Прекрасное.

Эта вечеринка была отвратительно скучной. Он стоял возле стола с едой, выпивал уже второй бокал шампанского и смотрел на тех, кто здесь был. Конечно, он не мог не заметить её — его взор пленила именно она, и он даже подошёл чуть ближе, встав к колонне, чтобы рассмотреть тщательнее. На её ярком от улыбке лице виделась почему-то тоска, словно она тосковала по дому, долго не бывая там, или по родителям, уехав от них на долгое время. Возможно, она тосковала по кому-то или чему-то ещё, но то, что это была тоска — он видел явственно. Как и скуку в определённых моментах: когда она плавно поправляла свои волосы, убирая их с плеча, или когда касалась пухлыми мягкими губами грани бокала, не оставляя след от помады. Даже то, как она принимал заигрывания тех, кто её окружал — она скучала, сама зная, но не имея возможность что-либо сделать с этим. А эти… им было уже за 50. Чинные старички и зачуханные сороколетние девственники окружили её, как мотыльки лампу, юлясь и кружась вокруг, желая хотя бы коснуться этого света. Она была светла — да, однозначно. Её волосы — русые, шелковые, волнами спадающие с плеч — казалось, светятся. И даже тот блеск, который она пыталась придать глазам своей улыбкой и доброжелательностью, виделся не таким наигранным, хотя всё равно ему сразу было понятно, что взгляд её был тусклый, словно безжизненный. Она будто медленно умирала внутри. Она была идеальна: её волосы, губы, глаза, лицо, плечи, руки с тонкими запястьями и венами, стройные длинные ноги и эта лебединая шея; её движения были так легки, так свободны, даже когда она осторожно, будто не желая обидеть, убирала чужую руку со своей тонкой талии. В её платье и не такие богатые выбором украшения не было вычурности, не было пёстрости — казалось, будто это платье то, что могла позволить зарплата её родителей, но ни как не её сама. Он на несколько секунд подумал, как ей неприятно сейчас любезничать с теми, кто окружал её, и как она, возможно, хотела бы сейчас разговаривать с кем-то её возраста. Она казалась ему какой-то картиной, к которой нельзя было прикасаться. Были ли у неё друзья? Пара подруг, с которыми она пересекалась в институте и верила, что так будет всегда Как она проводила свободное время? Сидя дома, смотря очередной фильм или даже играя в видеоигры, обожая, когда кошка, ласково мурча, ложилась ей на колени, прося лишь только, чтобы та изредка поглаживала её. Кто был рядом с ней? Она не знала, кто мог быть постоянно рядом. Мечтая о «своём человеке», она не находила его, а он её — это были взаимные скитания. Он думал, что, казалось, каждый бы хотел оказаться с ней, а тут он, такой просто парень, который не мог даже подойти. Он думал, что она может получить всё, что хочет и что её мечты — далеки от этого мира. Она мечтала съездить на автомобили к пустынной дороге, крикнуть со скалы и посетить много разных мест. Ей было достаточно просто этих вредных сладостей или даже бутылки пива, которую она не всегда допивала до конца и которую не всегда приняла бы. Она мечтала о том, чтобы был кто-то рядом, каждый раз представляя разные ситуации того, как они бы могли проводить время: вот они смеются над очередной комедией, а вот дерутся подушками, а вот он осторожно касается её плеча в метро, когда их зажимает толпа. Она думала, что это всё шаблонно — представлять такую банальность казалось ей глупым, но она словно хотела этой глупости. И не получала её… отчасти, в этом, возможно, была и её вина. Никто не думал, что она хочет чего-то простого и действительно весёлого и классного. И когда наконец она посмотрела на него, на её лицо легла искренняя лёгкая улыбка, но его взгляд уже не был обращён к ней. Он смотрел на официантку, которая, веселясь, отшучивала что-то какому-то парню. Он думал, что именно с ней он съездит на пустынную дорогу вдвоём, запихнув в багажник чемодан сладостей и вредных закусок. Он думал, именно с ней вечером он сможет отшучиваться, а утром вставать, ласково обнимая за талию, пока она готовит. Он думал, именно эта официантка сможет сделать его жизнь беззаботной, лёгкой, как и она сама. Тем более у неё была довольно большая грудь. Он многое думал и направился к ней, желая познакомится. А она, та девушка в окружении ненравившихся ей людей, проследила за ним взглядам, представив, как они разговаривают и как он предлагает ей сбежать отсюда. Тихо вздохнув, она продолжила беседу со стариком, который не отрывал от неё свой взгляд, понимая, что ей снова придётся ненавидеть себя за ночь с ним. Она была сильной, она понимала, что всё это ей делать придётся, ведь она так боялась остаться одной. А он… он просто не знал, что красота — недоступная и идеальная — всегда либо идёт рядом с уродством, либо остаётся одна.