Звёзды на двоих

Этим вечером Локен был очень взволнован. Сегодня он решил снова пересмотреть пикты, присланные ему Эуфатией, и на этот раз обнаружил неприметную папку, не замеченную им ранее. Там… В этой папке было то, что очень встревожило его, последний бой на шестьдесят три девятнадцать и его брат, Джубал, подвергшийся влиянию варпа. Изображения были какими-то размытыми, и Локен решил поговорить о них с летописцем. Набросив балахон поверх своей повседневной одежды, и скрыв лицо капюшоном, он отправился в тот отсек, где находилась комната Эуфатии. Подойдя к ее двери, он негромко постучал. Летописец открыла почти сразу же, с робкой улыбкой на лице, однако при виде Локена она вздрогнула и нахмурилась. Наверное, девушка ожидала совсем не его. - Капитан Локен? Как неожиданно. Я ждала Вас.. гораздо раньше, еще когда послала Вам пикты… - Она казалась совсем сбитой с толку. Только теперь Локен обратил внимание на ее одежду. Тонкая, легкая простыня укрывала ее от плеч до колен, она неловко прижимала ее к себе скрещенными на груди руками. - Я заметил вторую папку только сегодня и вот я здесь. - Проходите – вздохнула Эуфатия и отступила в сторону, пропуская Локена внутрь. Войдя в комнату, он сразу заметил царивший вокруг беспорядок. Повсюду была разбросана аппаратура для съемок, одежда и какие-то женские мелочи, предназначение которых Локену было не известно. Он убрал объектив с ближайшего стула и присел. Девушка вошла следом и расположилась на кровати справа от Гарвеля. Она подобрала под себя ноги и обхватила колени руками. - Капитан, я.. Я даже не помню, как сделала эти пикты. – Она коснулась ладонью виска, будто прогоняя дурные мысли, потом в упор посмотрела на Локена. – Я почти не сплю уже вторую неделю, Гарвель. А когда засыпаю, в моих кошмарах оживает та тварь, которую вы застрелили. Вы ведь не скажете мне, что это было, верно? Локен колебался. Он дал клятву самому Воителю, что никому не откроет то, что рассказал ему Хорус. Однако, если бы Эуфратия узнала правду, было бы для нее это лекарством или ядом? Смогла бы она выдержать то, что так трудно принять даже Астартес? - Я так и думала. Не переживайте, – Эуфратия всхлипнула, – ничего страшного, я справлюсь. – Она опустила голову на колени и ее плечи странно вздрогнули. Локену, как и любому космодесантнику, не часто доводилось видеть плачущих женщин, и он растерялся. Но постепенно из глубины его памяти начали всплывать давно забытые моменты. Он – еще ребенок – и чья-то теплая рука гладит по растрепавшимся волосам. Локен пересел ближе к девушке и протянул руку. – Не плачьте, пожалуйста. Я убил то существо, с Вами все теперь будет хорошо, можете не сомневаться – сказал он, продолжая поглаживать ее светлые, растрепанные локоны. Казалось, она заплакала еще сильнее, почувствовав в нем силу и желание защитить. Как будто ей не хватало этого все это время, все эти долгие, бессонные ночи и дни, проведенные в страхе. Не выдержав, Локен обнял ее. - Успокойся. Я рядом. – Забытые слова давным-давно оставленной Терры сказались сами собой. Она взглянула на него своими огромными заплаканными глазами, и они оба почувствовали одно и то же. Локен взял ее лицо в свои ладони – по сравнению с ним его руки казались просто огромными – и кратко поцеловал влажные от слез губы Эуфратии. Они оба закрыли глаза. Он – потому, что ощущение нежности было для Астартес незнакомым, каким-то чуждым и в тоже время давным-давно позабытым. Она – потому, что наконец-то могла расслабиться. Локен провел своей могучей рукой по шее и плечам девушки и простыня, до сих пор скрывавшая ее тело, слетела, будто пушинка. Она осталась перед ним абсолютно обнаженной, не скрывающей ничего и от взгляда на ее хрупкое, отлично сложенное тело в нем пробудилось желание. Еще несколько мгновений – и Адептус Астартес стоял перед Эуфратией во всем своем великолепии. Ее поразило то, как идеально сочетается в Локене мощь и сила воина с грацией и изяществом движений. Его мускулистые руки, которые без промаха поражали врага на поле боя, были нежны и ласковы с ней и сейчас. Голос, привыкший отдавать приказы, был тихим, а слова – добрыми. Его губы, скользящие по ее телу, заставляли ее забыть и то существо, что преследовала ее в кошмарах и даже саму себя… Локен отчетливо понимал, что все, что происходит сейчас – нелогично, неразумно и вроде как, неправильно, однако остановиться он не смог бы, даже если бы хотел. Своими тонкими, бледными руками Эуфратия гладила его широкую спину и бедра, она целовала его и он – ее, и это было самым важным на данный момент. Его руки плавно скользили по ее телу. Гарвель с удивлением отметил, какие у нее округлые и мягкие груди, как красиво выгибается ее шея, когда девушка откидывает голову назад. Он начал целовать ее плечи, затем медленно перешел к груди. Ее небольшие, аккуратные соски набухли и стали твердыми, а из чуть приоткрытых губ вырвался едва слышный стон. По всему телу Локена разливался жар, он хотел эту женщину прямо сейчас и она… Она внезапно поймала его большие, грубые ладони и игриво заглянула в глаза. В ее взгляде читалось сейчас все, что угодно, только не беззащитность. Эфратия лишь легко толкнула его в плечо и он, беспрекословно подчиняясь, упал на кровать. «Как она прекрасна сейчас, когда ее силуэт выделяется на фоне окна» - только и успел подумать прославленный в боях капитан и был незамедлительно завоеван самым хрупким на свете существом. Она уже сидела на нем, обхватив его бедра своими. Он непроизвольно застонал, ощущая ее движения. Локен протянул руки и положил их на ее талию, слегка помогая ей двигаться, стараясь попасть с ней в один темп. Она ждала его, возможно, всю свою короткую жизнь. Но для него она была только мигом – сейчас, только в этот момент она как женщина существовала для него, а завтра, возможно, его захватят другие, более важные и нужные дела, ведь Астартес призваны воевать, а не любить. Призванием же Эуфратии было любить. Она вдруг поняла, что самое главное, что должна была когда-либо сделать – это подарить любовь. Ведь никто и никогда так не любил Гарвеля Локена, как она в эту минуту. Она четко осознавала, что это изменит его. Что-то в глубине души подсказывало ей, что сегодняшняя ночь будет иметь глубокие последствия в будущем. Она улыбнулась, отмахнувшись от этой мысли и потянулась к нему – сильному, мужественному воину, инстинкты которого подсказывали сейчас защищать ее – от страха, боли, усталости и ночных кошмаров. Вопреки всем предрассудкам, кодексам и уставам. Вопреки судьбе – они любили друг друга, и это было прекрасно, пусть даже это было только одну ночь. Мириады звезд смотрели на их прерасные тела, слившиеся в одно. Сотни галактик пели им свою песню, которая звучала в каждом мгновении, в каждом движении – песню любви, противостоящую безграничному хаосу. И оба они сейчас подчинялись только этой и никакой другой песни, а все остальные перестали звучать для Локена и Эуфратии, как будто их никогда и не было. Каждое движение Локена излучала величественную силу, которая, подчиняясь мелодии вселенной, несла не жестокость и разрушение, а неограниченную, благородную и и всеобъемлющую любовь. Он как будто кружил Эуфратии в танце, подхватив своими сильными руками, он вел ее тропой наслаждения, не имевшей ничего общего с похотью. Все, что бы он сейчас ни сделал, было правильно, ведь по-другому и не могло быть. Локен чувствовал ее нежную, бархатную кожу, смотрел в ее светящиеся неземным огнем глаза, ласкал ее прекрасную грудь и ни о чем не думал. когда ее широкие, роскошные бедра соприкоснулись с его – он откинул голову на подушку и негромко застонал. По всему его телу раскатились мощные, волны жара и желания, они захлестывали его сознание и он двигался с ними в такт, положив свои ладони на ее тонкую изящную талию. Она была прекрасна, ее точеный силуэт казался невесомым, а нежные ладони лежали на его руках. Она негромко стонала, подчиняясь его ритму и ее стоны ласкали его слух ничуть не меньше, чем ранее ее поцелуи его тело. Он прижал Эуфратию к своей груди и мгновение спустя оказался сверху, на ней, продолжая ритмично двигаться и чуть ускорив темп. Она была такой горячей и влажной, что Локен балансировал на грани, чувствуя, как сжимаются ее мышцы, слушая ее все учащающиеся стоны, глядя на эротично округленные губки. Ее волосы разметались по подушке, напоминая изящные золотые украшения или блики предзакатного солнца. Прекрасные щеки окрасил румяниц, а длинные ресницы слегка подрагивали. Она все больше и больше напрягалась, слегка выгибая спину, от чего ее грудь красиво округлилась и подрагивала в такт движениям Локена. Он искренне старался быть осторожным, отдавая себе отчет в том, что он – Астартес и ему очень легко причинить ей боль или и вовсе лишить жизни. Но сдерживаться становилось все сложнее, и вот Локен уже с трудом контролировал свои движения. Тут Эуфратия застонала еще громце, она прогнулась всем телом, а ее ногти ощутимо впились в его спину. Она чуть подалась вперед, заставляя его входить глубже, и это было настолько приятно, что он не выдержал, ощущая, как горячий поток наполняет ее изнутри. … Она лежала на его груди, нежно гладя растрепавшие волос