He is another

Стакан с выпитым апельсиновым соком с глухим стуком ударился о барную стойку. Следом за стаканом последовала и моя голова. Боже, как же я ненавижу апельсиновый сок… — Гриллби, — сиплым голосом позвала я монстра, протирающего барную стойку, — налей еще апельсинового сока… — Больше нет. — В смысле нет? — спросила я, отрывая лицо от стойки. — Я видела, у тебя был ящик. — Вот он, — Гриллби махнул рукой влево. Там скопилась целая гора стаканов, лежащих поверх других. Я застонала и вновь легла лицом на стол. — Мне что, теперь придётся вернуться домой?.. — Видимо так. Я не ответила, продолжая лежать и делая попытки уснуть. Все-таки, я тут всю ночь пью этот чертов сок. Ну надо же! В день, когда мне так нужно выпить что-нибудь приятное, в продаже оказывается оказывается лишь апельсиновый сок и алкоголь. Промолчав некоторое время, Гриллби заговорил: — Что-то с Папайрусом? — Не только с ним… — пробубнила я. — Как узнал? Гриллби, бросив тряпку на полку под столом, подошёл к стенду, где находилось множество напитков. В основном алкогольных, как-никак, это бар. — Он должен был прийти вчера за горчицей. По четвергам у нас поставки. Вот, передай ему, — Гриллби поставил передо мной пакет с желтыми пластиковыми бутылками. Я отодвинула его рукой, не поднимая лица. — Сам возьмёт. Если Его Величество соизволит. Бармен промолчал и положил пакет обратно. — Что-то серьёзное? — Да нет же! То есть, — я села прямо, рукой убрав стакан к общей куче, — я правда не знаю, могу ли тебе сказать. Это слишком секретно, что ли. Извини, правда. Гриллби кивнул и посмотрел на часы. — Девять утра. Тебя могут схватиться. — Ха, и кто же… — сказала я, слезая со стула. Заметив немного удивленный взгляд монстра, я добавила, — не обращай внимания, просто мысли вслух. Попрощавшись с монстром, я открыла дверь. Поток свежего воздуха ударил в лицо, и я с блаженством вздохнула полной грудью. День был ясный и тёплый, мимо меня пробежал Догами. Сверху пролетел самолет, обдав меня горячим воздухом. Это довольно странный монстр, но не менее дружелюбный. Это был бы прекрасный день. Был бы. Засунув руки в карманы и опустив голову, я побрела в сторону дома. В кармане я что-то нащупала. Нахмурившись и пошарив рукой, я поняла, что это была дырка. Конечно! Как же иначе! — Дурацкий свитер… — неожиданно процедила я, остановившись. — Дурацкий! — крикнула я и топнула ногой. — И шорты тоже! И ботинки! И я… Тоже дурацкая. На дереве зачирикала птица, напевая песню. Совсем скоро ее пение подхватят остальные птицы, и это место наполнится прекрасной музыкой. Я закрыла глаза и присела на колени. Не замечала до этого такой эмоциональности. У меня ведь даже нет причины так горевать? И, правда, пока не случилось чего-то по-настоящему плохого, но где-то в глубине души закралось давящее душу чувство. Чувство неминуемого, неостановимого. Снова взглянув на себя, я порылась в карманах. Денег нет. Я могла бы вполне купить себе новые вещи, но не на что. Хотя… Во время походов с Папайрусом по магазинам я прокачала свой навык красноречия. С довольной улыбкой я побежала назад, в сторону магазина.

***

— До встречи, Фриск! И я надеюсь, ты принесешь мне деньги завтра! — крикнула вслед крольчиха, собирая уши в хвост. Стоит заметить, что по-другому с её ушами было не справиться. Они у неё где-то в два метра длиной и это капец, знаете ли, много. Магазин был достаточно большой. Больше, чем в подземелье. Он закупал вещи из людских городов, в основном с очень приличных, и пользовался успехом среди монстров. Некоторые могли зависать здесь по несколько часов, просто лишь рассматривая витрины и перебегая с первого этажа на второй, и наоборот. Честно говоря, я и сама застыла возле огромного аквариума с диковинными рыбками и где-то полчаса стучала по аквариуму, пытаясь привлечь их внимание. Но после я прямиком направилась за одеждой. В итоге, теперь на мне была надета, как позже оказалось, мужская футболка, а я, честно, и знать не знала, что в стою в мужском отделе. Футболка была белой, с черным принтом посередине, черные шорты и кеды. И сейчас с пребольшим удовольствием шла в них домой. … Да, я купила первые попавшиеся вещи. Но у меня есть оправдание! До этого я оставляла как память ту одежду из подземелья и для этого специально заказывала её на пошив. Честно говоря, это было глупой затеей, но да ладно. В руках я держала свитер и те самые коричневые лосины с шортами и несуразными ботинками. Мне это больше не нужно. Я как в фильме меняю себя, начиная с внешности. Сделав глубокий вдох и удручающе покачав головой, я исподлобья огляделась, выискивая овраг или канаву. Таковой не нашлось. Искать ее было бы глупо и поэтому, забежав за магазин, я нашла кусты. Взглянув на одежду в последний раз, я кинула ее в траву. Что-то кольнуло внутри. Словно я отдала частичку себя. С этой одеждой у меня было связано так много. Повернувшись, я вновь оказалась на главной дороге. И раз уж я решила изменить свою внешность, то нужно меняться кардинально. То бишь, следует сменить и прическу. Денег в кармане так и не появились, и вместо него появилось ярое желание подстричься. Впрочем, у меня же дома есть ножницы, это, конечно, глупо, но какая к черту разница? Мне достаточно того, что я просто хочу. Засунув руки в карманы, я побрела домой, но уже немного бодрей. Спустя час ходьбы я оказалась возле дома. В нем ничего не изменилось. Хах, удивительно. Это был все тот же светлый дом с большими окнами и темными рамами. Он всегда был таким. Он был таким, когда я только родилась, когда была ребенком, когда покинула дом и вновь в него вернулась. Со своеобразным пополнением. Но сейчас… Здесь что-то изменилось. Что-то неуловимое, незаметное, что можно прочувствовать лишь прожив тут всю жизнь. Не особо хотелось заходить в него, но не оставаться же на улице? Зачем-то оглядываясь по сторонам, я открыла входную калитку, ведущую во двор, и подошла к двери. В ту же минуту, когда я уже собиралась открыть дверь, она резко распахнулась. Отлетев от удара, я грохнулась на землю перед входом. Из дверного проема быстрой походкой вышел Папайрус, а следом и Санс. — Ты мог бы мне рассказать обо всем! Не скрывать это от меня, а рассказать! — ширококостный был в ярости. Это было видно по его исчезнувшей улыбке и сверкающему глазу. Догнав Папайруса, он схватил его за рукав и повернул к себе, при этом разозлив его. — Охо-хо, конечно, мог бы, но, как ты видишь, я посчитал это лишним, — сказал Папайрус, с силой вырвав рукав толстовки и становясь перед Сансом. — Посчитал лишним?! Да ты должен был сделать это! — Должен! С чего я должен?! — Если ты не настолько безмозглый скелет, то мог и не забыть, что ты все еще мой брат! Папайрус замолк, словно его ударили, но вскоре он расплылся в презрительной улыбке. — Правда? Тебе это не особо мешало раньше, — скелет ухмыльнулся, — и ТЫ мог бы мне рассказать. Санс застыл. Зрачки стали привычно белыми. Но в следующую секунду, сплюнув, он телепортировался, оставив ворох поднявшейся в воздух пыли. Я сидела на земле, боясь пошевелиться, и часто дыша. Они никогда раньше не ругались. Точнее, у них были перепалки, но это было дружеские ссоры. Правда теперь, смотря на все происходящее, в голове невольно возникает вопрос, считал ли вообще Папайрус Санса близким существом? Или даже братом? Папайрус молча стоял на месте и не двигался. О чем думал? По нему не поймешь. Может, вообще ни о чем. Никогда нельзя понять. Его лицо редко показывало искренние эмоции, даже, наверное, и до Гастера. Наконец, Папайрус вздрогнул и глубоко вздохнул. Посмотрев по сторонам, он заметил меня. Ничего не сказав, он пошел к калитке, намереваясь уйти. Поднявшись, я тихо окликнула его, даже немного надеясь, что он меня не услышит. К сожалению, Папайрус обладал феноменальным слухом. — Что тебе? — неожиданно грубо спросил он. Это было непривычно, ведь он и раньше был хмурым, но старался оставаться веселым. Может, эта перепалка с братом на нем так сказалась? — Ааа… Куда идешь? — неуверенно спросила я, делая вид, что не видела произошедшего. — Тебя не касается. Я замерла. Этот холод в голосе… Он… Раньше был совершенно другим. — Я могу пойти с тобой? Просто я… — Ахах, тебя мне еще не хватало, — перебил Папайрус, — иди, поиграй с кем-нибудь. Оставив меня стоять в ступоре, скелет вышел из двора и направился в сторону центра. Посмотрев под ноги, я взяла первый попавшийся камень и, даже не целясь, бросила его в скелета. Камень не долетел и до калитки, но Папайрус все равно услышал стук. — Промазала. Черт… Это просто невозможно! Не оборачиваясь, я забежала в дом и, захлопнув дверь, бросилась к дивану. Ну почему, почему все так? И почему все происходит именно со мной? Ну не может все разрушиться так быстро, практически за одно мгновение. Ссоры, пренебрежение, обманы?.. Уткнувшись в подушку, я свернулась калачиком. Нет, я не плакала. Папа говорил, что плач — это вовсе не признак слабости, но я считала по-другому. В детстве я была совершенно не плаксивым ребенком. То есть, я совсем не плакала. Даже когда погибла наша любимая собака, я не могла выдавить из себя и слезинки. Я плакала беззвучно, задыхалась от слез, готовая рвать и метать, но ни капельки не выдала бы, хоть убейте. Мама говорила, что нужно сводить меня к психологу. Папа говорил, что пусть все останется как есть. Не знаю, кто из них был прав, а спрашивать уже поздно, да и не кого. Убрав подушку от лица, я крепко обняла ее. Отчего мне грустно? Даже не знаю. В последнее я сама не своя. Повернувшись на спину, я посмотрела в потолок, стараясь забыться. Но в какой-то момент я представила, как выгляжу со стороны. Слабачка, прогнувшаяся под первой проблемой. Глупая девчонка, у которой все пошло не так, как она хотела, и раскисшая из-за этого. Я сжала кулаки и стиснула зубы. Папа говорил, что в жизни нужно быть сильной. Нужно решать свои проблемы самой, а решив, помочь и другим. Нужно быть сильной духом… На лице появилась слабая улыбка. Он был умным человеком. Он был моим фаворитом. Я всегда хотела быть похожей на него. Ведь отец был красивым, справедливым и, главное, стойким к жизненным трудностям человека. Кто угодно мог обратиться к нему с проблемой, и он бескорыстно бросался помочь. Мама корила его за такую податливость, но я считала, что он поступает верно. За это многие его и любили. За искренность. За доброту. За крепость духа. И как же я хотела бы быть похожей на него! Но… Я себя оправдываю. Ничего не мешает мне быть такой же, как он. Ведь если я хочу, то… Да что там! Вскочив, я встала на диван и откинула подушку прочь. Я должна быть похожей на него! Просто должна! Внезапно я почувствовала невероятную легкость во всем теле. Я была готова выбежать из дома и помочь каждому кого только встречу! Да! Да! Именно таким был мой отец! Я буду похожей на него! Рассмеявшись, я спрыгнула с диваны и помчалась в нашу с Папайрусом комнату. Перепрыгивая через ступеньки, я думала, что, наверное, вредно так быстро менять настроение человеку, но кому какая разница? Распахнув дверь, я побежала по кровати и упала у самого края. Я дотянулась до тумбочки. Кровать была двуспальной и ужасно мягкой, отчего вставать по утрам порой было просто невероятно сложно. Открыв верхний ящик, я схватила ножницы. Подойдя к зеркалу, я ни минуты не раздумывая, отрезала волосы по самые плечи. Бросив ножницы на кровать, я наконец-то вздохнула полной грудью, словно сегодня избавилась отчего-то такого, что мешало жить. Ха-ха, прямо как в фильме. В последнее время все происходит в бешеном темпе. Ахахах, а ведь это даже забавно! Я посмотрела в зеркало. Получилось криво, но мне жутко это нравилось. А еще получилось короче, чем задумывалось, и вот это уже так себе. Я попятилась назад и рухнула на кровать. Это все так странно. Хотя, что собственно странно? Я же посол монстров. Лежа на спине, я думала о том, где может быть Папайрус? Наверное, он у Гриллби, или все же в подвале? Хах, скорее всего у Гриллби. Он шел к центру. Тем более он, верно, вспомнил про горчицу. Снизу вдруг послышался шум. Я приподнялась и прислушалась. Так и есть. Скрипнула входная дверь, смазать которую мы не можем уже второй месяц. Помедлив несколько секунд, я сползла с кровати и, мельком взглянув в зеркало, пошла к лестнице. Волосы были обрезаны слишком коротко. И слишком криво. Но, как я говорила, это не играет важной роли. Уж как-нибудь смогу прожить. Спустившись на первый этаж, я застала Папайруса, рывшимся в буфете над плитой. Плиту после Андайн мы все-таки починили. Не замечая меня, он продолжил копаться в шкафу, перебирая все, что там находилось. Выглядывая из-за угла, я старалась остаться незамеченной. В какой-то момент Папайрус все же нашел, что искал и, облегченно вздохнув, достал горчицу. Впрочем, это же Папайрус. Уж что, а что горчицу он не променяет ни на что. — Не думай, что я тебя не слышу. Хах, одна из его особенностей, как я говорила ранее, это отменный слух. Даже странно, почему он настолько хорошо у него развит. Даже у Догго он не такой, а учитывая, что он в основном опирается лишь на слух… — Сразу услышал? — Твой топот и глухой бы услышал, — не медля, ответил Папайрус. Так… Спокойней, нужно помнить слова мамы «будь позитивной, дари позитив». Глубоко вздохнув, я ответила. — Хах, что ж, приму к сведению! Когда-нибудь ты меня не услышишь! — глупо улыбнувшись, я скрестила руки и облокотилась на дверь. Смерив меня недоуменным взглядом, Папайрус, взяв бутылку, направился к выходу.  — В подвал иди. О боже, я готова сейчас провалиться сквозь землю. Почему я веду себя всегда так глупо? Агрх… И я снова красная в районе щек. Что-то знакомое. Слабо кивнув, я пошла за ним, стараясь не встретится взглядами. Уткнувшись головой в землю удобно рассматривать свои ноги. Или мои новые серые кеды. Подойдя к черной двери, для себя я отметила странное напряжение вокруг. Раньше здесь не было такой атмосферы. Да и в самом подвале заметно похолодало, и он наполнился затхлым запахом. Видимо, Папайрус тоже это чувствовал и недовольно осматривался по сторонам, ища причину запаха. Впереди показалась дверь в комнату. Слегка насторожившись, я подумала о причине того, зачем мы сюда идем. Но все мои опасения рассеялись тогда, когда Папайрус указал на нож, валяющийся возле машины. Похоже, вчера я не заметила, как оставила его здесь. — Возьми нож. — Для чего? — с интересом спросила я, делая вид что забыла про его грубости. — Иди и возьми нож! Я осеклась и, чуть нахмурив брови, двинулась к машине. Краем глаза я видела, что Папайрус роется в куче хлама в углу комнаты. Она с самого первого моего прихода сюда заинтересовала меня. В общем-то, эта куча с хламом несильно выделялась на общем фоне комнаты. Здесь и так повсюду были раскиданы бумаги и возле стенок, и по углам, но у этой кучи были не только бумаги. В самом центре возвышался контейнер, внутри которого находились стеклянные цилиндрические баночки, аккуратно расставленные внутри. Где-то по бокам можно было найти торчащие шприцы и скальпели. Я поежилась. Для чего тут скальпель? У самого основания лежали пустые пробирки. И все это было покрыто толстым слоем пыли. Подойдя к куче, Папайрус наклонился и начал откидывать всё стороны, тщательно что-то выискивая. Один из шприцов, отлетев, подкатился к моим ногам. Мельком взглянула на Папайруса. Тот не смотрел в мою сторону и продолжал поиски. Я снова посмотрела на шприц. Достаточно опасно трогать вещи непонятно для чего предназначенные. Но руки жуть как чесались. Присев на корточки, я осторожно взяла в руки шприц. Он был крупнее обычного и, судя по всему, имел металлические детали, да и сам выглядел достаточно массивно. Пах он… Ну, как сказать… Достаточно странно. Мне даже не с чем его сравнить. Запах был чуть солоноватым и слегка кислым, словно что-то протухшее. И, что самое интересное, шприц был не пуст. Внутри него находилась прилипшая к стенке засохшая субстанция зеленого цвета. Понятия не имею, что это может быть. Хотя… По спине пробежали мурашки и, тряхнув головой, я отогнала навязчивую догадку. Глупость какая. Положив шприц обратно на пол, я ногой подтолкнула его к куче. Наконец Папайрус, видимо, нашел, что искал и, повернувшись, подошёл к столу, куда и положил странный аппарат. Он состоял из двух отделов: нижний был больше верхнего и имел кубическую форму, в отличие от… Подождите-ка, так эта банка точно такая же, как и в том контейнере! Ещё раз осмотрев кучу, его я не нашла. Похоже, он находился под грудой бумаг. Все ещё не понимая, что происходит, я вопросительного посмотрела на Папайруса. Тот, не отвечая, нащупал крышку в нижнем отсеке механизма и с трудом открыл ее. Тоже самое он проделал и сверху. Сбоку находился циферблат. После всех махинаций он наконец-таки соизволил со мной заговорить. — Дай мне душу, — все так же сухо проговорил Папайрус, вытягивая руку ко мне и продолжая на меня не смотреть. Буду честна, мне порядком успело надоесть такое обращение. Если он был бы мне незнаком, я могла бы списать такой тон на банальное недоверие. Но чёрт! Даже если он не был настоящим со мной, это не значит, что он может вести со мной так, как с дерьмом. Ничего не объяснять, отдавать приказы, пренебрежительно отзываться! Я не его собачка! Отец говорил про оптимизм, мама же в свою очередь про то, что стоит порой быть твердой, стойкой и менее уязвимой. Как видно, чаще всего я прибегала к советам отца. Пора и для маминых советов. — Нет, — твердо сказала я. Привыкший к моему послушанию, за которое мне сейчас жутко стыдно, Папайрус вначале осекся и пристально посмотрел на меня, убрав руку в карман. Воу. То самое чувство как тогда, когда я атаковала Папайруса из-за спины, и когда один из его бластеров вцепился в мою ногу, вновь начало наполнять меня. Помню, такое же состояние посещало меня в самом начале пути геноцида. Позже оно переросло в постоянную ярость, граничащую с безумием. Не самое приятное чувство, но именно оно чаще всего придавало мне большую решимость. Правда, сейчас мне немного страшно от этого. —Ты, похоже, меня не расслышала, дай мне душу. — Нет. Мне опять плевать, что будет потом и что будет сейчас. Для себя я отметила, что мне… Нравится смотреть на его слегка недоуменное и совсем чуть-чуть удивленное лицо. — Повторяюсь, — Папайрус начал выходить из себя, — дай мне душу. По-моему нужно… Ахахах, а это забавно. Скрестив руки, я издевательски улыбнулась. — Не-а, сначала ты мне объяснишь, для чего это. — Ты же понимаешь, что я могу взять её и без твоего разрешения? Папайрус встал прямо передо мной, не вытаскивая рук из карманов. — Конечно! Поэтому я даю тебе право твоей первой и последней попытки! Взяв нож со стола и медленно проведя им по столу, я не переставала смотреть на него с каким-то нездоровым вниманием. Поудобнее взяв нож в руку, в голове пронеслась сцена с его… Боже, опять. Голова резко прояснилась, и я с ужасом отбросила нож обратно на стол, судорожно дыша. Это же не может быть она? Правда не может? Ха, нет… Она покинула меня, я сама видела… Возможно это побочный эффект. Я неуверенно взглянула на Папайрус. Сердце бешено стучало, готовое выскочить при любой возможности. Он смотрел на меня… Нет, это была не обеспокоенность или что-то такое. Скорее, это была банальная заинтересованность, любопытство, присущее ему. Молча подставив руку возле груди, я отдала ему душу и отошла, чтобы отдышаться. Сердце постепенно нормализовалось, а кровь перестала стучать в висках. В последнее время это проявляется слишком часто… Тяжело вздохнув, я запрокинула голову. — Подойди. Помедлив насколько секунд, я в полном безразличии подошла к скелету. Он не выглядел уж очень заботливым, но все же мельком посмотрел на меня с ног до головы. Было ли это сухое проявление беспокойства или это нужно для чего-то другого, я не знала, да и не особо беспокоилась насчёт этого. После таких моментов я обычно менее чувствительна. Сейчас надо забыть о случившемся и узнать, для чего же ему все-таки нужна душа. Словно предугадав мои мысли, Папайрус молча указал на аппарат, о котором я успела забыть. Судя по горящей лампочке на верхушке, он был запущен. В верхнем отсеке, потчевалась моя душа, мирно вися в воздухе. Ножа нигде не оказалось. Кажется, я начала понимать зачем понадобилась душа. — Ты… Ты того нож, да? — спросила я надеясь на положительный ответ. Это было бы просто отличной новостью на фоне всего происходящего. Словно в подтверждение моих слов верхний, отсек распахнулся, и душа исчезла. — Вытащи руку и попробуй его призвать. — П-призвать? Меня слегка подкосило. Неужели… Вытянув руку вбок я, представила, что нож находится у меня в руке. Напрягая все свои извилины, я сжала руку. И тут же ощутила что-то холодное. Немедленно поднеся руку к лицу, я увидела нож. НОЖ. КОТОРЫЙ. Я. ТОЛЬКО. ЧТО. ПРИЗВАЛА. Я ПРИЗВАЛА НОЖ. НООООЖ. Просто вдумайтесь! Я человек, который с помощью магии призвал нож! Крико-визги восторга вырвались из меня, и я запрыгала вокруг себя, выкрикивая невнятные слова. И плевать, что рядом Папайрус! Время словно остановилось, будто хотело растянуть мое чувство триумфа как можно дольше. Я, о Боже, представить не могла, что когда-то смогу стать чем-то наподобие монстра. Ведь теперь в любой момент, когда придёт опасность, я призову свое оружие и смогу отбиться. Ахахах, враг будет взят врасплох! Ещё бы! Кто-то ещё может призывать нож по первому желанию? Вот именно! Одна единственная радостная новость, и я забыла все, что было до этого словно страшный сон. Совершенно неважно, как со мной теперь общается Папайрус или возобновление приступов. Нет! А знаете почему? Да потому что я могу призывать нож, мать твою. Спустя две минуты я успокоилась и в полном восторге посмотрела на Папайруса. Он выглядел… Я его испугала. — Ам… Может тебя оставить, наедине? — Что? Нет, нет, нет! Расскажи, как ты это сделал? — У меня нет на это времени, — сказал он, собираясь выходить. Одним прыжком оказавшись возле него, я вцепилась ему в его в черную толстовку и, выдавив из себя всю милоту, кой-было не так много, с мольбой взглянула, прямо в его глазницы. Впервые за этот вечер, оторопев, Папайрус промычал что-то невнятное. Посмотрев на машину, он недовольно фыркнул и вздохнул. — В этом мире у каждого монстра существует собственный код. Личн… — Нет, постой! — перебила я скелета. Сев на пол и немного поерзав, я снова обратила взгляд на Папайруса Тот, видимо, потеряв контроль над ситуацией, был немного сбит с толку, но продолжил рассказ. — Лично у меня это — 05673. У Санса — 05672, а у те… — А у меня?! А, прости. Продолжай, продолжай, я больше правду не перебью. Ну, наверное. Папайрус прикрыл глаза. — У тебя код равен 57575. — Вау, а он хорош! — Чисто из-за твоей души. Этот аппарат, — Папайрус указал на машину стоящую на столе, — может помочь расщепить вещи, которые кладут в нижний отсек, для того, чтобы их смогли бы призывать люди или монстры, чья душа находится в верхнем отсеке и код вбит в циферблат. Все. — Вааау, можно совершенно любую вещь? — Только ту, которая не будет превышать размер отсека, также нельзя еду и другие души. Папайрус закончил и, взяв аппарат, отнес его на место. Столько информации за раз обрушилась на меня! Похоже, если он работал с Гастером, то был наверняка неплох. Медленно встав, я поняла, что ножа рядом нет. Паника моментально окутала меня и я, осматриваясь вокруг, пыталась найти его. Неужели я его потеряла?! — Нож исчез, когда ты перестала концентрироваться на нем. Тебе нужно будет научиться призывать и отзывать его, не прилагая дополнительных усилий. — Господи, я думала, что потеряла его, ха-ха… Папайрус ничего не ответил. — Аааа… Что сейчас? — спросила я, стараясь выглядеть как можно более беспечней. — Тренировка.