Смотри на меня, смотри...

«Ты не ребенок и не взрослая, ты ангел непонятных лет, Выходишь ночью ко мне босая и шепчешь на ухо: „Привет.“ Твой голосок, как ручеек играет в сердце песню лета, Твои глаза, как образа всю ночь спасают до рассвета…» «Рождество» Мой нежный ангел… Я чувствую, как твои пальчики ласково орудуют у меня между ног, и вся истекаю от их движения. Боже, как же мне хорошо, ещё немного, и я, кажется, потеряю сознание. Наши губы сливаются в поцелуе. Я никуда не отпущу тебя! Одной рукой я осторожно перебираю твои волосы, а другой ласкаю твою небольшую, но упругую грудь. Два твоих шустрых пальчика ещё быстрее двигаются во мне, а теперь ты большим пальцем надавливаешь на мой набухший от возбуждения клитор. Моя рука спускается ниже и проскальзывает в твою мокрую щёлочку. — Родная, — шепчешь ты, постанывая, и на секунду оторвавшись от поцелуя. С моих губ срывается стон, и меня накрывает волной сумасшедшего оргазма. Никогда, никогда не было со мной такого. Я словно выпала из реальности на некоторое время, и лишь помню невыносимо сладкую боль внизу живота и между ног. Помню, как я прикусила твою нижнюю губу и сжала твой клитор… Ты тихонько простонала и изогнулась. Надеюсь, я не сделала тебе больно, милая? — Какая же ты… — еле смогла произнести я, чуть-чуть возвращаясь в сознание и проводя пальчиками по твоей щеке, усыпанной крошечными родинками. Ты снова ответила мне слабым стоном и закрыла свои глазки, обрамлённые густыми ресничками. А мои пальцы всё ещё сжимают твой клитор. Малышка, какая ты сладкая! Больше всего на свете я хочу попробовать тебя на вкус, испить до дна всю твою влагу… Я убрала руку от твоей киски и соскользнула вниз. Как пахнет твоё тело! Какими-то сладостями и одновременно пряностями. Сколько родинок… Говорят, что если у человека много родинок, то он будет счастливым. Я сделаю тебя самой счастливой на свете, правда. Я аккуратно развожу твои стройные ножки и моему взору открывается розовый влажный бутон. До чего нежный цветок, мне даже совестно дотрагиваться до него, я боюсь, что недостойна ощутить всю эту красоту. Я носиком касаюсь твоего клитора и делаю глубокий вдох. — Солнце, я больше не могу, — произносишь ты. Твой нежный голосок звенит, словно весенний ручеек и немного возвращает меня с небес на Землю. Язычком я провожу снизу вверх по бутону и обвожу им влажный чуть припухший клитор. Теперь я знаю, какая ты на вкус… Сладко-солёный привкус и терпкий аромат… Я собираю всю твою влагу, сглатываю её и одновременно вхожу двумя пальчиками в тебя, слегка надавливая на стенки твоего влагалища. На мои ласки ты отвечаешь сладким стоном, и снова вся изгибаешься, как дикая кошечка. Мне хочется проникнуть в тебя полностью, я всасываюсь в него, чуть прикусываю и чувствую, как он стал совсем твердым. Второй рукой я поочередно сжимаю твои ягодицы. — Дааа, — застонала ты, прижимая ручками мою голову крепче к своему бутону. Я быстрее двигаюсь в тебе, то отпуская, то снова всасываясь, как голодный зверь. Я чувствую, как очередная порция влаги выливается из тебя, и как твоя киска плотно сжимает мои пальцы. Стоны становятся громче и чаще, и мне кажется, что я сейчас сама кончу снова. Через мгновение ты бьешься в конвульсиях, затем замираешь и, последний раз простонав, гладишь меня по голове. *** Мы лежали друг напротив друга, и невозможно было оторвать от тебя взгляд. Твои серо-зелёные глаза пристально и внимательно меня изучали, ты слегка прикусывала нижнюю губу и, казалось, о чём-то задумалась. Мне даже стало не по себе, я была так счастлива, моё лицо озаряла улыбка, ведь я так давно мечтала, чтобы это произошло. — Всё хорошо? — спросила я и поцеловала тебя в уголок искусанных губ. Ты ещё раз пристально посмотрела на меня и, отвернувшись, легла на спину. Через пару мгновений я заметила странный и какой-то даже нехороший блеск в твоих глазах. Ты плачешь? Прозрачная слезинка скатилась по виску, на мгновение остановилась на очередной родинке и покатилась дальше. Я много раз видела твои слёзы, и каждый раз при этом дикая боль пронзала моё сердце. Ты такая ранимая, такая чувствительная, я не могу выносить твоих слёз, твоей боли. Если бы я могла принять все твои обиды и горести на себя… — Что с тобой, солнышко? Я что-то сделала не так? Тебе не понравилось? Какой-то глупый был последний вопрос, но почему же, почему ты плачешь сейчас, в самый счастливый момент моей жизни? — Нет, что ты… Как мне могло не понравиться, это был самый лучший оргазм из всех, что я когда-либо испытывала. — Тогда почему ты плачешь? Я обняла тебя и коснулась губами твоего виска, поймав солёную слезинку. На твоём лице показалась едва заметная грустная улыбка. — Ты с ним… — тихо произнесла ты. Боль в душе — наверное, так называется это чувство, когда словно миллионы крошечных иголочек пронзают сердце? — Ты его любишь? — продолжила ты, — Любишь ведь? Я робко погладила тебя по волосам и отвела взгляд. Как же стыдно смотреть тебе сейчас в глаза… Я наслаждалась тобой, имея колечко на безымянном пальце правой руки, я собралась выходить замуж за него, любя тебя больше всех на свете. — Он дорог мне, мы с ним многое вместе прошли, он очень близкий мне человек, почти что часть меня. И я уже не смогу жить без него, но без тебя я не смогу даже существовать. Я никогда ни к кому не испытывала того, что я испытываю к тебе. Это такое возвышенное чувство, его сущность нельзя передать словами, и я готова отдать тебе всё, чтобы ты была самой счастливой. Я готова отдавать себя до последней капли… Что ещё сказать, я не знала. Комок уже встал в моём горле, и слёзы были уже на подходе. Только я не смогла бы плакать вот так вот тихо, беззвучно, как ты, я хотела рыдать, кричать и биться в истерике… — Давай забудем всё. Представим, что этого не было, и сделаем так, чтобы этого больше не повторилось, — отчеканила ты, глядя в потолок пронзительным влажным взглядом. — Ксюш, я… — больше всего на свете я боялась этих слов. Ты приподняла свою голову с подушки, скривила искусанные губы в прекрасной усмешке и произнесла: — Пожалуйста. Давай забудем. И вообще… Уходи. Все мысли в этот момент стёрлись из моей головы, я, как сумасшедшая, вылезла из-под одеяла, стала судорожно собирать с пола одежду и натягивать на себя. Мокрые от нашей общей влаги трусы, помятые футболка и кардиган… Где-то здесь были мои носки… Да Бог с ними. И так до дома доеду. Оставив тебя лежать на постели, я выскочила в прихожую и стала натягивать на голые ноги кроссовки. — Аришка, ты ж моя… Ты стояла передо мной босая, завернутая в белоснежную простыню. Она сползала по твоим худеньким белым плечикам, на которых спали звёзды родинок. Ты казалась такой маленькой, робкой и беззащитной. Как же ещё юна девушка в двадцать лет! Больше всего на свете мне хотелось скинуть сейчас с себя эти кроссовки, которые никак не налезали на ногу без носка, сумку с плеча и броситься к твоим ногам… Но ты попросила уйти, поэтому пусть будет твоя воля. Я взглянула в круглое зеркало, висевшее в твоей прихожей. Этому зеркалу повезло больше, чем мне — ведь оно видит тебя каждый день. Надеясь, что ты не заметишь, я едва заметно бросила на тебя свой взгляд и одновременно рука потянулась к дверной ручке.  — Нет, пожалуйста, не уходи! — крикнула ты, и по твоим щекам полились слёзы градом. Белоснежная простыня упала на пол, и ты уже была совсем обнаженная, та стройная, красивая девушка, которую я только что ласкала в постели. Только твоё скуластое личико с ярко-красным румянцем изображало невыносимую обиду и отчаяние. Я, проглатывая слёзы и проклиная свою глупую гордость, повернула ключ в замке, чтобы раз и навсегда покинуть твою квартиру. — Не уходи! — снова услышала я и вздрогнула, я никогда не слышала таких отчаянных воплей. Сил терпеть это у меня уже не было, я подошла вплотную к тебе, и из моих глаз тоже хлынули слёзы. Твои плечики были покрыты мурашками. — Ты же прогнала меня! — крикнула я в ответ. Крик был не свойственен моему характеру, но море эмоций, бушующее во мне, переполняло душу. Твоё разрумяненное и мокрое от слёз лицо было от меня в нескольких сантиметрах, и больше всего на свете мне хотелось сейчас покрыть его быстрыми и страстными поцелуями. — Не уходи, я прошу тебя… — уже прошептала ты, почти одними губами, а слезы из твоих глаз всё текли и текли. Сколько в твоих прекрасных глазах этой солёной воды? — Ты сказала, чтобы я ушла, — я тоже понизила голос, — Ты прогнала меня… Твои губы как-то непонятно затряслись, ты подняла руки, и я думала, что сейчас ты ударишь меня. Давай, ударь меня, я заслужила! Я смела ласкать тебя, смела мечтать о тебе, в тот момент, когда знала, что собираюсь разбить твоё хрупкое сердце. Но ты не ударяла меня, а через мгновение уже жадно приласкалась ко мне всем телом, а я сжимала тебя в объятиях. Мы всхлипывали обе, как маленькие дети, уткнувшись носами друг в друга. Нет, я не отпущу тебя, я никуда тебя не отпущу, и не уйду, даже, если ты снова меня прогонишь. — Любимая… — прошептала я, касаясь губами твоей шейки. — Только не уходи, — по-детски попросила ты и положила голову мне на плечо. Спустя пару дней мы навсегда уехали в Питер.