Личное проклятье

— Мари, доченька, ты проснулась? Уже пора собираться, — откуда-то снизу доносился приятный мамин голос. Только вот сейчас он казался Маринетт вестником апокалипсиса, а если точнее — пробуждения. Впрочем, утром одно от другого мало чем отличалось. Устало что-то простонав, девушка медленно перевернулась набок и постаралась открыть глаза. Попытка была очень ленивой, и, как и предполагалось, неудачной: веки прочно слиплись после долгого сна. Мари устало вздохнула, после чего неохотно зажмурилась и резко распахнула глаза. Такой способ проснуться всегда помогал, хотя и был очень болезненным для сонной Мари. — Да, мам, уже встаю, — сонно промямлила девушка и уткнулась носом в подушку. «Ну вот зачем идти в школу так рано? Неужели нельзя сделать ее хоть на часик позже?» — мысленно ныла Маринетт, ужасно усталая и не выспавшаяся. Хотя это была всецело и полностью вина Мари, что вчера всю ночь занималась кое-чем далеко не таким безобидным, как сон.Разглашать тайну вчерашней ночи девушка не собиралась — это была ее личная жизнь, о которой никому не должно быть известно. Но это все-таки не то, о чем вы подумали, маленькие извращенцы. Медленным и неохотным движением руки сняв с себя покрывало, темноволосая девчушка взглянула на себя в зеркало. Неизменная фиолетовая пижамка в плюшевых медвежатах (парижская преступница, Лед Баг, плюшевые медвежатка), ужасно растрепанные иссиня-черные волосы, измученные большие голубые глаза… С зеркала на нее смотрела самая обычная утренняя Мэр. Взяв в руки расческу, девушка медленными бережными движениями начала расчесывать волосы. Это — гордость каждой девушки, и Маринетт не была исключением. Каждое утро девушка подумывала сделать какую-нибудь другую прическу, но абсолютно всегда она приходила к мысли, что не может этого сделать. Даже такая маленькая деталь может выдать ее. А перевязывать волосы перед срочным превращением — как-то не очень. Маринетт забежала в ванную, откуда за несколько секунд выбежала, на ходу одевая пиджак и глазами ища, где она оставила рюкзак. — Сколько до выхода, мам? — поспешно спросила девушка, гоняясь снизу-вверх, постоянно забывая какие-то очень важные вещи в совершенно разных комнатах. Так было абсолютно каждое утро. Мари, как известно, была рассеянной и немного неуклюжей: часто спотыкалась и роняла что-то, из-за чего забывала, за чем бежала, начинала искать другую вещь и так без конца. Раньше было еще хуже: она могла попросту пойти в школу в домашних тапочках или споткнуться на ровном месте. Сейчас же в характере девушки уже четко прослеживается ответственность, серьезность, да и ходить она стала нормальнее как-то. Родители очень радовались, когда это заметили — думали, мол, «Мэрри повзрослела». Возможно, возраст на это тоже повлиял, но в большинстве это было заслугой появления в ее жизни квами и талисмана удачи. Впрочем, о них немного позже. — Десять минут, доченька. Поторопись, тебе еще позавтракать надо, — заботливо ответила мама, наблюдая за дочкой, что уже спускалась по лестнице со своей комнаты. — Ага, мам. Я уже собра… Черт, телефон! — и она опять помчалась наверх. «Мари в своем репертуаре» — с улыбкой подумала миссис Дюпен-Чэн, накладывая на тарелку овощное рагу. Уже через несколько минут Маринетт поспешно выходила из дома, опаздывая и до конца не позавтракав. Она утешала себя мыслью о том, что в школе перекусит чем-нибудь с буфета. Мари делала так каждый раз, но все-равно забывала поесть. Сложно было поверить, что настолько забывчивый человек мог быть легендой Парижа — Леди Баг, любимицей народа, гением планировковки и в то же время — самой разыскиваемой преступницей. Странное сочетание, не так ли? Но это — вполне ожидаемо, если ты грабишь мафиози, политиков и бизнесменов, что наживаются на обмане простых людей. Конечно же, Леди никогда не присваивала себе деньги, а раздавала людям. Они называют ее героиней и борются за то, чтобы ее перестали считать преступницей, полиция же яростно доказывает, что такие наглые многократные ограбления не могут быть оправданы. Правда, после разоблачений преступников от Леди полиция выходит на след мафии, контрабанды и обмана, да и грабит Леди исключительно грабителей (как интересно звучит, не правда ли?), только провинившихся гораздо больше, чем она сама, и все это было бы смягчающими обстоятельствами, если бы Леди поймали. Но ее, конечно же, не поймают. Она умеет хорошо скрывать следы. Есть, конечно, человек, что мог бы ее поймать, но пока не сильно в этом заинтересован, кажется. Он, по сути, коллега Леди Баг — она была поставлена на защиту равенства, а он — на защиту людей от насилия. Не сложно догадаться, что этот человек — Кот Нуар, или Кот Неудач, как его называет сама Леди. Ей приходилось несколько раз пересекаться с ним в погоне. Легко догадаться, что Кот гнался за ней. Леди очень скоро признала, что Кот — действительно достойный противник. Довольно странный (Леди не встречала еще тех, кто во время погони за ней пытался еще и флиртовать), но тут у всех свои тараканы. Но что странно — Кот всегда «отпускал» Леди Баг, делал вид, что не успевает или еще что-то в этом роде. Она же всегда знала, что поймать её не будет такой сложной задачей для Кота. Видимо, у него были причины отпускать девушку, и довольно весомые. Мысли об этом не давали Мари покоя, она чувствовала, что это важно, но никогда не могла понять, зачем может понадобиться Коту. Ниточка, которая вела к разгадке, всегда разрывалась в самый неудобный момент. И обычно этим моментом была ее остановка. Встав с сиденья, Мари юркнула к выходу, оглядываясь на часы. Три минуты оставалось до начала урока! Пришлось нестись к школе со всей возможной для Маринетт скоростью. Девушка успела вскочить в класс за считанные секунды до звонка, что и спасло её от, казалось, очередного неминуемого выговора от учительницы химии. Присев за парту рядом с Альей, та поспешно выложила учебник и тетради на парту, после чего принялась искать в рюкзаке ручку. Нельзя сказать, что в рюкзаке Мари было грязно, но там вечно валялась «куча ненужного хлама», как говорит Аля. За пару минут она выудила пенал и уже собиралась достать синюю ручку, но строгий взгляд подруги заставил ее, вздрогнув, положить пенал на парту. Маринетт встревоженно перебирала все возможные причины того, почему Аля может злиться на нее. — Ой, божечки, прости! Алья, я проспала утром и совсем забыла о встрече, — спохватилась Маринетт. Вчера вечером подруга попросила ее явиться в школу раньше, чтобы помочь с каким-то домашним заданием, — Извини-извини-извини-извини! — Маринетт, ты уже не первый раз опаздываешь, это привычно. Я о совсем другом, — шепотом произнесла Алья, — Ты же знаешь, что завтра день рождения Нино? — подруга пристально посмотрела в глаза подруге, явно ожидая отрицательного ответа. Впрочем, это было напрасным — об этом Маринетт не забыла. — Знаю. И подарок я сделала, не переживай. Все-таки, о дне рождения парня моей лучшей подруги не могу забыть даже я, — Мари широко улыбнулась, смотря, как щеки подруги покраснели от смущения. — Мари! — с негодованием прошипела Алья, — Перестань! — Но он ведь твой парень, Аль, — опять хитро улыбнулась девушка, — Перестань так смущаться. — Маринетт, будь Адриан твоим парнем, ты бы смущалась не меньше! — злостно прошипела подруга, и Маринетт тут же замолкла. Алья победно улыбнулась. — Так вот, — продолжила девушка, — в честь этого у Нино дома будет устраиваться грандиозная костюмированная вечеринка и ты просто обязана туда придти. — Но… — Никаких но! Ты идешь на эту вечеринку, Мари! Идешь, слышишь? — тон подруги был непоколебим, и Маринетт не оставалось ничего иного, как сдаться. У самой девушки на завтрашний день были не менее грандиозные планы. Ограбление — дело важное, но если это как-то касается Альи или Адриана, оно подождет. — Ладно, Алья, угомонись! Пойду я на вечеринку. Обсудим детали позже, ладно? А то смотри, как она на нас пялится, — Маринетт покосилась на учительницу, — Сейчас еще к директору отправит. Алья легонько кивнула, и подруги приступили к изучению очередной невероятно скучной темы, иногда переглядываясь и хихикая над чем-то своим. Вечер выдался приятный. Мари сидела у окна, наблюдая за тем, как медленно меняется небо, с ласково-голубого переходя в мечтательный персиково-розовый цвет. Небосвод заполнялся все новыми и новыми оттенками, постепенно темнея и превращаясь в ночь. Хотелось провести по небу, как по полотну с красками, чтобы они опять смешались, а на картине остались отпечатки руки художника. За несколько минут начали появляться первые звезды: создавалось впечатление, что кто-то брызнул на шедевр неизвестного творца немного белой краски. Следом за звездами загорелись окошки в домах и фонари на улицах, источая приятный, мягкий и теплый желтоватый свет. Люди неспешно куда-то направлялись, и для Маринетт казалось, что мир попал в замедленную съемку. Хотелось вот так сидеть и наблюдать за происходящим за окном с чашкой теплого чая и парочкой круассанов до самого утра. Вот так, просто, без причины. На Мари иногда нападала невероятная мечтательность. Нельзя было сказать, чтобы часто, но порой бывало. Сама девушка не могла понять, почему ей так нравится думать о том, чему не дано случиться. Наверное, потому, что с ней уже случалось то, что нельзя назвать ничем иным, как чудом. Временами ей хотелось, чтобы что-то такое случилось опять, что-то, что перевернуло бы все с ног на голову, что-то невероятное и невозможное. Сидя в кресле у окна и раздумывая о чудесах, она часто даже не замечала, как медленно, тихо, на самих подушечках лап к ней подкрадывалось чудо. — Мари, доча, не засиживайся. Мы с папой спать, — мамин голос доносился откуда-то издали, и девушка даже не ответила, прикованная взглядом к миру за окном, такому приятному и по-весеннему красивому. …Маринетт взглянула на часы только в двенадцать ночи.Девушка даже не заметила, что сидит тут уже три с половиной часа. Сидит и молча записывает, рисует. Наблюдает. Мари неохотно встала с кресла, оставив чашку и два круассана на подоконнике. «Потом уберу», — подумала она, прекрасно при этом понимая, что вернется домой не в силах что-либо делать. Взойдя по лестнице в свою комнату, она достала из собственноручно сделанной механической шкатулки свой дневник. Она уже достала ручку, собираясь что-то записать, но за несколько сантиметров от бумаги почему-то остановилась и одернула руку. Тяжело вздохнув, та все-таки принялась писать. О завтрашней вечеринке; об Алье и о том, какой костюм она собирается надеть; о идеях для своего костюма — обо всем, кроме того, что сидела три часа у окна и наблюдала. Ей не хотелось писать об этом, будто потом кто-то обязательно об этом прочитает. Но кто может? «Нечего волноваться», — уверила себя Маринетт, выводя аккуратные буковки на чуть желтоватой бумаге. За несколько минут в дневнике была запись и о вечерних раздумьях. Глубоко вдохнув, Мари вложила дневник обратно в шкатулку, и только потом заметила Тикки, внимательно рассматривающую девушку с какой-то обеспокоенностью во взгляде. — Мари, все хорошо? Ты сегодня немного странная, — вдруг спросила квами, разглядывая темноволосую со всех сторон. — Конечно, Тикки, — попыталась приободриться девушка, — Все чудесно. Завтра на вечеринку, уже почти готов костюм. Детали дошью завтра после школы, — Маринетт тепло улыбнулась квами, своей, пожалуй, самой близкой миниатюрной подруге, знающей о ней абсолютно все. До самых мельчайших деталей, самых потайных печалей и самых больших секретов. Редко кому попадают такие чудесные друзья, как Тикки. — А сейчас я собираюсь прогуляться. Как Леди, — с этими словами девушка выразительно посмотрела на подружку. — Мари, ты уверенна? Тебя могут поймать, — предупредила Тикки, с вопросом смотря на голубоглазую. — Хуже будет, если меня поймают в этом обличье, — засмеялась Маринетт, — Так что, Тикки, превращение! Комнату озарила вспышка яркого света, но когда он угас, девушки в комнате уже не было.