Фестиваль фейерверков

Тренировка закончилась, и все, о чем сейчас мечтал Мидорима, это прийти домой, поужинать и, растянувшись на кровати, послушать классику. Но пока он находился в раздевалке, ему приходилось слушать только бесконечную болтовню Такао, которая временами разбавлялась задорным, но таким раздражающим его же смехом. Мидорима устало взглянул на напарника, думая, откуда же в Казунари столько энергии. — Шин-чан, ты ведь тоже едешь с нами? Не говори, что забыл, какой сегодня день! — Такао озорно подмигнул Мидориме. Чей-то день рождения? Мидорима потер пальцами переносицу, отчаянно пытаясь вспомнить важную дату. — Последняя суббота июля, — Отсубо, видя напряженность Мидоримы, вступил в разговор. — Вечером в Токио будет фестиваль фейерверков. Мидорима усмехнулся. Фейерверков ему хватало на тренировках. Они всякий раз вспыхивали в глазах Такао, когда тот делал ему удачный пас. — Я устал. Пойду домой, — Мидорима поднялся с лавки, намереваясь выйти из раздевалки. — А, Шин-чан, ты как старик, — уже еле сдерживая новый приступ смеха, Такао толкнул Мидориму в плечо. — Ну же, все идут, — он указал на парней. — Мы ведь команда… Напарники… Ты и я — это будет весело. Раздевалка содрогнулась от хохота, а Мидорима аж поперхнулся. Ну и шутки у этого Такао! — Сестра ключи забыла, — выдав самую неудачную в своей жизни отговорку, Мидорима все же вышел вон. Сжимая одной рукой лямку от своей спортивной сумки, а другой талисман дня — кокеши — Мидорима шел по направлению к дому и думал о Такао. Да, вот так в очередной раз ни с того, ни с сего Казунари влез ему в мысли и не собирался их покидать. «Ты и я… Будет весело». Что именно Такао имел в виду? Или это он, Мидорима, снова не так его понял. С тех пор, как Казунари появился в команде, Мидорима заметил, что в его присутствии все переворачивается с ног на голову. Внезапно Шинтаро остановился. Глянул на время и, развернувшись, поспешил к станции. Фейерверки — значит, фейерверки! Найти свою команду не составило особого труда. Несмотря на то, что на улице уже прилично стемнело, Мидорима сразу же сориентировался в каком направлении ему двигаться. Все люди были одеты в юкаты, а парни из-за спешки так и остались в спортивных костюмах. И потом смех. Смех Такао. Громкий, заливистый — он выделялся на фоне остальных звуков слишком ярко. — Шин-чан! Рад тебя видеть! — Такао замахал Шинтаро рукой. Мидорима хотел ответить тем же, но картина, возникшая у него перед глазами, сразу же затушила минутную слабость быть приветливым с напарником. Казунари сидел на плечах Отсубо, и улыбался так, словно его водрузили на трон. — Иначе он ничего не увидит, — капитан, глянул на Мидориму. Первый залп. Небо окрасилось в сиреневые тона, и тут и там из темноты стали вырастать яркие светящиеся букеты. Затем еще и еще… Все стояли, задрав головы вверх и наслаждаясь шоу, и только Мидорима не видел всего этого великолепия. Он смотрел на Такао, и его грудь болезненно сдавливало странное чувство. По окончании представления все заспешили на станцию: перспектива опоздать на последний поезд никого не грела. Мидорима шел позади сокомандников и старался делать вид, что не замечает постоянно оглядывающегося на него Такао. — Шин-чан, ну что ты еле тащишься? — Казунари не выдержал и подошел к Мидориме. — Ты всегда такой? — с усмешкой спросил Шинтаро. — А? Какой? — Такао непонимающе заморгал глазами. — Забудь, — Мидорима хмыкнул. С минуту шел молча, а затем, резко схватив Такао за руку, развернул к себе. — Что это такое там было? — Шин-чан… ай, руку больно, — Такао испуганно дернулся. — Что с тобой? — С чего это вдруг капитан стал твоей стремянкой? — С моим ростом я видел бы только спины присутствующих. А так… Ты не пришел, вот и пришлось оседлать Отсубо, — Такао улыбнулся. — Дурак! — Мидорима снова сильно дернул Такао за руку. — Значит… Тебе все равно с кем? — Шин-чан, у меня синяк будет. Я не понимаю, чего ты злишься? — Твои ноги были на плечах капитана. — Оу, Шин-чан… А ты хотел бы, чтобы мои ноги оказались у тебя на плечах? — Такао понизил голос. — Шин-чан, ты это… Ревновал что ли? — Заткнись! — Мидорима понял, что сказал что-то не то, но было уже поздно. — Шин-чан, — Такао, осмелев, сделал шаг к Мидориме. — Следующий фестиваль только через год. Я не знаю, будешь ли ты, спустя столько времени, хотеть, чтобы мои ноги… Ох, Шин-чан, ты такой фантазер, — Такао захихикал. — Знаешь, день был такой длинный: тренировка, потом эта поездка. Я устал… Шин-чан, понеси меня. А? Мидорима сначала побледнел, потом порозовел, а под конец его лицо окрасилось в багровые тона. — Такао! — Хм… Наверное, это означает нет, — Такао вздохнул. — Что же, может капитан опять придет мне на помощь. Отсу… Мидорима приложил ко рту Такао ладонь, а затем притянул его к себе. — Пять минут. Пока мы движемся по этой темной аллее… — выдохнул Шинтаро. — Наклоняйся, Шин-чан, сейчас нам обоим будет хорошо. — Три минуты… — А в постели ты так же быстр? — Иди пешком, Такао! — Шин-чан!