Твой город

Твой город встречает нас длиннющей пробкой. Это в шесть-то утра. Ты немного доспал в машине, а я посплю, когда приедем. Тебе работать днём, а мне опять в ночь за руль. Будто невзначай двигаешь плед в мою сторону, и я «ныряю» рукой под него. Касаешься ладони вскользь, затем сильнее, сплетаешь ненадолго пальцы, сжимаешь запястье. «Ведёшь» наши руки, высвобождая их из-под ткани. Быстро наклоняюсь, коротко целую твою руку, ты одновременно жмёшь крепче. Отпускаешь – я отстраняюсь. Мало, очень мало, но хоть так. Глоток воздуха для меня. Ограничение на тонировку – один из самых нелюбимых нами запретов. Ладно – мы добираем словами. Но эта чёртова пробка. Ты убираешь плед, достаёшь термос, отпиваешь немного. Эх, я надеялся, что мы успеем выпить кофе вместе, у тебя… у нас дома. Прошу тебя посмотреть что, а главное, где случилось впереди. Авария, скорее всего, иначе не застряли бы в это время. Длинная, широкая, почти прямая улица. Если не стоит, как сейчас, «орлята» по ней любят «низко летать», видимо, пытаясь оправдать её название. Ты подтверждаешь, говоришь место, и надежда возвращается. Не так уж и далеко. Потом всё «зелено», и мы можем ещё успеть. Я потихоньку перестраиваюсь в крайний правый ряд, а ты заглядываешь на форум. – Чё там? – спрашиваю. – «Если бы не двести по встречке, если бы не пятый бокал?» – Нет. Барышни. Царапины. Две полосы. Уже видео есть. – Народ в праведном гневе? – усмехаюсь я, понимая, что сейчас начнётся на форуме, учитывая, что «тиранулись» две девушки и своей мелкой аварией «ставят» полгорода перед часом пик. «Опять две ТП губья за рулём малюют, а людям потом кури раком», – отвечаешь ты цитатой возмущённого юзера. «Чуть что, сразу ТП. Вы тоже ТХ иногда. И что? Всех оскорблять? Я никогда не накладываю макияж в машинке. А вот от всяких курильщиков, между прочим, аварий не меньше…» Продолжаешь цитировать тему, но написано много, видимо, и ты обобщаешь коротко: – В общем, на два абзаца она не согласна. – Черешенка? – угадываю я. – Она. Ты улыбаешься и опять читаешь вслух: «Черри, не начинай с утра». «Я начинаю? И сколько можно говорить? Мой ник – Черешенка! Прошу его не коверкать. Или обращайтесь по имени – Людмила». «А по 3,14зде ладошкой не похлопать?» Ржу уже в голос: – Сралка на пятьсот постов гарантирована. – Уже за двести, – тоже смеёшься ты. – Мдаа, не спится народу. Ещё немного. Я не зря в крайнем правом. Ныряю в этот поворот и объезжаю пробку. Конечно, не я один «такой умный», но дальше несколько вариантов проезда и большая вероятность успеть. Один кусок дороги совсем «убитый», именно туда мне и надо, а «пузотёрки», да после дождя, не сунутся. Я знал твой город едва ли не лучше тебя уже, когда мы познакомились. Будучи представителем категории «понаехали», поначалу мне было непросто. Но… Чем больше город, тем больше возможностей находить необходимое. Чем больше город, тем проще сливаться с толпой, не привлекать внимание к себе и своим желаниям. Тогда я хватался за любую работу и таксовал, в частности. Пробираюсь-таки в полупустой пока центр, и дома у нас ещё будет полчаса. У квартиры меня уже хорошо так трясёт от жажды, предвкушения. Запираешь дверь, отгораживая нас от посторонних глаз и ушей. Наконец. Едва скинув обувь, опускаюсь на колени, а ты подаёшь мне руку. Упиваюсь долгожданным кайфом. Целую, «обнимаю» губами, вдыхаю до головокружения, «чешу» небритой щекой. Другой рукой треплешь мне волосы, гладишь, ласкаешь. Ведешь ладонью ниже к шее, массируешь пальцами, сжимаешь. Невероятно. Мир сужается и в тоже время утрачивает границы. Запредельно. Задыхаюсь и одновременно дышу, живу. Ты «отбираешь» руку, заставляешь подняться. Притягиваешь к себе, обнимая сильно, целуешь глубоко, долго. Потом держишь, пока я возвращаюсь в реальность. Наконец улыбаюсь сыто, опять прижимаюсь губами к твоей руке, благодарю. А дальше всё быстро. Ты идёшь в ванную, а я ставлю привезённые с собой курицу с макаронами разогреваться, варю кофе, режу хлеб. Заходишь на кухню, смахиваешь пыль со стола, ставишь посуду. Теперь мы касаемся друг друга почти ежесекундно. Машинально и сознательно. Необходимость, перешедшая в привычку, доведённую до автоматизма. Быстро завтракаем, и я провожаю тебя. Снова у твоих ног, снова целую твои руки, а ты потом меня. Прибираюсь по мелочи. В целом чисто, только вездесущая пыль скапливается в практически нежилой квартире. Сейчас мы приезжаем редко. В основном, чтобы встретиться с друзьями. Ты чуть чаще по работе или к родне, но на день-два максимум. В прихожей я с улыбкой вспоминаю ритуал наших встреч и прощаний. А протирая комод и глядя в зеркало – тот первый раз. Мы уже практически жили вместе. Без официальных договорённостей, и от своей съёмной хаты я не отказывался, но получалось, что большую часть возможного времени проводил с тобой, у тебя. И второй комплект ключей, разумеется, у меня был. В тот день я пришёл раньше тебя, помылся, побрился, успел сварить картошку, настрогать салат. Суп и мясо были готовы, решил разогреть их, когда ты придёшь. Обычно ты раздевался или ждал, когда разденусь я, подходил, обнимал крепко и коротко целовал. Но тогда пауза затянулась. Я уже опять накручивал себя. Казалось, что смотрел ты как-то странно. Где я опять накосячил? Страх. Бессмысленный, беспочвенный, удивлявший меня самого. Никогда не боялся раньше разочаровать, не угодить. С тобой – да. И чем глубже и стабильнее становились наши отношения, тем больше я боялся тебя потерять. Бред, но факт. – У меня есть пожелание, – сказал ты, наконец. Я тихо выдохнул. Начало было многообещающим. С первого дня нашего общения я обожал все твои желания и стремился выполнять их как можно усерднее. – Ты вправе отказаться или обсудить детали, – стандартно добавил ты. – Понял, – стандартно отозвался я. – Я хочу, чтобы ты встречал меня, стоя на коленях. Конечно, я завис. Лыбылся, как идиот, а потом с идиотским же рвением грохнулся на пол. Коленные чашечки послали в мозг такой звёздный фейерверк болевых ощущений, что я едва сдержался, чтоб не матюгнуть себя вслух. Ты был очень недоволен, что заставило меня мгновенно забыть о коленях. Твои приказы – «встать», «раздеться» выполнил незамедлительно. Но стаскивал одежду дрожащими руками без тебя. Ты ушёл в комнату, а вернувшись, велел встать лицом к зеркалу, упереться руками в комод. Сам уже тоже разделся и принёс нужное. Выпорол, конечно, заставив меня смотреть в зеркало, а после трахал, глядя в глаза через него же и доводя меня до других звёздных фейерверков. Ты кончил первым, и твой кайф для меня уже был космосом запредельного наслаждения. А дальше – твоя рука на члене, разрешение кончить, позволение благодарить. И я сполз на пол и целовал твои ноги. Позже, вытирая зеркало и комод, мы смеялись, когда ты хвалил нашу мебель: – Commode.¹ Удобный, бесспорно, удобный у нас комод. Но без тебя лучше не углубляться в подобные воспоминания. Напоминаю себе об этом и в ванной, и когда ложусь в кровать. Тоже очень удобную и, конечно же, не только для сна. Усталость способствует, и я вырубаюсь на несколько часов. Проснувшись, быстро собираюсь и еду… в гости. У меня выходные и, естественно, я еду с тобой. Со мной в качестве водителя есть шанс, что ты успеешь всё за день, и мы уже вечером уедем домой. Но даже если нет, то ночью будем вместе. Один ты, по-любому, застрял бы тут до завтра. А для меня два дня без тебя – тяжко. К тому же я уже знаю, чем займусь, пока ты занят. Забавно и… романтично, что ли. Я не звоню друзьям, да и большинство заняты днём, а встречаться на пару слов… так и в сети пообщаемся. Лучше потом уж, когда у всех будет побольше времени, чтоб нормально потусить. А сегодня я еду в гости к твоему городу. Пафосно-то как, самому смешно. И я лукавлю, конечно. Ведь я не еду туда, где ты «родился-учился». Первая остановка – парковка у торгового центра, где мы встретились впервые. Познакомились, естественно, в сети, и встреча планировалась после работы и коротко – просто поговорить вживую. Но просидели в машине и проболтали до темноты. С голодухи потом купили в самообслужке горячие пироги, кофе и стрескали всё за милую душу. Вкусно было неимоверно. А ещё тепло и спокойно с тобой. Покупаю себе примерно такой же набор. Ем с не меньшим удовольствием и еду в район, где тогда снимал квартиру. Наша следующая встреча назначалась уже «по делу», и я предложил провести её у меня. В тот день комфорт предыдущего общения позабылся. Я волновался, как новичок, очень хотелось угодить тебе. Боялся… чего боялся? Сам не знаю. Это странное состояние мешало мне нормально соображать. Но ты приехал и вместе с теплом дал мне свободу. Парадоксально, но факт. Поклоняясь, растворяясь в принадлежности, отдавая себя, я ощущал себя свободным. А потом понеслось. Мы виделись всё чаще и чаще. За три-четыре дня без встреч скучали так, что ты кидался на меня голодным зверем, бормоча: «Какой, к чертям, с тобой контроль». А я улетал в свой космос и от простого секса с тобой. Ещё один парадокс. Чуть не с первого дня с тобой я всегда чувствовал себя нижним. И за рамками сессий, и при почти обычном сексе, и когда ты был нежен. Твои «пытки нежностью», как я это назвал, и вовсе отдельная тема. Как это объяснить? Первый шаг к ЛС? Первое осознание, понимание, как ориентационной или тематической сущностей? У человека, который не надеялся, не мечтал, да, собственно, и не хотел, особо не вникая, не понимая, что этот лайф-стайл за зверь такой. Ты звонишь, говоришь, что мы остаёмся, поэтому освободишься не поздно. Раз уж так выходит, часть дел оставишь на завтра. А это значит, что я еду к Бежану. Как-то ты предложил заказать шашлык, и я гордо заявил, что знаю, где делают самый лучший. С Бежаном я был знаком по работе. По ряду причин с ним у нас сложились хорошие отношения, основанные на взаимоуважении и взаимовыручке. И его знаменитый шашлык для меня всегда был «в лучшем виде» и с большой скидкой. Звоню ему – мы рады слышать друг друга – говорю, что в городе, прошу приготовить шашлык к определённому времени и что приеду за ним сам. Потом проезжаю мимо клуба, бессменный управляющий которого твой друг. Благодаря нему у нас всегда есть место для встреч в узком и тихом кругу. Когда страсть немного попустила, мы стали выбираться за пределы квартиры. Ты тогда смеялся, мол, раньше я считал себя человеком сексуально активным, а с тобой после каждой встречи ощущаю себя сексуально истощённым. И добавлял серьёзно, что всё равно мало. Очередной парадокс, наш общий. Как правило, утолив тематический голод, сытости хватало на какое-то время. А мы вроде были сыты всегда и одновременно голодны, постоянно желая друг друга. У тебя был небольшой, но крепкий круг друзей-тематиков. Когда ты привёл меня к ним, я не удивился знакомым лицам. Наш мир мал, и среди них я увидел даже верхнюю леди, с которой у меня были сессии. Разумеется, у нас обоих были женщины. Тематический голод сильнее ориентации. Во всяком случае, у меня. Или же я би по каким-то там канонам. Хотя женщин вне Темы я не хотел. Короче, честно говоря, не занимался глубокими раскопками в своём сознании и психологии. Там, во-первых, без экскаватора проблематично, во-вторых, не было у меня ни времени, ни желания. Ты, впрочем, говорил примерно то же самое. И, конечно, мы пришли в клуб не как пара, а как тематическая пара. У многих такая же история. У кого-то есть семьи или ванильные партнеры. А с тематическими они проводят сессии и бывают на встречах «наших». Другие приходят одни или с разными, не имея постоянных. И здесь спокойно относятся к двум мужчинам в таком контексте. За пределами Темы и у меня и у тебя тоже может быть ванильная жизнь. А всеми понимаемые и принимаемые правила конфиденциальности позволяют нам не сообщать об этом. И в наш круг совсем уж случайных людей никто не приглашает, конечно. Тем не менее мы до сих пор не озвучиваем, что живём вместе. О том, что у нас ЛС, знают буквально пара очень близких друзей. Мне всегда хорошо в нашем кругу. Удобно, уютно и почти как дома. Можно сидеть у твоих ног, прикасаться к тебе без опаски и оглядок. Напрягся я только один раз, вернее, задумался крепко. Вот тогда на славу поковырялся в своём мозгу чайной ложкой. Как-то наш общий уже друг привёл нижнюю девушку. Он общался и иногда проводил сессии с ней уже довольно давно. Но ему в идеале нужна была маза, а девушка таковой не была. Ей как-то не везло с верхними, и друг привёл её ещё и с целью возможного знакомства. И я видел, как она смотрела на тебя. Нет, я не ревновал. Вообще никогда не понимал эту бессмысленную штуку, которая, на мой взгляд, способна только разрушать. А задумался тогда о том, что вряд ли выдержал бы конкуренцию с женщиной при условии пресловутого «жили долго и счастливо». Одно дело встречи, пусть даже частые, другое – «два мужика живут вместе». В социуме, в окружении любопытных глаз и ушей это требовало бы куда больших усилий. И, допустим, мне было без разницы, где работать и чем заниматься. А ты всегда любил свою работу, и там точно не поняли бы такого поворота событий. На Тему, с натягом, но закрыли бы глаза. Сейчас многие слышали аббревиатуру БДСМ и нередко понимали, как просто затейливые сексуальные игры. У меня не было семьи и друзей. А коллег и знакомых, даже очень хороших, не обязательно было посвящать в детали своей личной жизни. Если и спрашивали, всегда можно было коротко кивнуть, мол, да, есть девушка, и свернуть разговор. А твои родные, которые правда «отстали уже» с вопросами о женитьбе, тем не менее вправе были что-то, нет-нет, да спросить. Будучи малообщительным и слабокоммуникабельным, я казался молчуном и тихушником. Старался не привлекать к себе внимание девушек. А твою харизму невозможно было спрятать. Даже если ты молчал, женщины какими-то своими внутренними радарами определяли, что ты «завидный жених». Я шарахался от детей, не понимал их, орущие чады в транспорте раздражали меня. А у тебя были семейные знакомые, и с детьми ты тоже быстро находил общий язык. Но, главное, я сам не был уверен, что хочу все эти рассветы и закаты, совместный быт и тэдэ и тэпэ. В общем, мне казалось очевидным, что при прочих равных, ты выбрал бы для совместной жизни женщину. Проезжаю мимо большого ресторана. Вы с коллегами отмечали в нём какой-то корпоративный праздник. Ты не хотел долго гулять, мол, нет настроения особо, а вот провести остаток вечера со мной настроение очень даже было. Я с превеликим удовольствием согласился забрать тебя. Удивился тогда, что время перед сном мы провели тихо, чуть ли не по-семейному перед телевизором. Ты выпил, но не много. Да, алкоголь у нас обоих изначально был в табу. Но это же относилось к возлияниям перед сессиями. А в тот вечер мы могли бы просто потрахаться, что делали уже не раз. Тем не менее ты отказался. Ты говорил, что тебе важно чувствовать меня по-трезвому. А алкоголь в любых количествах либо притупляет ощущения, либо обманчиво возбуждает. Но даже лёжа рядом с тобой и глядя какое-то советское кино – ты, кстати, потом здорово подсадил меня на эти фильмы – я не терял ощущения принадлежности тебе. Еду вдоль парка. Ты бегал здесь по утрам. И даже однажды вытащил на пробежку меня. Смеялся, мол, дрищ, а дыхалка ни к чёрту. Но при иных наших занятиях очень хвалил моё умение правильно дышать. В итоге, со мной ты бросил бегать. Утром интереснее было «потренироваться» другим способом. Потом ты купил домой турник. Впрочем, его крепость и многофункциональность мы так же нередко использовали для проработки других групп мышц. Я ещё много кручусь по городу, заезжая или проезжая места, где мы бывали с тобой. Нитки мостов связывают части города. Одноэтажные дома и элитные микрорайоны. Полуразрушенные здания и пафосные торговые центры. Шум, суета центра и тишина окраин. Плохие дороги, вечные пробки… Город, в котором я нашёл тебя и едва не потерял на определённом этапе и по своей величайшей дурости. Думая, надо ли это всё мне, думая, надо ли это всё тебе, думая… Слишком много думая, слишком мало говоря. Ты смог сохранить, удержать, хоть и говоришь, что мы сделали это вместе, но нет. Наш второй шанс – это только твоя заслуга. И, клянусь, я его не проебу. Твоё Доверие – величайший дар, и я всегда буду беречь и хранить его. И всё же, после того, как мы едва не разбежались, остался побочный эффект. Я всегда был кинестетиком, а с тобой это углублялось и расширялось с самого начала. Мне безумно нравилось прикасаться к тебе. Ты даже придумал наказание – запрет прикосновений. Но тогда это было скорее игрой для усиления предвкушения. Например, всё те же нежности. Ты не разрешал дотрагиваться до тебя какое-то время, а потом позволял ублажать тебя «без рук», только языком и губами. Начиная с пальцев ног, я вылизывал, ласкал тебя. Кайфовал, разумеется, безгранично. А когда ты кончал, гипотетически мог кончить тоже, если бы ты позволил или приказал. Но ты не позволял. Ты мучил меня своими прикосновениями. Невесомыми, почти бесконтактными, местами задевая только волосы на коже. Мурашки носились обезумевшей толпой. Меня кидало от желания больше, сильнее, до – да, так, ещё. И я выл от этого странного, невероятного наслаждения, не смея, не желая молить о пощаде. Сейчас ты не наказываешь меня так никогда. Сейчас потребность тактильно чувствовать тебя приобрела немыслимые масштабы. Постоянно к тебе прикасаться мне необходимо почти так же, как дышать. Это многое усложняет. Дома – нет проблем, а вне… Нет, я могу спокойно обходиться без этого, когда тебя нет рядом. Но, во-первых, недолго – твои командировки больше чем на пару дней со временем стали невыносимой пыткой. Во-вторых, когда мы выходим куда-то вместе, мне очень трудно себя контролировать. Я начинаю тупить, забывать, что хотел сказать или сделать. Ты говоришь, что это мелочи, и всё с лихвой окупается невероятным кайфом, который ты получаешь, видя, как я желаю тебя, как мне хорошо с тобой. От того, как я отдаю себя, отзываюсь мгновенно и дарю тебе запредельную обратку. – Футбол, в конце концов, и дома отлично смотрится, – смеёшься ты среди прочего. Заезжаю в магазин, беру нехитрый набор продуктов для ужина и на завтрак. И еду за главным блюдом к Бежану. Болтаем, смеёмся с ним. Он, как всегда, рассказывает что-то с позитивом. И даже некоторые невнятные законы и их блюстителей поминает с юмором. Спрашивает, как поживает моя богиня и не приехала ли она со мной. Для него была всё та же легенда. Да, девушка, правда, тоже приезжая. Мол, учёба, всё такое. И свой переезд Бежану я обосновал тем, что будем жить в её городе. Мне, типа, всё равно, где обустраиваться, а у неё там родня. Мне действительно было всё равно. Твои командировки становились всё длиннее и чаще. Когда мог, я мотался с тобой. Если нет, в воздухе словно резко снижался процент кислорода. С трудом выживал между сеансами связи с тобой. Но даже видеть, слышать тебя было катастрофически мало. Ты сам безумно скучал и уже готов был плюнуть и сменить работу. Но фактически всё шло к тому, что работы в том городе становилось больше, чем здесь. И тебе предложили переезд. Мы всё взвесили, обдумали, и ты дал согласие. Я отвечаю Бежану коротко, что всё-де отлично. А про себя с улыбкой добавляю: «Да, мой бог со мной. А я с ним, для него, безоговорочно». Паркуюсь у дома, закрываю глаза. Обратный отсчёт. Ещё максимум сто секунд, и я увижу тебя. Время. Выхожу из машины, а ты – из-за угла дома, идёшь ко мне, улыбаешься. И я улыбаюсь. Пусть я не могу кинуться тебе на шею. Не могу обнимать, целовать, прикасаться прилюдно так, как я хочу. Пусть. Всего несколько минут, и я, склонив колени, буду приветствовать тебя как всегда. Тем ценнее наслаждаться каждым мгновением рядом с тобой, дышать, жить. В твоём городе, дома и, где бы ни были – у нас всегда есть наш мир на двоих. ¹ – удобный(фр.)