Ненависть.

      Задумчивая тихая девушка лежала на полянке из золотых цветов, задумчивый тихий скелет ходил по руинам, проверяя, не забыли ли кого при переезде на поверхность.       Во всем Подземелье стояла тишина, которую можно было бы назвать мертвой... в других обстоятельствах. Сейчас это все уже позади, все забыто, все должны быть счастливы. И скелет, и девушка прекрасно это понимали, каждый по-своему, и не могли принять, тоже каждый по-своему.       Им обоим было нечего сказать другим, да и некому. Их тайна — у каждого своя, но все же общая, — была столь невероятной, что никто не поверит. В их мире навсегда отпечаталась мертвая тишина пустых мест и легкий шорох сдуваемой нежным ветерком пыли. Их разум был болен, и болен он был вечность.       Они не видели друг друга лицом к лицу, но питали друг к другу самое сильное чувство мира. "Я псих", — размышляла девушка, вдыхая чистый аромат не менее чистого яда. — "Я обречена всегда лежать здесь, и это справедливая кара за убийства". "Я сошёл с ума", — думал скелет, прислушиваясь к звенящей тишине. — "Я обречен вечно помнить все, что было, и это справедливая кара за обман раскаявшейся". "Зачем я сделала это, неужели ненависть была так сильна?" "Зачем я сделал это, неужели чувство мести так пьянит?" "Я убила их без капли жалости, ничего не чувствуя. Что это было?!" "Я обманул плачущую девочку без капли жалости, ничего не чувствуя. Что это было?!"       Скелет дошел до начала Руин, девушка никуда не шла. Скелет прошел одну тёмную комнату, девушка ничего не замечала. Скелет увидел полянку и ее, и тут девушка почувствовала знакомый взгляд.       Скелет ничего не почувствовал, не зная истинного облика той, кто все совершил. — Кто ты?       Девушка не знала, что ответить. Она не могла позволить себе врать перед ним, но сказать правду означало смерть. Она промолчала. — Ты боишься сказать?       И тогда девушка послала все к черту. — Я та, что убила все Подземелье. И тебя тоже.       Тишину прорезал звук начинающейся битвы.       И девушка уворачивалась, не успевала, стискивала зубы, смазывала кровь с глаз, снова уворачивалась, падала и поднималась, выкрикивала что-то горланное и дикое и сдерживала выступающие слезы, харкая кровью.       И скелет атаковал, промахивался, стискивал зубы, смахивал пот со лба, на секунду жалел, давал слабину и вновь вспоминал все, что было, хрипел и инстинктивно готовился уворачиваться от острого кинжала.       А девушка не атаковала и только сипела от напряжения.       А скелет атаковал изо всех сил и хрипел от усталости.       А когда все было кончено и девушка умирала, скелет подошёл и сел рядом. — Зачем?       Она закрыла глаза и просто ответила: — Я сумасшедшая.       Он только горько усмехнулся. — Я тоже.       Чара вздохнула и подняла руку к его скуле, тихо проведя по ней. У нее не было больше сил подняться или сказать это громко, и потому она прошептала — незлобиво, на выдохе. — Я... так тебя... ненавижу...       Санс грустно улыбнулся, легко, осторожно прикоснулся зубами к ее израненной руке и призвал кости. — Я тоже.       Она уже никогда ничего не ответит.

***

      Задумчивая мертвая девушка лежала на полянке из золотых цветов, задумчивый несчастный скелет ходил по Руинам, проверяя, не забыли ли кого при переезде на поверхность.