Tram and Bird

Жила-была Птица. Однажды ей понравился Трамвай. Она села на его крышу, и они познакомились. Они долго ездили по городу, и Птица часто рассказывала Трамваю о местах, где ей доводилось побывать. О горах с белыми снежными шапками, о зелёных морях и сливающихся с горизонтом лесах. Уличный поезд всегда с упоением впитывал каждое слово Пернатой. Летом, ради неё он часто украшал себя цветами, осенью — листьями, а зимой специально открывал окна настежь, чтобы покрыться инеем и узорами не только снаружи, но и внутри. Птице это нравилось. Она часто говорила, что таких Трамваев в мире точно больше нет. Ночами Железному снились сны, где они с Птицей стоят на берегу моря, и его колеса погружены в песок. Потому просыпаясь, он мчался так быстро, что где-нибудь на одном из поворотов непременно слетал с изогнутых рельсов. И в такие моменты Крылатая надеялась, что её друг обязательно взлетит, но он всё так же оказывался на двух полосой железной дороге. С каждым днём и с каждым поворотом Птица становилась всё молчаливее и молчаливее, и однажды совсем не прилетела. Трамвай забеспокоился, но ничего не мог поделать. Весь день он думал о ней и всю ночь не спал. Со всеми последующими восходами солнца без Птицы он становился всё тусклее и тусклее, а люди, ездившие в нём, стали походить на серые громовые тучи. Трамвай больше не сходил с рельсов и не украшал себя цветами, но каждое утро всё так же вглядывался в небо. Однажды, уже почти потеряв надежду, он увидел её. Она, так же как и в день их первой встречи, уселась на его крышу, презрительно оглядела почти сгнившие бока друга и с упоением начала рассказывать о Самолете. Трамвай внимательно слушал, и постепенно его стекла покрывались трещинами. Когда Птица договорила, и, попрощавшись, снова улетела прочь, окна Трамвая разлетелись на миллионы острых осколков. Они рассыпались не только снаружи, но и внутри. Потому пассажиры больше не ездили в нём. Он забрел в глушь, где рельсы поросли бурьяном и крепко-накрепко уснул, прогнивая с каждым днём всё больше и больше. Так он бы превратился в пыль, если бы однажды глубокой ночью, проснувшись от долгого сна, не увидел Млечный Путь. И его осколки не засияли бы словно звезды.