Теплый холодный дом

Дюк нервно стучит ногой по промерзшим доскам: тук, тук-тук-тук, тук. Тук, тук-тук-тук, тук. Холодно так, что застывает даже утренний туман, кажется Дюку. Вокруг только несколько сонных товарищей, облокотившись на стены, зевают, растягивая маски, и полный энтузиазма Салем. Дюк узнает его по бодрым, четким движениям. Салем ходит по своему участку из стороны в сторону: семь широких шагов туда, семь - обратно. "Совершенно бесполезное занятие," - думает Дюк. Рассел, запыхавшийся и краснощекий, появляется, только когда у Дюка напорочь отмерзают пальцы ног. - Фуууух... - Рассел наклоняется, чтобы отдышаться, и протягивает маленькую стопку листов. Руки у него покрыты гусиной кожей, слегка дрожат. - Еле дописал последнюю сводку. Дюк раздраженно выдергивает листы и быстро уходит, но за три шага решает, что не стоит быть таким резким. Когда он оборачивается, Рассел только с неохотой разгибается, выдыхая клубы пара. Щетка усов у него покрыта инием. Дюк хмыкает: - Заранее надо все делать!.. Ладно уж, отоспись там. Часы - любимая находка Дюка - говорят, что Рассел опоздал всего лишь на двенадцать минут. Дюку, впрочем, жалко даже их. Желание поговорить с лучшим другом о Капитане Флинте давно зрело в его голове, но сегодня, как любит говорить Салем, припекло. Рассел устало машет рукой в спину другу. Он опоздал на двенадцать минут - это значит, что у Дюка три минуты, чтобы добраться до кабинета Капитана Флинта. Он успевает. Флинт не сразу реагирует на гостя: смотрит на разложенные на столе бумаги, большую, с мятыми хребтами в местах сгибов, карту Пандоры и маленькую - Южного Шельфа. Переводит на Дюка взгляд, только додумав мысль, чтобы не потерять ее. Волосы у Флинта, кучерявые и грязные, спускаются до плеч, вокруг рта - мочалка бороды с усами. В кабинете у него жарко, душно, и от перемены температур Дюк не может сосредоточить взгляд. Капитан протягивает руку. Дюк вкладывает в нее записи Рассела и продолжает стоять. Капитан ждет четыре секунды и спрашивает: - Ну, что ты хотел? Дюк молчит. Молчит. Молчит. - Ну? - повторяет Флинт с легким нажимом. - Я это... Насчет искателей и Джека... Капитан вопросительно гнет мохнатую бровь. - Может, не будем им мешать? И вообще лезть во все это... Не наше ведь дело. Капитан Флинт хохочет. Смех у него раскатистый и грубый, как старое, поддающееся ржавчине железо. - Да? - весело спрашивает он. - А я думал, это нас всех касается. И когда Джек пальнет по нашему поселению с "Гелиоса" за неподчинение, мы все в этом убедимся. Дюк говорит с детской убежденностью в голосе: - Но он все равно это!.. - Да, - обрывает Флинт. - Он все равно это сделает. Мы только можем выбрать, сейчас или через пару месяцев. Я выбираю второе. Потому что так я, может, найду новое место, в которое мы, возрожденные и лишенные дома, сможем отправиться. Дюк, ошарашенный и пристыженный, приклеевается взглядом к своим чистеньким ботинкам. Быстро извиняется, быстро прощается и быстро выскальзывает из кабинета. *** Искатели Хранилища приходят через пару дней. Мышцы у них крепкие, как созревшие яблоки, а еще они явно не знают, что такое работа в команде, но все равно косят противников как траву. Больше всего Дюк опасается Сальвадора: на объявлении о его поимке среди преступлений числится каннибализм. Вдруг этот бешенный накачанный мужичок начнет грызть ногу еще живого врага? Но он только стреляет, стреляет, беспрерывно стреляет; и режущий слух свист пуль не дает думать. Дюку, можно сказать, везет: он не погибает из-за взрыва бочки с топливом, его почти не затрагивает град пуль из штурмовых винтовок Сальвадора, турель Экстона не превращает его в решето. В захвате Майи он сворачивается, как в колыбельной, и точный выстрел Зер0 пронзает его голову облегчением. *** Несмотря на провал, Глаз Гелиоса не обрушивает разрушение на бандитское поселение ни на следующий день, ни через две недели. Жизнь течет размеренно: Дюк все так же выдерживает смену на наблюдательном посте по ночам, Рассел все так же зовет его играть в карты на раздевание днем. Хитро добавляет, что Гала тоже пойдет. Гала и Салем - названные брат и сестра, и веснушки у них одинаково украшают совсем разные носы: смешной курносый у Галы и маленький острый у Салема. Рика, маленькая, крепкая и темноволосая, самодовольно улыбается, заставляя проигрывать каждого по очереди. Кроме Салема. Негармонично вытянутый, пусть и натренированный, Салем на удивление никогда не остается в дураках - хотя на дурака похож больше всех. Дюк думает, что возможно, именно это когда-то и заинтересовало Рассела. Через семь партий все уже прочно охмелевшие и потому почти не замерзшие. Пьяный смех Рики кажется музыкой, боем барабанов. Галатея смеется звоном треугольника и больше не прячет любимую улыбку Дюка - лисью, кончиками губ. *** Дюк не может сказать, сколько времени проходит с нападения искателей, когда появляется Майя. Выйдя на улицу, Дюк сонно потирает глаза в защитных очках, но сирена к этому моменту уходит уже метров на тридцать глубже в поселение и его не видит. Она без товарищей, с визжащим карликом на привязи, но бьется не менее успешно, чем в первый раз. Дюк восхищается ее развитию и не знает, что делать. Минут через пятнадцать (Дюк проиграл Рике часы дней десять назад) Майя возвращается, уже без карлика. Ее длинные твердые шаги сменяются короткими и осторожными, когда она замечает стоящего под одной из крыш Дюка. Дюк сначала теряется, потом зазывно машет левой рукой. Майя ни единым жестом не демонстрирует враждебности, но каждая ее мышца напряжена. Дюк садится на деревянные ящики, взглядом предлагает сирене присесть. - Добрались до Убежища, да? - Ээээ, да, - с вопросительной интонацией отвечает Майя. Недоумевая, она немного расслабляется. - Ты же недавно на Пандоре? Как тебе? От этого вопроса обоим становится немного смешно. - Неплохо, только жаль, ресторанов тут не найти, - улыбается она. - Я бы даже эридия не пожалела ради нормальной, вкусной еды. Потом резко ударяет ухоженным ногтем по дереву ящика. - Так что тебе нужно? Дюк мямлит: - Ну... Это... Я бы... - Ты бы что? - Можем мы перебраться к вам? - скороговоркой произносит Дюк. Потом замедляется: - Ну, в Убежище? - Типа... всем лагерем? - Дюк немедленно кивает. - Роланд был бы рад. Честно. - Майя длинно выдыхает. - Но только он. В Убежище сбегаются очень многие. Даже я вот, - хмыкает она. - На улице, конечно, можно спать. А можно и замерзнуть до смерти. Дома забиты, люди из них почти не выходят. Лилит, кажется, каждую минуту готова выпрыгнуть и разнять, если кто-то начнет драться. Пока более-менее обходиться. Но все на нервах. Даже Мокси. Они молчат. Зимнее солнце - на Южном Шельфе бывает только такое - слабо, но настойчиво светит в глаза. Редкие облака, маленькие обрывки грязного синтепона, не закрывают его, и небо остается бледно-голубым. Дюк думает, что больше нигде на Пандоре не видел такого неба. И - что он может еще немного потерпеть и поумирать, раз никакие Сальвадоры не будут грызть его ногу. Майя уходит тихо, не вырывая Дюка из задумчивости. Но тот все равно замечает ее, окликает, спрашивает: - Эй, а Мокси что-нибудь говорила обо мне? Майя полуоборачивается и плюется словом "нет", уходит стремительными шагами. Дюк кричит вслед: "Если что, у нас лучший раковый эль на Пандоре". Голос у него слегка дрожит от холода. Майя улыбается.