Так не должно быть

      С Терри Коббом я столкнулся на лестнице в первый свой рабочий день. Ногами, залитыми свинцом, я с тяжелыми вздохами поднимался на третий этаж, а Терри, полный энергии и жизненных сил, пулей летел со второго.       Это был стройный юноша славянской внешности, чуть худощавый, с длинными ногами. В тот день на нем была неудобная футболка синего цвета, явно коротковатая. Именно тогда я отметил его мускулистое тело, чуть загорелое и такое чистое. Его светлые волосы всегда были аккуратно стрижены, лицо - ухожено и свежо.       Я поинтересовался, не ушибся ли он. Но Терри, так и не ответив, начал энергично трясти мою руку.       - Это я приношу извинение, - сказал Кобб и с нескрываемым интересом начал рассматривать меня. Он то щурился, то удивленно вкидывал брови, затем снова щурился, будто пытался вспомнить, видел ли меня когда-нибудь. - Мы знакомы?       Я поспешил высвободить свою руку из крепкой хватки Терри.       - Нет, - ответил я, чуть смутившись. - Я вчера был принят в редакцию и...       Быстрым взмахом руки Терри приказал мне замолчать и, подпрыгнув на месте от возбуждения, выкрикнул:       - Подождите! Позвольте, я сам угадаю!       Я наблюдал за этим юношей и вспоминал себя в недалекой молодости. Именно таким счастливым и энергичным я был каких-то пять лет назад. В моих глазах тоже блестел огонек страсти, я не мог усидеть на месте, ведь жизнь безвозвратно летела вперед, оставляя счастливые деньки лишь воспоминанием.       Хаотичные движения руками не казались мне такими хаотичными. В них я видел куда больше, будто это были какие-то тайные жесты, понимать которые дано лишь нам двоим. Тогда же, в первый день нашего знакомства, я понял, что мы будем лучшими друзьями.       - Тимоти Хейер! - воскликнул Терри. - Я ваш большой фанат! Все ваши статьи я, можно сказать, знаю наизусть!       В мои сорок пять излишняя пылкость доставляла дискомфорт. Терри прыгал вокруг меня, как щенок, который дождался с работы своего хозяина.       Действительно, я проделал большой путь, чтобы мои статьи были узнаваемыми. Трудно было найти газету или журнал, где не красовались бы плоды моих трудов. Я публиковал все, о чем только мог написать бедный журналист: о быте, о звездах, об открытиях и о философии...       Лишь тогда меня заметили.       "Глас народа" - это был не просто журнал. Он обрел бешенную популярность сразу же, как только появился на свет. Новый выпуск публиковался раз в месяц, но читатели ждали его с нетерпением. Главной фишкой журнала стали публичные разоблачения известных персон, чем бы те ни занимались. К удивлению, несмотря на то, что журнал ни раз пытались засудить, он продолжал выпускаться. Любая статья из него предоставляла неопровержимые доказательства, и простой клеветой назвать ее было нельзя.       У журнала сразу же появились недруги и враги в лице разоблаченных миллионеров и озлобленных кинозвезд. Каким-то чудом он продолжал каждый месяц радовать народ. Публичные люди и шагу боялись ступить, опасаясь поблизости журналистов из "Гласа народа".       Для меня стало приятной новостью известие о том, что сам главный редактор и основатель журнала пригласил меня к себе на службу. О большем я и мечтать не мог. Однажды в руки мне попала статья из журнала, и я потерял голову. С тех пор целая полка в моем книжном шкафу была посвящена "Гласу народа". Журнал был примером для всех: будь ты хоть трижды богат, тебе все равно придется отвечать за свои поступки. Естественно, я согласился.       Первый день работы, я ищу кабинет. Столкновение с Терри было для меня счастливым случаем.       Как я и ожидал, мы быстро нашли общий язык с этим юношей. Я знал все о его жизни, спасибо болтливому языку. Мы вместе обедали и покидали рабочие места. И хоть должность я занимал более престижную, Терри это не смущало. Он всегда находил время для того, чтобы зайти и поболтать, просто так, без причины. И мне это нравилось.       Жарким летним деньком я и Терри покинули стены здания, чтобы перекусить где-нибудь в городе, в уютном кафе, под прохладным кондиционером.       Место Терри выбрал удачное. Кафе, где мы провели следующие три часа, радовало умеренными ценами и разнообразием блюд в меню. Мы уединились в углу, за столиком на двоих, ближе к прохладе.       - Так, - начал болтливый Терри, лениво листая страницы меню. - Ты женат?       Я поднял на него уставшие глаза, всем видом пытаясь показать, как мне сейчас не хочется вести светскую беседу.       - Мне сорок пять, - пояснил я. - Дома меня ждет жена и ребенок.       - Ясно, - Терри равнодушно пожал плечами. - А вы ней часто ссоритесь?       Внезапно подошедшая официантка отвлекла моего болтливого спутника, и пока Кобб разбирался с заказом, я всерьез задумался над его вопросом.       Признаться, с женой мы ругались каждый божий день. Мы грызлись как кошка с собакой. Одна ссора вытекала из другой, и единственное место, куда я приходил отдохнуть от продолжительной ругани, оставалась любимая работа. Я всегда был неприятен своей дочери. Она меня никогда не слушала и часто пыталась вывести из себя. Мать, разумеется, была на ее стороне. Я не знал, чем заслужил такую ненависть, но понимал, что семьи у меня уже нет. Несмотря на это я продолжал их обеспечивать и работать себе в удовольствие, а мыслей о разводе или измене у меня никогда не было.       - У нас все просто чудесно, - соврал я, когда официантка отошла от столика. - Семейная идиллия, любовь и понимание. Все просто на высшем уровне.       - Это хорошо, - Терри попытался натянуть на себя улыбку.       Наступило неловкое молчание. Впервые за все время, проведенное с Терри, мне показалось, что разговор должен продолжить именно я.       - А ты женат?       Я ожидал, что парень начнет взахлеб рассказывать о своей личной жизни, как он это любил делать, но Терри и не собирался откровенничать.       - Мне нет и тридцати, - последовал он моему примеру. - Все еще наладится.       Официантка принесла сервиз, и Кобб, с благодарностью его перехватив, начал расставлять тарелки.       Мне стало неловко кончать на этом разговор.       - А может есть кто-нибудь на примете?       Внезапно лицо моего лучшего друга вмиг стало серым и хмурым. Мне даже показалось, что вилка в его руке начала подрагивать.       - У нас ничего не получится, - признался он и свернулся на месте в комочек.       Невольно в голове я перебрал всех наших сотрудниц, которые могли бы хоть чем-то привлечь внимание Терри, но в голову ничто не лезло.       Нам подали обед, который оправдал нависшую тишину. Кобб ел неохотно и медленно, и я чувствовал, что в его подавленном состоянии есть моя вина. На то друзья и существуют, чтобы поддерживать друг друга. Друг - жилетка и помощник. Я решил, что во что бы то ни стало расспрошу Терри о его тайном предмете обожания.       - Ты хоть на ушко шепни, - тихо начал я. - Она хоть красавица? Какая она, твоя любовь?       - Сама загадка, - ответил друг, и я заметил, как уголки его губ расползлись в подозрительной улыбке. - Мы с ней каждый день видимся. Обедаем в одно и то же время, вместе уходим с работы. Она знает обо мне все, а я - о ней. Но у нее своя семья, где она счастлива, куда всегда может вернуться.       Следующие два часа я неподвижно сидел ни то в растерянности, ни то в бурном гневе от услышанного. Я понял, что мне фактически признались в любви.