже не вхожу в оперативный состав, — заметила Гермиона. — Перестань, — скривился Гарри. — Робардс прекрасно знает, кто ты такая. Он сказал, что для работы в аналитическом отделе нужен опыт работы в аврорате хотя бы в несколько месяцев, и что тебе туда прямая дорога. Второе совещание через два часа. Робардс рванул в министерство, радовать Шеклбота. — Мы ходим вокруг да около, — сказал Деннис. — Гарри, изложи. — Все потому, что… Никто не понимает, как такое вообще могло случиться, — вздохнул Рон. — Сегодня, когда Робардс ушел днем на обед, в кабинет подкинули сверток, — начал Гарри. Он смотрел куда-то мимо друзей, в стену, и голос его был напряженным. — Робардс, увидев его, разумеется, заподозрил неладное, но проверка показала, что это всего лишь обычное письмо. Он вскрыл его. Там сообщалось, что если Совет Попечителей Хогвартса не изменит свою позицию по отношению к магглорожденным, новый учебный год не начнется потому, что учиться будет негде. И некому, — Гарри посмотрел на Гермиону. — Ты понимаешь, о чем речь? — Ничего себе. Если бы речь шла о магглах, я бы предположила террористов, но все-таки… — Я бы тоже, — кивнул Гарри. — Робардс сам полукровка, он в таких вещах разбирается не хуже магглов. Про это я еще скажу. Но есть и другие новости. Про новое пророчество в отделе Тайн. Правда, становится все интереснее? — Еще бы, — кивнула Гермиона. — Продолжай. — Ты знаешь, почему там открылась вакансия? — спросил Гарри, взъерошив свой чуб. — Да. Один из сотрудников отдела уволился и уехал на материк. — А вот ничего подобного, — Гарри попытался вытянуть ноги, но у него ничего не вышло. — Этот самый сотрудник, Брайан Суимен, который собирался оформить пророчество и поместить его в зал, был найден мертвым. А если сказать точнее, то испепеленным до костей. При этом пророчество не разрядилось. Его не рискнули трогать, вызвали наших спецов. Ребята съездили и сказали, что на него наложено наружное проклятье — любого нечистокровного волшебника оно уничтожит. И чистокровным признает не всякого, а того, у кого в роду не менее семи колен магов. — Погоди, я правильно понимаю, что оно откроется любому очень чистокровному волшебнику? — спросила Гермиона. – То есть не конкретному человеку? Любопытно, кто из прорицателей его выдал. — Понятия не имею — это то, что ребята смогли выяснить, не прикасаясь к шарику. Если дословно, там было «семь поколений не смешавший кровь». Трогать никто не рискнул — не насчитали семи поколений за плечами. Суимен был полукровка: мать волшебница, отец тоже волшебник, но из семьи магглов. — Опять кому-то лавры Темного Лорда покоя не дают, — Деннис хмуро поигрывал сломанным пером. — Каждый год одно и то же. — Так вот. В письме говорилось… — Это письмо писал сумасшедший, — Деннис сидел, сгорбившись, и смотрел в пол. — Каждый год одно и то же. То пообещают взорвать Министерство, то уничтожить лавку Олливандера, то запустить огненных улиток в Гринготтс, чтобы они пожрали весь золотой запас, то запустить три мешка пикси в издательство «Ежедневного пророка». — Последняя идея неплоха, — заметила Гермиона. — Зато остальные на редкость дурацкие. Настоящий террорист не станет заниматься такой ерундой, как упреждающие письма. — Но пока еще никто не обещал уничтожить Хогвартс. Не считая Волдеморта, конечно, — сказала Гермиона. Страшно хотелось сесть в кресло поудобнее, поджав ноги, но с учетом длины юбки это было бы неразумно. Не трансфигурировать же платье у всех на глазах. — В том и дело, — вздохнул Гарри. *** — В начале письма сказано, что Хогвартс будет уничтожен как рассадник магглолюбия. Чтобы не пострадали невинные волшебные жизни, это предполагается сделать в конце лета, до того, как туда приедут ученики. Смысл в том, что если учиться здесь, на территории Великобритании, будет негде, подавляющее большинство чистокровных волшебников все-таки смогут получить образование в домашних условиях или других школах, но магглорожденные, вероятно, даже не узнают о своих способностях, — Гарри почесал палочкой затылок, поправил очки и выпрямился. — Я все-таки не понимаю смысла письма, — сказал Деннис. — Если он хочет просто взорвать замок, зачем кого-то предупреждать? — Так он не хочет взрывать, — ответил Гарри. — Он хочет перекрыть магглорожденным доступ к образованию. Рассчитывает, что Совет Попечителей, чтобы сохранить Хогвартс, пойдет на эту уступку. — А они пойдут? — спросил Рон.— Мне кажется, они просто не поверят в это. — Поверят, — мрачно сказала Гермиона. — Но есть тонкость. В Совете Попечителей как минимум трое магглорожденных и двое полукровок — скажите спасибо войне с Волдемортом, освободившей несколько вакансий. Так что сказать, как именно они отреагируют — предпочтут разобрать школу по камешку и найти будущий источник взрыва, или пойти у террористов на поводу — предсказать невозможно. — Если у них пойти разок на поводу — сядут на шею, — сказал Рон. — Даты какие-нибудь в письме есть? — спросила Гермиона. — Дат нет, — вздохнул Гарри. — И в этом тоже проблема. — Нужно отправиться в Хогвартс немедленно. Профессор Макгонагалл в курсе? — Должны были известить, — Гарри сел, сложив ноги по-турецки. — Ты думаешь, что пророчество имеет отношение к этому письму? — Гермиона сидела, подперев голову руками. — Очень вероятно. Пророчество появилось два дня назад. Письмо — сегодня. Получается, что Шеклбот заботился о твоей безопасности. — Второе совещание начнется через полчаса, — Рон бросил взгляд на клепсидру, закрепленную над входной дверью. Гермиона отодвинула Рона, загораживающего ей место для маневра, и выбралась из-за стола. — Пока вы там совещаетесь, — сказала она, пробираясь к двери, — я поговорю с профессором Макгонагалл. Может, она что-нибудь придумает. *** Портрет появился в кабинете директора два года назад. Не сам. На этом настоял Поттер, и Минерве пришлось уступить. Ей это не слишком нравилось — не потому, что она продолжала считать Снейпа предателем, а потому, что портрет мог появиться только сам, иное нарушало магию замка. Но Гарри Поттер добился этого, считая портрет необходимой данью уважения к бывшему директору. Благодаря Дамблдору и самому Поттеру даже Визенгамот оправдал Снейпа, хоть и с небольшим перевесом голосов. И на всякий случай — посмертно. Почему портрет не появился сам, до сих пор никому не было известно. Тела Снейпа так и не нашли, хотя обследование Визжащей Хижины доказало, что он там умер. Никто не видел Снейпа мертвым, никто не видел его живым, неживым и немертвым никто не видел его тоже. Но замок не вывешивал его портрет. То ли не признавал достойным, то ли не считал мертвецом — точно никто не знал. Но вот теперь портрет висел — справа от портрета Дамблдора. Профессор Снейп появлялся в нем нечасто, и черное кресло подолгу стояло пустым. Появившись, профессор скептически усмехался, закладывал руки за спину и подолгу стоял возле рамы своего портрета, уставившись словно бы в нечто неведомое и невидимое взгляду простого смертного. Профессор Макгонагал не раз пыталась с ним поговорить, но Снейп то ли делал вид, что не слышит, то ли в самом деле не слышал, но в разговоры вступал редко. Но сейчас Минерва очень нуждалась в совете и была полна решимости добиться ответа — и не только от Снейпа. В середине июля Минерва обычно отдыхала в Шотландии у дальних родственников, но прилетевшая накануне сова притащила письмо, которое заставило ее вернуться в Хогвартс немедленно. … Замок встретил ее тишиной и пустотой. Пустынные гулкие коридоры заливал солнечный свет, и в нем плясали пылинки. Эхо негромких шагов катилось вперед, словно мягкий клубок ниток. Где-то в глубине замка бродил Аргус Филч, шаркая и кряхтя — ему уже давно было нелегко подниматься по лестницам, но он каждый день упрямо обходил замок, хотя все хулиганы и нарушители спокойствия отдыхали сейчас где-то далеко. Минерва медленно прошла по коридору, касаясь рукой стены — теплой и шершавой, похожей на кожу великана. Кому могло в голову прийти уничтожить замок? Глупость какая. Дурацкий сон, и ничего более. — Добрый день, профессор, — Филч появился из-за угла так внезапно, что Минерва вздрогнула. — Какая неожиданность. Я привык, что летом здесь совершенно никого. Абсолютно. Это самое прекрасное время года, профессор. — Не могу с вами согласиться, — покачала головой Минерва. — Я люблю свою безбашенную гвардию. А где миссис Норрис? — Она не выходит последнее время, — голова Филча опустилась ниже и подбородок почти уперся в грудь. — Нам уже трудненько карабкаться по ступенькам и ходить по коридорам. Трудненько, да. Минерва смотрела на Филча и замечала то, на что трудно было обратить внимание в суете и сутолоке учебного года: что спина Филча согнулась сильнее обычного, колени тоже, голова и руки мелко трясутся, волосы почти совсем вылезли, а те, что не вылезли, стали совершенно белыми. — Аргус, — Минерва дотронулась до плеча Филча. — Мне кажется, вам стоит больше отдыхать. — Я отдыхаю, профессор Макгонагалл. Я отдыхаю все лето, и мне совсем нескучно — замок так прекрасен, когда пуст. Это самое прекрасное время. Пойдемте, я провожу вас. Ваш кабинет в полном порядке, в полном. Ни пылинки, ни соринки. Они медленно пошли вперед, ступая по теплым каменным плитам, и Минерва невольно сдерживала шаг, чтобы не обгонять Филча, с тоской думая о том, что еще несколько лет — и она сама, наверное, станет на него похожей. — Вы уже говорили об этом, Аргус. Но мне было бы одиноко. Если не с кем поговорить… — О, профессор, мне всегда есть с кем поговорить! — Филч хрипло засмеялся, потом закашлялся. Обвел сухой, легкой рукой стены, увешанные портретами. — Они говорят со мной… если захотят. А еще есть Кровавый Барон — даже с ним можно найти общий язык. Почти-Безголовый-Ник слишком взбалмошен и несерьезен. Привидение Гриффиндора, что с него взять… и у меня иногда бывают гости… Минерва невольно улыбнулась. — Может, вам уже тяжело… — начала она было фразу, но осеклась и тут же пожалела о ней. Лицо Филча мгновенно озлобилось, но через секунду гримаса исчезла и он просто сердито ответил: — Аргус Филч еще полон сил. И замок слушается Аргуса Филча. Аргус Филч еще долго будет служить замку. Все покинут этот замок, все уйдут, а Аргус останется. — Да, конечно, Аргус. Разумеется. Несомненно. Я совсем не то имела ввиду, — торопливо сказала Минерва, радуясь, что гаргулья, охраняющая вход в кабинет директора, уже за следующим поворотом. — Лимонные леденцы и сливочный шербет, — сказал Минерва, глядя в спину удаляющемуся Филчу. Он шаркал ногами, двигаясь вдоль стены, и казался совершенно неуместным в нестареющем, огромном, залитом солнечным светом замке. В кабинете Минерва первым делом распахнула окно, чтобы впустить свежий ветер, и оглядела портреты. Все директора оказались на месте, даже Снейп дремал в своем кресле. — Господа, у нас чрезвычайное происшествие, — звучным, совсем нестарым голосом произнесла Минерва. Профессор Снейп и профессор Дамблдор вздрогнули и открыли глаза. *** — Я так надеялся, что эта проблема решена раз и навсегда, — печально сказал Дамблдор, почесывая бороду. — Альбус, вы чрезмерный оптимист. Я всегда полагал, что это глупо, — хмуро сказал Снейп, барабаня пальцами по краю рамы. — Вас в оптимизме не заподозришь, — кивнул Дамблдор. — Минерва, присядь и успокойся. Выпей чаю, тебе надо отдохнуть с дороги. Минерва ходила по кабинету из угла в угол, испытывая острое желание лупить себя по бокам невидимым хвостом. — Я не представляю, кто это может быть. Все непосредственные соратники Волдеморта в Азкабане. — Непосредственные — это хорошее слово, Минерва, — кивнул Снейп. — А сколько других? Минерва закусила губу. — Обо всех мы можем и не знать, — сказала она наконец. — Вот именно. Послышался шум крыльев, и в окно влетела встрепанная сова. Она пробежала по столу, хлопая крыльями, и упала бы на бок, если бы Минерва ее не подхватила. Щелкнув пальцами, она аккуратно подняла взмыленную птицу и отцепила письмо от ее лапки. — Пожалуйста, принесите воды и совиных крекеров, — попросила Минерва появившегося домового эльфа, и тот немедленно выполнил ее просьбу. — Через полчаса здесь будет мисс Грейнджер, — Минерва положила письмо на стол. — Неплохо, возможно, у нее есть какая-то информация. — Ужасно, — вырвалось у Снейпа. — это означает, что завтра здесь будет вся ваша гриффиндорская орава, и наши лучшие месяцы в году закончатся. — А я рада, — Минерва погладила птицу по спине, приглаживая перья. — Я по ним скучаю. А они так редко появляются. Снейп не ответил. *** Дорога от Хогсмида до Хогвартса заняла у Гермионы вдвое меньше времени, чем обычно — она быстро поднималась вверх по холму, и сердце у нее стучало почти в горле. Она боялась, что может увидеть замок уже лежащим в руинах. Рюкзак стучал по спине, ветер свистел в ушах, кроссовки на ногах почти вернули ее в прошлое — в те самые четырнадцать лет, когда в смерть еще не веришь, а жизнь кажется теплой сказкой. Действительность же, если и напоминала сказку — то скорее в первозданном ее виде. Но тяжелые двери приветливо распахнулись, и она вошла в пустой холл под скрипучий недовольный голос Филча и восторженные вопли Пивза. — Добрый день, мисс Грейнджер. Вас ожидают, — Филч смотрел в другую сторону и стоял поодаль, словно не хотел иметь ничего общего с кем-то из бывших учеников. — Мисс Грейнджер! Старая добрая гвардия Дамблдора! — Пивз кувыркался под потолком и грохотал чем-то непонятным. — А потом будет Поттер! И Уизли! Опять будет весело, опять будет заварушка-ах-ха-ха! — прохохотав что-то шумное и неразборчивое, он укатился по потолку в глубину коридора. Гермиона со смешанным чувством поднялась на второй этаж. Тишина казалась неестественной, неприятной — слово «Хогвартс» всегда ассоциировалось у нее с шумом и какофонией голосов. Тишина уместна в библиотеке, но в школьных коридорах она редкий гость. Профессор Макгонагалл ждала ее в кабинете, сбросив на кресло зеленую дорожную мантию. Ее красивое лицо выглядело усталым, морщинки и тени стали глубже и заметней. Никто никогда не задумывался о возрасте Минервы Макгонагалл — он был совершенно неважен, но сегодня Гермиона увидела, что ей уже далеко не так легко, как прежде. — Мисс Грейнджер, — сообщила горгулья в тот момент, когда Гермиона перешагнула порог. — Хвала Основателям, — воскликнула Минерва и поднялась ей навстречу. — Здравствуйте, мисс Грейнджер, я очень рада вас видеть. — Здравствуйте, профессор Макгонагалл, — выдохнула Гермиона. — Гермиона, я рад, что вы взялись за это дело, — Дамблдор улыбался сквозь бороду. — Это означает, что все закончится хорошо. — Здравствуйте, профессор, — Гермиона улыбнулась бывшему директору в ответ. Снейп только кивнул, здороваясь, и Гермиона ответила ему тем же. Рассказ много времени не занял. — Аврорат не написал нам о пророчестве, — заметила Минерва. Ситуация казалась ей абсурдной — солнце, лето, тишина, жаркие луга, полные цветущих трав, блестящая гладь озера, нагретые светлые камни — и тени, скапливающиеся над острыми шпилями школьных башен. — Они сами не уверены в том, что это может иметь отношение к письму, — сказала Гермиона. — В отдел Тайн теперь так просто не попадешь. Гарри связался с Шеклботом, но тот сказал, что расследование закончено и Министерство более не нуждается в помощи аврората. Наружное охранное заклинание, наложенное на пророчество, гласит, что прикоснуться к нему сможет только «несмешавший кровь». Кто автор пророчества — неизвестно. Его подкинули в Министерство за два дня до того, как пришло письмо. — Удалось ли отследить автора письма? — спросил профессор Снейп. — Нет. Сова оказалась самой обыкновенной, почтовой, отправленной с самой обычной почты Косого переулка, а туда письмо было принесено другой совой с указанием о переправке. — И установить, откуда та сова, невозможно? — Нет, профессор. Отправитель приложил усилия, чтобы этого нельзя было сделать. — Забавно, — Снейп сложил руки на груди и уставился на Грейнджер странным взглядом. — Это не так просто. — Я знаю, профессор. Но это было сделано, — Гермиона повернулась к портрету Дамблдора. — Профессор… кто сейчас остался из прорицателей, которые могут создать настоящее пророчество? — Сложно сказать, — Дамблдор задумался. — Профессор Трелони больше не работает у нас. Она не самая гениальная провидица, но иногда у нее получаются настоящие пророчества. Правда, редко. Флоренц хороший прорицатель, но он не видит далеко. Нужно обратиться к нему, чтобы… — Боюсь, Альбус, что все это не имеет смысла, — Снейп оперся плечом на внутреннюю часть портретной рамы. — Совет попечителей не станет тратить время и силы на расследование. Они наверняка согласятся с условиями письма, и доступ магглорожденным в Хогвартс будет закрыт. — Мы этого не допустим, — сухо сказал Минерва. — Я не верю, что Совет на это пойдет. Снейп усмехнулся. — Иногда разумнее верить в худшее, Минерва. Меньше разочаровываешься. — Северус, твой взгляд на жизнь действительно слишком пессимистичен. — Он объективен. Я слишком хорошо знаю этих людей. Каждый из них больше всего переживает за собственное благополучие, — Снейп отошел от края рамы и уселся в кресло, забросив ногу на ногу. — В любом случае — мы уже ничего не можем сделать. Мы — портреты, оттиск человека. Кого интересует то, что мы думаем? Мне лично все равно — висеть здесь или не висеть нигде. — Профессор Макгонагалл, что нам делать? — спросила Гермиона. — Мне кажется, нужно найти того, кто сделал это пророчество. Наверняка оно касается того, что может произойти. Минерва задумчиво кивнула. — Я вызову Флоренца. Надеюсь, что он захочет с нами поговорить. Ты останешься в замке или вернешься в Лондон? Я могу подключить каминную сеть в кабинете, чтобы не тратить время на дорогу через Хогсмид. — Да, это было бы неплохо, — кивнула Гермиона. — Я снимаю квартиру в Косом переулке. Камин там есть. Профессор Макгонагалл вышла, чтобы самой поговорить с кентавром — в кабинет директора он все равно не смог бы подняться. — Нам нужно найти кого-нибудь, у кого в роду совсем не было магглорожденных, — сказала Гермиона, стоя напротив портретов бывших директоров. — Боюсь, мисс Грейнджер, это почти невозможно, — Снейп скептически окинул ее взглядом. — Благодаря современным тенденциям — которые я ничуть не осуждаю — найти по-настоящему чистокровную семью не так-то просто. Хотя я вообще не вижу в этом смысла. — Почему? — спросила Гермиона, внимательно глядя на портрет. — Потому что как только представитель по-настоящему чистокровного семейства узнает, в чем дело, он откажется с вами даже разговаривать, мисс Грейнджер. Потому что несмотря на все, что случилось семь лет назад, почти у каждого чистокровного в глубине души сидит червячок гордыни, и он грызет изнутри. И этого червячка, мисс Грейнджер, ничто не изживет — никакие войны. Они скорее предпочтут надавить на Совет, чтобы тот принял решение закрыть Хогвартс для магглорожденных. — Тогда получается, что вся война с Волдемортом была зря? — возмущенно воскликнула Гермиона. — И что, теперь все вот так просто? Стоит подложить под Хогвартс взрывное заклинание — и все уже пляшут под дудку того, кто это сделал? — Мисс Грейнджер. У вас на плечах есть голова. Если использовать ее по назначению, может получиться неплохой результат. Но гриффиндорцы редко пользуются головой для того, для чего она предназначена. — Северус, — мягко возразил Дамблдор. — Ты все-таки… — Я могу больше ничего не говорить, — Снейп закрыл глаза и откинулся в кресле. — В конце концов, я всего лишь портрет бывшего директора, и то появившийся здесь… Гхм… Благодаря Поттеру. Но я не уверен, что испытываю к нему благодарность. Гермиона стояла, молча переводя взгляд со Снейпа на Дамблдора и обратно. Что-то было неправильным. Еще бы понять, что именно. …Флоренц ничего не знал — или сказал, что ничего не знает. — Мисс Грейнджер, я обращусь в Совет Попечителей, чтобы они отложили заседание до того момента, когда аврорат закончит расследование, — Минерва тяжело вздохнула, разыскивая на полке стеллажа банку с летучим порохом. — И я сама обойду замок сверху донизу. Я просто не верю, что кто-то может сделать подобное сейчас — когда война давно закончена, и жизнь течет совсем иначе. Я просто не могу предположить, кто это может быть. — Я бы рекомендовал вам задуматься вот о чем, — раздался голос профессора Снейпа. Он, как оказалось, не уснул. Сидел в кресле, по-прежнему закинув ногу на ногу и сложив руки на груди. — С минуты на минуту аврорат и Министерство Магии закроют Хогвартс до выяснения всех обстоятельств. Даже вас, Минерва, могут попросить освободить школу — причем ради вашей же безопасности. И возможности попасть сюда у вас не будет. — Я не покину школу, Северус, и вы это знаете. А каминная сеть в этом кабинете может быть открыта или закрыта только директором, — возразила Минерва. — Я всегда смогу сюда попасть. — Вы — возможно. Но кроме вас, нескольких чиновников и оперсостава аврората сюда уже никто не попадет. Ни мисс Грейнджер, ни кто-либо другой. И вы даже не сможете связаться — совам доступ тоже будет закрыт. — О, как раз это решается очень просто, — хмыкнула Гермиона и сняла со спины рюкзак, порадовавшись, что заколдовала не только театральную сумочку. *** — У вас не было никакого права это делать, мисс Грейнджер! — в голосе профессора Снейпа было столько яда, что запасы противоревматического зелья в госпитале Святого Мунго можно было пополнить на год вперед. — Я вам не Найджелус, в конце концов! Меня вполне устраивало то место, где портрет висел, и я требую вернуть его туда! — Профессор, — Гермиона, держа портрет двумя руками прямо перед собой, раздумывала, куда его поставить. — Простите меня, пожалуйста, но вы ведь совершенно правы — нам нужен связной. — Как это мило, — скривился Снейп. — Гриффиндорцам кто-то нужен, но им и в голову не приходит спросить согласия этого кого-то. — Неужели вы бы отказались? — Это другой вопрос. Но вообще я был бы не против, чтобы вы спросили моего согласия, прежде чем срывать со стены мое последнее обиталище и куда-то тащить. В вашем рюкзаке редкостный бардак, имейте это ввиду. Да поставьте уже куда-нибудь чертов портрет! Созерцание вашего бюста крупным планом мне уже несколько наскучило. Гермиона торопливо поставила портрет на комод, отодвинув локтем стопки с книгами. В этой крошечной квартире найти место для нового предмета было затруднительно — комнатка по площади не слишком отличалась от кабинета делопроизводителя в аврорате. Окна из-за жары были распахнуты настежь, и уличный шум звучал в ушах непривычной музыкой. Уже давно Снейпа окружала только тишина — разве что кто-нибудь из директоров похрапывал неподалеку. В том случае, разумеется, если он находился в портрете. — Почему вы вообще думаете, мисс Грейнджер, что я могу быть связным? — усмехнулся он. — У меня нет второго портрета. — Насколько я понимаю, иметь второй не всегда обязательно. У нашей Розовой Дамы был только один портрет, но она успешно бегала по всему Хогвартсу. Подозреваю, что вы вполне можете забежать на чай к профессору Дамблдору. Наверняка полномочия директора шире, чем у Розовой Дамы. — О, эта милая гриффиндорская самоуверенность, — вздохнул Снейп, поднялся и отошел куда-то в сторону. Гермиона осталась стоять перед портретом. Портрет действительно был не совсем обычный. Раньше портреты директоров школы никто не рисовал — они появлялись в кабинете сами. Никто не знал, останется ли портрет профессора Снейпа, нарисованный обычным художником-волшебником, на стене, и сработает ли магия. Под кистью художника портрет не ожил, и Гарри решил, что ничего не получилось. Портрет все-таки повесили в кабинете. Но когда через несколько дней Гарри снова появился в кабинете директора, профессор Снейп встретил его ехидным приветствием. И остался висеть справа от портрета Дамблдора, время от времени появляясь в кресле и отпуская едкие замечания по существу и без. Гермиона осторожно провела рукой по деревянным завитушкам рамы. Странный портрет. Черное кресло нарисовано стоящим у темно-серой стены. Непонятное мрачноватое помещение — не то комната, не то зал. Слева чуть светлее, чем справа — наверное, там источник света. Коснуться поверхности портрета Гермиона не решилась. Вдруг от камина хлынула волна света, и там появился Гарри. — Гермиона, есть новости. Мы отправляемся на обыск замка. Представители Министерства будут с нами, надеюсь, что мешать не станут. Правда, они сказали, что запрещают нам передачу любой информации за стены замка. Тебе что-нибудь удалось узнать? — Нет. Профессор Макгонагалл сказала, что никого из посторонних в замке не было. Филч никого не видел. Все лето, после того, как ученики разъехались по домам, в Хогвартсе находился только сам Филч, кентавр Флоренц, Хагрид, эльфы и привидения. Ну и Пивз, разумеется. — Меня очень интересует, кто был в кабинете Шеклбота. Надеюсь, что он скажет, потому что после письма в аврорат дело приняло совсем другой оборот, — Гарри почесал шрам под челкой и поправил очки. — Мы отправляемся. — Жду новостей, — Гермиона вздохнула. — Будьте осторожны. Я постараюсь найти кого-нибудь… Достаточно чистокровного, чтобы он смог прочесть пророчество. — Этого кого-то еще нужно будет уговорить, — Гарри явно опасался того же, чего и Снейп. — В общем, до связи. Гарри махнул рукой и исчез, растворившись в зеленоватой дымке. *** Ощущение было странным. Он привык, что за картиной, внезапно возникшей однажды на стене — директорский кабинет. Сначала решил, что это какая-то странная магия, доставшаяся ему бонусом за пребывание в должности директора, потом понял, что это инициатива Поттера, каким-то неведомым образом нашедшая его. Ему казалось сомнительным удовольствие ежедневно созерцать одно и то же — письменный стол, груды документов, несколько десятков портретов бывших директоров вокруг и затылок Минервы непосредственно напротив. Время от времени справа просыпался Альбус и с ним приходилось разговаривать. Он не видел Альбуса, но слышал прекрасно, и однажды поймал себя на том, что эти беседы стали доставлять ему даже некоторое удовлетворение. Он не стремился вступать в диалог с Минервой, он вообще не стремился с кем-либо разговаривать, но ему нравилось слушать. Неожиданно для самого себя он даже стал радоваться, когда время от времени в директорском кабинете приоткрывалась дверь, и к Минерве приходили ученики, в основном нынешние, иногда — бывшие. Мироздание умело шутить — он так надеялся, что ему не придется возвращаться к прежней жизни, а оно догнало и фактически насильно воткнуло ему эту прежнюю жизнь в нынешнюю так, что избавиться невозможно. Впрочем, теперь, наверное, он уже просто привык. Но когда Грейнджер содрала портрет со стены, он испугался, что магия исчезнет. Замок каким-то образом продолбился к нему этой магией сквозь пространство, нашел его там, где не смогли найти ни Министерство, ни аврорат, ни Поттер, но если портрет будет снят со своего места… Но магия не исчезла. Окно осталось. Теперь в этом окне он видел крохотную комнатку на последнем этаже дома в Косом переулке — на стенах выцветшие обои в сиреневый цветочек, рассохшийся паркет, старомодный письменный стол и прочая разномастная мебель. И Грейнджер, которая, между прочим, отправилась в душ, даже не подумав о том, что он, профессор Снейп, может сидеть у нее за спиной. Правда, четверть часа назад он сам отошел в сторону — и теперь его не должно быть видно. Но ему-то комната видна целиком. В душе, куда удалилась Грейнджер, шумит вода. Как странно, если вдуматься. Снейп усмехнулся. А ведь она считает, что он и впрямь просто портрет. Ну и пусть. Неужели она сама не догадается? *** Когда Грейнджер вернулась, Снейп сидел на своем месте, прикрыв глаза. Он мог бы уйти из этой комнаты, мог бы выйти из дома и вообще в него не возвращаться, но сейчас дела снова обстояли так, как семь лет назад. Почти. — Мисс Грейнджер, — Снейп следил за ней из-под полуприкрытых век, — Вы соизволили принять нормальный вид? Или вы полагаете, что перед портретом соблюдать правила приличия необязательно? Она слегка покраснела и залезла в шкаф почти целиком. Все-таки у гриффиндорцев странно устроен мозг. Дверцы шкафа узкие, и если встать вот так и немного вытянуть шею… Снейп поморщился — старые шрамы время от времени давали о себе знать. Он сел обратно в кресло и дождался, когда Грейнджер, нацепив на себя джинсы и футболку вместо халатика, еле-еле прикрывавшего ягодицы, будет готова к разговору. — Простите, профессор, я не… — Не подумали. Ничего страшного, я привык, что люди редко думают,— он сложил руки на груди, наблюдая, как медленно уходит розовый цвет с ее щек. — Мисс Грейнджер, мне кажется, что вы и Поттер не подумали еще в одном месте. Пожалуйста, повторите еще раз то, что вам сообщили авроры о пророчестве. — Они смогли расшифровать только предупреждение: «Семь поколений не смешавший кровь открыть сумеет мудрость слов пророка». — Мисс Грейнджер, скажите, кто был против вашего назначения в отдел Тайн? — Не знаю. Шеклбот сказал, что Совет Магов не одобрил мою кандидатуру. — Вы сказали, что у него был посетитель, а Поттер предположил, что Шеклбот заботился о вашей безопасности. Так? — Это одна из версий. — Она кажется мне ошибочной. Скажем так: да, такой человек, как я или Поттер, наверное, не подходит для того, чтобы пророчество далось в руки. Мы полукровки, мисс Грейнджер. Наша кровь перемешана с маггловской. Снейп смотрел, как Грейнджер сидит перед ним на хромоногом стуле — худенькая, с мокрыми встрепанными волосами, в узких джинсах, а выражение ее лица говорит, что она изо всех сил пытается сообразить, что он имеет в виду. Очень хотелось сказать что-нибудь вроде «пятьдесят баллов с Гриффиндора», чтобы простимулировать ее мыслительный процесс. — У меня несмешанная кровь, — сказала она наконец. — Она чистая, хоть и маггловская. Он кивнул. — Вот именно. Такие вещи нужно понимать строго буквально. — Мне нужно попасть в Министерство, — Грейнджер вскочила, и не успел он опомниться, как она снова схватилась за рюкзак. — И чем раньше, тем лучше. Через пару секунд Снейп снова был вынужден созерцать упаковку носовых платков, свернутую в неаккуратный ком тонкую летнюю мантию, распухшую от записей записную книжку и россыпь перьев и карандашей. Он плюнул и развернул кресло в другую сторону. *** Войти в Министерство можно было свободно, но требовалось изложить причину посещения магу-охраннику, сидевшему на входе. — Соискатель вакансии в отделе магической статистики, — торопливо сказала Гермиона. Надвигались сумерки, и времени оставалось очень мало — еще час, и Министерство закроется. — Пройдите, — охранник кивнул. — Вам назначено? — Нет. Я была здесь утром, но отказалась, а теперь… Теперь передумала. Охранник кивнул, и Гермиона торопливо пошла по коридору, направляясь к кабинету Кингсли Шеклбота. Пусть только попробует теперь отказать. Шеклбот собирался уходить. Он выглядел усталым и задерганным, даже кожа у него казалась какой-то буро-серой в летних сумерках. — Ты с ума сошла, Грейнджер, — сказал он, когда Гермиона изложила свою просьбу. — Туда никому нельзя, помещение опечатано. Я отправляюсь… в общем, по делам. — Послушайте, некогда дожидаться, когда печати снимут официально. Есть вероятность, что пророчество, которое подкинули в Отдел Тайн, имеет отношение к письму, о котором вам сообщил Робардс. Насчет Хогвартса. — Ты тоже хочешь, чтобы тебя испепелило? — прошипел Шеклбот. — Не беспокойтесь, этого не случится, — Гермиона тряхнула головой. — Проведите меня туда. Ограничение говорит, что пророчество могут взять те, кто не смешивал кровь. Это может быть как чистокровный волшебник, так и маггл. Понимаете? Кто был у вас сегодня? Может быть, они просто не хотели, чтобы пророчество было прочитано? — Этот человек появился сегодня утром. Он сообщил, что у него есть информация о подброшенном пророчестве. С его слов, это диверсия, которая направлена против магглорожденных сотрудников. Он вообще много чего говорил, но мне вся его речь показалась весьма неприятной. Магглорожденных он не любит, — Шеклбот выглянул в коридор. — Никого. Пошли. Гермиона поспешила за ним. — Кто это? — Да по сути никто. То есть я так думал. Это некто Лоад Паркинсон. Он никогда не числился среди явных приверженцев Волдеморта, но явно сочувствовал. С самими Пожирателями близко не общался и их идей не поддерживал, но к магглорожденным всегда относился предвзято. Двоюродный дядя Панси Паркинсон. Всегда входил в Совет Попечителей, и умудрился остаться в нем после войны, в основном благодаря деньгам. Взяток не давал, но иногда бывает такая благотворительность, что почти взятка. Здесь направо. — Я помню, — кивнула Гермиона. — Здесь дальше, мы перенесли вход. Совсем недавно он был включен в совет Магов Министерства — его семья выделила очень много средств на восстановление Хогвартса после войны… Я не мог не прислушаться. Не верить оснований не было — ведь наш сотрудник погиб. Я собирался расследовать его причастность к подброшенному пророчеству и хотел сделать это тайно. Но кажется, у меня нет на это времени... Тут по коридору налево. Вторая дверь. Иди позади меня, иначе охранное заклинание тебя не пустит. Будем надеяться, что ты права. Потому что если мы не найдем никакой разгадки, придется идти на поводу у того, кто это задумал. Робардс прислал сову, что они обшарили замок сверху донизу и ничего не нашли. Нам придется закрыть туда доступ до особого распоряжения. *** Филч сидел в своей каморке и смотрел, как на горизонте заходит солнце. Высокое летнее небо становилось бледно-сиреневым, а с востока наползала темнота. Филч перебирал сухими пальцами мягкую кошачью шерсть. Но тихого мурлыканья, которое еще недавно ловил его слух, больше не было слышно. Человек, который обещался прийти сегодня и принести ей лекарство, так и не пришел. Филч потратил несколько часов, чтобы добраться до Хогсмида и обратно. А теперь уже лекарство не нужно. Ей уже больше ничего не нужно. И ему тоже теперь больше ничего не нужно. Ничего. Солнце село. Наступила темнота. *** — Почти-Безголовый-Ник, нам нужна информация, — Гарри, Деннис, Рон, еще несколько авроров и три чиновника из отдела безопасности стояли в холле замка, где профессор Макгонагалл собрала всех его обитателей — призраков, эльфов и Пивза. Пивз висел под потолком на люстре, остальные собрались внизу. — Какая? Гарри Поттер, все, что я знаю, я открою тебе, как на духу, — Ник улыбался, придерживая голову рукой. — Кто-то посторонний появлялся в замке за последние два месяца? Если появлялся — то кто и где ходил? — В замке никого не было, Гарри Поттер, — Ник попытался отрицательно покачать головой, и она опрокинулась набок. — В замок никто не заходил и никаких заклятий не накладывал. — Может, ложная тревога? — предположил Робардс. — В этот замок не войдешь незамеченным. И тем более не проникнешь в подвалы или еще куда-нибудь. Мы проверили все, что могли. — Значит, обойдем еще раз, — сказал Гарри. — Профессор Макгонагалл, а где Филч? Он может нам помочь. Минерва помедлила с ответом. — Боюсь, он сейчас не в состоянии… — Почему? — Миссис Норрис, Гарри. Она… она ушла. Аргус почти никуда не выходит, только сидит с ней все последние дни. А сейчас я чувствую, что она… что ее больше нет в замке. — Аргус Филч не все время сидит в замке, — Ник стал считать что-то на пальцах, отпустив свою голову, и она тут же свалилась ему на плечо. — За последний месяц он четыре раза уходил в Хогсмид. Последний раз — четыре дня назад. Робардс и Гарри переглянулись. — Где его комната? — Робардс повернулся к Минерве. — Отведите нас туда. Немедленно. *** Шеклбот вынул из кармана комплект заколдованных ключей и выбрал один из них. — Вот этот. Отойди в сторону, пожалуйста, мало ли что. Я все-таки не до конца уверен в твоей идее, — он вынул из рукава волшебную палочку, чтобы снять дополнительную пломбу. Гермиона послушно отодвинулась в сторону и прислушалась. В какой-то момент ей почудились шаги за спиной, но через мгновение снова наступила тишина. Дверь медленно открылась. Пророчество все еще лежало на полу — там, где его нашли. Останки погибшего были убраны, но само пророчество никто не трогал. Гермиона шагнула вперед и опустилась на колени рядом с мутным стеклянным шариком. По сторонам она старалась не смотреть — слишком много воспоминаний могло нахлынуть, а ей сейчас совсем этого не хотелось. Она протянула руку и, задержав дыхание, коснулась пальцами холодного, как лед, шарика. Тот стремительно потеплел, обжег ладонь и, задрожав, раскололся. И тут же зазвучали слова пророчества: — «Семь поколений не смешавший кровь проникнуть сможет в мудрость слов пророка, извлечь по нитке истину до срока из омута рассыпавшихся слов, глухому сердцу нужен новый дух, должно их за день стать не меньше двух, и если боль не превратится в яд, тогда, быть может, башни устоят». Голос был бесплотный и холодный. Он словно поднялся вместе с белесым дымком к потолку и растаял. Наступила тишина. — Ничего не понимаю, — Гермиона пожала плечами. В рюкзаке у нее на спине послышался шум и какая-то возня. — Что это значит? — спросил Шеклбот. — Ты услышала, что там было? Сам он пророчества услышать не мог. — Да, но… Честное слово, я не знаю, — растерянно ответила Гермиона. — Башни — это Хогвартс. С магглорожденными мы угадали. А что дальше? — Гермиона, сюда идут, — Шеклбот выглянул в коридор. — Кто — не знаю, но идут быстро. Мне придется очень туго, когда я начну объяснять, на каком основании пустил тебя сюда. Я, конечно, глава Министерства, но и мне могут задать неудобные вопросы. Шеклбот протянул палочку вперед так, что ее кончик высунулся за угол, и что-то прошептал. Из палочки заструился едва заметный бледно-серый дымок. Шеклбот прислушался. — Это Лоад Паркинсон и с ним еще двое. Тебе надо исчезнуть отсюда. — Отсюда есть другой выход? — Нет, — Шеклбот оглянулся. — Вот черт, и спрятать тебя некуда. Гермиона почувствовала, что между лопаток ей уткнулось что-то острое, и стащила рюкзак. — Великие Основатели, что это? — изумленным шепотом спросил Шеклбот. — Портрет профессора Снейпа. Я сообщу ему информацию, чтобы он передал ее в Хогвартс, если меня лишат такой возможности, — шепотом ответила Гермиона. — Грейнджер, вы где? — прошипел Снейп. — Неужели в отделе Тайн? — Да, — Гермиона развернула портрет так, чтобы профессору Снейпу были видны ряды стеллажей с мутно-белесыми шариками пророчеств. — Я сообщу вам, что сказано в пророчестве, а вы передайте это профессору Дамблдору или профессору Макгонагалл. Боюсь, меня могут лишить… Тут Гермиона увидела такое, от чего лишилась дара речи. Шеклбот тоже. Из портрета высунулась рука. Рука профессора Снейпа — рукав черного сюртука, край белого манжета, ладонь со следами ожогов от пламени и особо едких ингредиентов. — Ну же, Грейнджер, черт вас возьми! Давайте руку! Шеклбот, суньте потом портрет в ее рюкзак, там можно спрятать слона! Гермиона неуверенно протянула руку, и когда твердые пальцы Снейпа обхватили ее ладонь, закрыла глаза. Отдел Тайн рухнул куда-то в бездну, в ушах зашумело, на голову обрушилась дикая тяжесть, к горлу подступила тошнота, а когда все наконец схлынуло, кто-то поднял ее с пола и усадил, прислонив к стене. — Вы сами очнетесь, или вам плеснуть в лицо кружку воды, мисс Грейнджер? — услышала она знакомый голос. *** — Никогда не думала, что можно попасть в портрет. — Это не портрет, мисс Грейнджер. Это — суровая действительность. — Я сделаю вид, что верю вам. И даже не буду спрашивать, почему авроры решили, что вы умерли, — Гермиона смотрела на Снейпа так, словно он был привидением. Но привидения не бывают осязаемыми, их одежда не может иметь цвет, сукно их сюртука не царапается, а их пальцы не оставляют синяков на запястьях. Она огляделась — вот оно, черное кресло, серая стена за ним. Слева окно, а дальше лестница наверх, у стены справа стоит диван, обитый зеленой гобеленовой тканью, а еще камин. Дом. За окном темно-синее вечернее небо, розово-лиловое у горизонта, и вдали — заводские трубы. Как он тут живет? Невозможно же. Серые стены. Серое небо. И никого вокруг. — А я действительно умер, — сухо ответил Снейп и отвернулся в сторону окна. В гаснущем вечернем свете Гермиона увидела грубые шрамы на его шее. — На какое-то время. Зелье живой смерти может спасти жизнь, мисс Грейнджер. Правда, только один раз, но может. Ей захотелось подойти и сказать что-нибудь, но… Она не подошла. Снейп молчал. — Но ведь портрет… — Замок не вывешивал портрета, мисс Грейнджер, это ваш Поттер постарался. У него есть очаровательная привычка лезть туда, куда не просят. Но магия сработала странным образом, и портрет нашел меня. Я думал, что надежно спрятался от внешнего мира — и от магов, и от магглов. С этим я не ошибся, но предположить, что меня найдет сам замок, я не мог. Альбус до сих пор пытается вычислить, каким образом изменилась магия, но у него плохо выходит. В общем, приветствую вас, мисс Грейнджер, в моем доме в тупике Прядильщиков. — Я даже затрудняюсь сказать, сколько раз здесь был Гарри, — сказала Гермиона, выглянув в окно. Та самая улица — узкая, темная, с домами, многие из которых заколочены. Она была здесь вместе с Гарри и Роном раз или два. Дом показался им пустым и заброшенным много лет назад. Если бы знать… Она услышала позади шаги и почувствовала дыхание над плечом. — Есть прекрасное заклинание, мисс Грейнджер. Когда ты сам себе Хранитель, тебя никто не найдет. — Фиделиус, — кивнула Гермиона. — Все так просто. — Все просто, когда знаешь. Мисс Грейнджер, вам не кажется, что это можно обсудить позже? Вам удалось услышать пророчество? — Да. Только понять удалось немного. Там упоминается срок в один день, только неясно, откуда считать. — Повторите, — Снейп прищурился. Ночь проглотила остатки вечернего солнца, и в комнате стало совсем темно. Он щелкнул пальцами, и свечи в светильниках по обе стороны портрета вспыхнули теплым желтым пламенем. — Семь поколений не смешавший кровь проникнуть сможет в мудрость слов пророка, извлечь по нитке истину до срока из омута рассыпавшихся слов, глухому сердцу нужен новый дух, должно их за день стать не меньше двух, и если боль не превратится в яд, тогда, быть может, башни устоят. — Вынужден признать вашу правоту, мисс Грейнджер, — скривился Снейп. У его лица плясали тени, и его шрамы от этого казались глубже и грубее. — В чем? — тихо спросила Гермиона. — Пророки — мошенники, прорицания — лженаука. Из этого пророчества нельзя извлечь реально ценной информации. Надеюсь, что Альбусу что-нибудь придет в голову. — Но ведь вы не можете с ним связаться, — Гермиона пожала плечами. — Раз вы не портрет. — Это спорный вопрос. Однако мы не станем больше пользоваться портретом как средством связи. У меня есть камин, мисс Грейнджер. И вы абсолютно правы в том, что у директоров есть особые полномочия — даже у бывших и в любом пространстве. Давайте руку и не отпускайте ее, иначе застрянете черт знает где. Для верности Снейп обхватил Гермиону за талию, и она почти уткнулась носом в его сюртук. *** — Аргус, — Минерва постучала в дверь. — Аргус, открой, пожалуйста. Аргус, я знаю, что произошло. Аргус сидел на полу, прислонившись спиной к стене и перебирая потускневшую шерсть мертвой кошки, лежавшей у него на коленях. Ее больше нет, и его скоро не будет тоже. Наверное, замок будет скучать по ним. Они почти сроднились за столько лет, хотя Аргус не любил детей, а замок не представлял без них жизни. Аргус любил тишину, замок — шум и веселье. Аргус любил порядок, замок не возражал против Хаоса. Аргус считал, что в идеях сами-знаете-кого есть рациональное зерно, замок отторгал их полностью. Но они почти срослись, до самого нутра, до самого основания. В единое целое. Аргус закрыл глаза. — Ее больше нет. — Я знаю, Аргус. Аргус, мне нужно задать тебе несколько вопросов, — Минерва приложила ухо к двери, пытаясь понять, что происходит. Авроры могли снести двери в две секунды, да и ей самой замок открыл бы — но она понимала, насколько это неправильно. — Это очень важно, Аргус. — Мне все равно, профессор Макгонагалл. Ее нет, меня тоже скоро не будет. На портретах, висящих неподалеку, сгрудились люди. Преподаватели, министры, великие волшебники. Все слушали, затаив дыхание, собравшись по несколько человек в одной раме. В одной из рам появился Альбус Дамблдор, высматривая Минерву. — Аргус, — Минерва сглотнула. — Аргус, пожалуйста, ответь, с кем ты общался в Хогсмиде. В коридоре стояла такая тишина, что если бы упало перо, оно произвело бы эффект разорвавшейся бомбы. — Этот человек обещал помочь. Обещал ее вылечить. Но разве от старости можно вылечить, профессор? Она очень, очень давно пришла в мир, и ей нужно было уйти. Мне тоже нужно, — Филч приложил руку к стене замка, чувствуя, как тот соглашается с ним. — Он меня понимает. — Кто? Аргус, что тебе сказал тот человек? — Минерва положила руку на дверную ручку, сдерживая желание сказать «Алохомора» и войти. Неправильно использовать свое преимущество перед человеком, который не имеет возможности тебя не впустить. — Он обещал, что спасет ее. Мы много говорили с ним, профессор. Он так хорошо понимал меня. Он очень хорошо понимал меня… Почти никто и никогда не понимал меня так, как он. — Аргус, ты не проводил этого человека сюда, в замок? — спросила Минерва, сжав пальцы в кулак. — Нет. Это запрещено правилами, профессор, а Аргус Филч никогда не нарушает правил. Никогда. — Я же говорю, профессор Макгонагалл, что в замке никого не было, — сказал Почти-Безголовый-Ник. — Аргус, тот человек ничего не передавал, не просил ничего отнести в замок? Аргус не ответил. — Минерва, — на ближайшем портрете Альбуса пропустили вперед. — Сейчас сюда прибудет мисс Грейнджер и… еще кое-кто. Не удивляйтесь. Задать вопросы и обсудить подробности можно потом. — Кто? — Минерва обернулась к Дамблдору, и тот махнул рукой в сторону коридора, уходящего к лестнице. По коридору почти бежала Гермиона Грейнджер, а следом за ней шел профессор Снейп. *** Когда Гермиона прочитала пророчество вслух, в коридоре наступило молчание. — Я, кажется, понимаю, — тихо сказала Минерва. — Ну конечно. Гарри кивнул. — Только в это очень сложно поверить, — сказал он. Гермиона подошла к двери, возле которой стояла профессор Макгонагалл. — Как все просто, — сказала она. — Ничего не было. Не было заговора. Не было никаких террористов. Есть только очень старый человек, который не представляет своей жизни без своей кошки. И без замка. — А замок не представляет своей жизни без него, — Гарри был, с одной стороны, слегка разочарован, с другой — очень рад, что не надо больше искать Темные Заклятья. А с третьей, все равно было не особенно понятно, что теперь делать. — И нашлись люди, которые решили удачно использовать это в своих целях, — Робардс был невероятно зол. — Вместо того, чтобы сообщить директору о риске развоплощения замка, они решили устроить свою собственную игру. Причем беспроигрышную. После разрушения замка они бы получили то, чего хотели — отсутствие возможности учиться у магглорожденных. А если бы аврорат и Министерство успели бы запаниковать, еще и официальный законодательный запрет на такое образование. Ну, с этими любителями ловли рыбок в мутной воде… мы сами разберемся. Как спасти замок? — То есть как спасти Аргуса, вы хотите сказать, — уточнила Минерва. — В данный момент это одно и то же, насколько я понимаю, — заметил Дамблдор. — Это же очевидно, — Гермиона с облегчением улыбнулась. — Это настолько просто… Об этом сказано в пророчестве. Их снова должно стать двое. И я знаю, кто нас выручит. Альбус Дамблдор улыбнулся и ушел за край картины. *** — Но она рыжая, мисс Грейнджер, — сказал Аргус Филч, почесывая котенку подбородок. — Ну да, — кивнула Гермиона. — И на четверть книззл. Но она очень милая. Котенок заурчал так, что все его пушистое тельце — от носа до кончика морковного хвоста — завибрировало. — Она совсем на нее не похожа. — Совсем, — согласилась Гермиона. — Но разве это имеет значение? Она очень вовремя появилась на свет месяц назад. — Когда-нибудь мне все равно придется уйти, мисс Грейнджер, — негромко сказал Филч, почесывая котенку сразу за обоими ушами. — Это будет не завтра, Аргус, — сказала Минерва, поглаживая пальцем рыжую кошачью спинку. — Тогда она сама найдет замку Хранителя, — Аргус положил котенка на ладонь. На ладони осталось еще много места. — Она сможет. Он опустил ее на пол, и они пошли вперед — старик и котенок. — Он выглядит так, как двадцать лет назад, — сказала Минерва. — Глазам своим не верю. В замке снова наступила тишина. Старик и котенок шли по коридору, то исчезая в тени, то появляясь в полосе солнечного света. *** Лоад Паркинсон был обвинен в мошенничестве, шантаже и создании панических настроений в обществе. Правда, Шеклбот был убежден, что он преспокойно вывернется из обвинений. Автора пророчества так и не удалось обнаружить, хотя Альбус Даблдор пребывал в убеждении, что это опять дело рук Сибиллы. Портрет профессора Снейпа вернулся в Хогвартс только через три дня. Альбус Даблдор, наблюдая, как эльфы пристраивают его на место под чутким руководством Минервы, довольно кивнул: — Так-то лучше. Я привык к нему. Сейчас на портрете было только пустое кресло, но рано или поздно профессор Снейп непременно должен был появиться. — Я тоже, — Минерва поправила картину и прислушалась. Ей показалось, что она слышит откуда-то из глубины женский голос. Ну конечно же, ей показалось. Какой может быть женский голос в портрете Снейпа? Впрочем, если учесть, что это и не портрет в буквальном смысле, как теперь выяснилось... *** — Я рад, что ты пришла. Я даже не думал, что ты примешь мое приглашение на чай. — Я тоже не думала. Я попросила Гарри, чтобы он доставил портрет обратно в Хогвартс. — То есть теперь ты можешь вернуться только в кабинет директора? Это забавно. Представляю лицо Минервы, когда ты вылезешь из моего портрета. — Мне совсем необязательно отсюда вылезать. — Это редкий случай, мисс Грейнджер, когда я совершенно с вами согласен.