Тоска менестреля

Что для людей боль? Что для них печаль? Помеха, наказание. Они бегут от них, как от страшного зверя, пытаясь скрыться в объятиях смеха и счастья. Лживого, поддельного. Что для меня Боль и Печаль? Что для меня Тоска? Тоска есть истина, от которой не убежишь. Она нежно обволакивает сердце, убаюкивает, позволяет немножко побыть собой и отдаться буре чувств, которая поглощает без права на спасение. А мне не нужно спасение. Одинокий менестрель сидел в шумном трактире и перебирал струны своей верной подруги-лютни. Она бродит с ним по свету уже долгие годы, и лишь она знает, как сильно болит сердце менестреля, когда он в одинокие вечера перебирает серебро её струн, роняя слёзы, которые усеивают землю, как звёзды усеивают ночной небосвод. Он так молод, но в глазах застыли века, отражающиеся в ленте времени событиями: потерями, смертями, воинами, и в своих песнях он грустит по тем, кто заснул на окровавленном поле боя в смертельном сне. Он видел тех, кто идёт на смерть в объятиях храбрости и страха - безрассудные юнцы, воздающие «долг родине», чьи правители сидят во дворцах и пьют вино, пока их воины гибнут. Он видел, как тело его старшего брата рассекла сталь меча, когда он закрыл собой юного и глупого братца. Он остался в живых. Везение? О, нет. Он лично прошёл в обнимку со смертью, прощаясь с бездыханным братом. Он лично познал тяжесть убийства, когда мечом рубил врага, отнявшего у его людей столько судеб. Его называют трусливым бездельником, когда в трактире он играет на лютне. Говорят, что на пороге война, и он должен бы идти в армию правителя, а не сидеть и играть на лютне. Они считают, что побывать на войне — есть мужская честь. Глупцы. Когда слова «убийство» и «герой» стали родственными? И вот он сидит в трактире и поёт для пьяных вояк задорные песни, заставляющие их валиться со скамей со смеха и лить слёзы от уморительных строк. И за маской весёлого шута, что испещрена трещинами, кроется лицо мужчины, льющего слёзы по товарищам, до которых ни одному чёрствому сердцу нет дела. Пьяные туши разошлись по комнатам, оставив в трактире разлитое пиво, грязную посуду и перевёрнутые скамьи. И всё это приходится убирать совсем юной девушке. Молодая и красивая, она вынуждена носить грязный фартук вместо того, чтобы проводить дни под нежным солнцем в разговорах с подругами и будущем и о мечтах. Её будущее уже было предрешено, когда она стала единственной дочкой в семье трактирщика. Завесив золотом волос грустное лицо, она убирает оставленную грязь. Её глаза слезятся... Этого не видно. Но менестрель просто знает это, поэтому начинает тихо перебирать струны, наигрывая грустную мелодию, а губы размыкаются, освобождая наружу из самого сердца целые истории о героях и смерти, и боли и мужестве, и о потерях. А когда песня допета, и повисла тишина, он ждёт просьбы о задорных напевах. — Спойте ещё. — Слышится нежный голос. И когда он поднимает удивлённый взор, на него внимательно смотрят большие зелёные глаза, в которых поселилась бездонная грусть, которую надо лишь наполнить… Его губы растягиваются в благодарной улыбке, на сердце вдруг становится тепло, а внутри просыпается безудержная нежность, превращающая звон струн в переливы ручья, а грустные слова боли в тоскливые воспоминания. Он ласкает лютню. Пламя заката проходит сквозь пряди, Серебро становится темной медью. Я иду к тебе в дурацком наряде, Укрывая в лохмотьях метку бессмертья. Я иду к тебе по белым ступеням, Я иду к тебе по пыльным дорогам, Я иду к тебе сквозь песни и тени, И я верю, что мне осталось немного… Там, куда я приду, будет только покой, Будут руки твои, прикасаясь легко, Исцелять мои раны на истерзанном сердце… Будет право забыться, будет право согреться У живого огня. По её щеке течёт хрустальная слеза, которая падает вниз и разбивается о нежный бархат дрожащей руки, сжимающей ткань фартука из-за бури эмоций, что поселилась внутри. Но всё, что она смогла — обронить слезу и печально улыбнуться. А его голос горячей волной рассекал тяжёлую тишину, то набирая силу, то утихая. Просыпаться в чужих городах из камня! По тавернам платить осколками дара, И хранить у сердца рваное знамя. Приходи в мои сны, не бросай меня здесь, Дай мне верную память о нашей звезде. Сколько лет я блуждаю по тропинкам и трактам, Каждый день безуспешно сражаясь со страхом Не увидеть тебя. Я называю запретное слово, я шагаю в волны великого моря, И со звоном рвутся оковы былого, и бессонные чайки послушно вторят Кратковременной муке заведомой смерти, бесконечному крику иного рожденья! Я иду по волнам в догорающем свете, опасаясь поверить в своё отраженье. В изумрудной глади глаз плещется грусть, боль и наслаждение, граничащее со счастьем. Она ещё долго говорит о том, какую бесподобную песню он ей подарил, о том, что она будто видела сон, когда слушала песню. Златокудрая девушка достаёт из кармана своего фартука серебряную монету и протягивает на дрожащей руке, но менестрель улыбается и, загнув своими грубыми пальцами её нежные пальчики, шепчет, что она уже оплатила его работу самым настоящим сокровищем, которого он уже давно не видел, и что он сохранит это сокровище в своём сердце. Она смотрит удивлённо и непонимающе. — Ты вознаградила мой дар своими слезами. Этого достаточно. Он встаёт со стула и, убрав лютню, благодарит за крышу над головой и за вкусную еду. Открыв дубовую дверь, которая отзывается тонким скрипом, он выходит под небосвод, сверкающий от рассыпанных на нем драгоценностей, и прощается с дочерью трактирщика, которая стоит на пороге и, широко и счастливо улыбаясь, машет ему рукой. И лишь спустя годы, когда они по воле случая встретятся на холодных улицах каменной крепости, к ним придёт осознание того, что в ту волшебную ночь они обменялись грустью, болью, тоской. Он отдал ей своё сердце, наполненное памятью, а она взамен подарила ему своё, преисполненное мечтами. И в тот момент одинокий и грустный менестрель обрёл родственную душу, что своим изумрудным светом освещала его путь и оберегала его, чтобы однажды он вновь вернулся к ней. Что для людей боль? Что для них печаль? Помеха, наказание. Они бегут от них, как от страшного зверя, пытаясь скрыться в объятиях смеха и счастья. Лживого, поддельного. Что для меня Боль и Печаль? Что для меня Тоска? Это звёздная ночь, окрашенная звоном струн. Это изумрудные глаза, роняющие хрустальные слёзы. Это золото волос, в которых, казалось, запуталась моя одинокая душа. Робкая улыбка девушки, готовой принять боль, наполнившую моё сердце, и украсить её радостью тепла, разделённого на две души. Это Любовь. И от неё спасенья нет. И не нужно…