Одно из двух

Дело было за малым: поймать Колобка и запечатать книгу. Так казалось ребятам поначалу, но они, правда, не учли, что существует такая великая штука, как недопонимание. Ангелина Евгеньевна как сказала? «Ловите Колобка!» Чего народ не ожидал? Что это будет не мучное изделие, а многозубое нечто, ловкое, юркое и явно отбитое на всю голову, которое при всем при этом не упустит ни одного случая проорать «Шеф!» высоким голоском. И вот, вроде бы, справились, и можно отправляться обратно в библиотеку отсыпаться, играть во все, что не доиграно, и зубрить все, что не дозубрено, но, конечно, нашлось очередное препятствие. — Народ, — процедил Матвей. — Чего? — тут же сморщилась Инга, оборачиваясь. — Там слон улетел. — Слон чего?.. Господи, Корецкий, сам с этим дерьмом разбирайся! — тут же вспылила Рита, которая, если по чесноку, пропахала больше остальных во время этой охоты на, увы, вовсе не булочное изделие. — А че я? Пусть Инга берет Владю, левитируют вдвоем и ловят! — тут же пошел на попятную Матвей, нос свой недавно разбитый почесывая. — Ага, конечно. Про то, что ты сам без опасности для здоровья летать можешь, ты забыл, конечно, — фыркнула Инга, все нет да нет пытаясь пристроиться под руку Саше. Инга-то, разумеется, была права. Но Матвеевское «не хочу» было все еще сильно — даже в тот момент, когда он непосредственно «схлопнул» слона вместе с шариками обратно в книгу, еще подумав напоследок, что, наверное, виной всему иллюстрации, а то у Успенского он такой жути не припоминал. — Ну вот. Можешь же, когда хочешь, — забрал книгу из его рук Антон, особо не церемонясь, и на автомате приложил ее к своему экслибриуму. Кое-кто успел даже крикнуть «нет!», драматично протянув руку к Варчуку, но было поздно. «Идиот, тьфу!» — прозвучал голос в голове у Матвея отчего-то с интонациями Анатолия Папанова, когда он пришел в подземелье с едой для заключенного. Антон откровенно скучал, изрыгая из себя пламя, и заботливо отданную Матвеем кашу он сжег одним чихом, на что Корецкий мрачно изрек: — Больше нет. И прижался лбом к прутьям. — Я целый день не ел, — пробурчал Антон недовольно. — Не моя проблема, — отвернулся Матвей. — Станет твоей, когда я тебе кое-что потом откушу! — пригрозил ему Антон, очки поправляя. То, как они не плавились, было очень хорошим вопросом, над которым Матвей, правда, думать особо не желал. Вместо этого он оживился и похабненько ухмыльнулся, почти врастая рожей в прутья камеры да наблюдая за тем, как Антон устраивается на своей кушетке. Опять. — Ох, как мы заговорили. — Я сейчас абсолютно серьезен, — огрызнулся Варчук, фыркая горячо. — Ну да, ну да, тебе лишь бы в рот взять, — протянул издевательски Матвей, а потом выдохнул тяжко и жалостливо. — Ладно… Что с тебя взять, — скривился он. В следующий час он успел погуглить, как готовить, сжечь одну порцию каши, получить по загривку половником от Риты, выслушать от нее лекцию и в конце концов наконец-то — без помощи Риты, увы, — сбодяжить хоть что-то съедобное. По крайней мере, на вкус было ничего так, так что Матвей по доброте душевной и общему холодильнику шлепнул в манку ложку Твириновского малинового варенья, взял два куска хлеба, ложку и потопал обратно в подземелья с его заточенным драконом. На сей раз огня в камере он не увидел, но безопасность все равно была превыше всего, так что, всучив Антону его несчастную тарелку каши, Матвей остался ждать, пока он ее съест. Или спалит. Одно из двух. — Хозяюшка ж ты моя, — протянул с улыбкой Антон, и Матвей скривился. — Совсем без еды остаться хочешь? — Но вкусно же! — отправляя ложку каши с малиной в рот, добавил Варчук и облизнулся. — Я правда рад хоть какому-то пропитанию. Матвей снова прижался щекой к холодному железу решетки, внимательно за Антоном наблюдая. — Ты ешь быстрее, пока не сжег. В чем-то он был прав, конечно, но на сей раз Варчуку повезло: его огненная канитель поутихла ровно до того момента, как он отдал тарелку с ложкой в руки Корецкому, а потом тот в ужасе захлопнул дверь, чувствуя, как языки пламени лижут ее уже с той стороны. А ведь на месте двери мог быть Матвей! — Идиот! — не сдержался на сей раз Корецкий и почти сплюнул. — Ты меня поджечь мог! — Я ж не специально! — Вот так и иди у тебя на поводу! С тебя вообще причитается! — затараторил он озлобленно, зубами скрипя. Зад холодил пол. Антон фыркнул. — За что это? — За еду и нервы, и время! — выпалил Матвей, проводя свободной рукой по своим рыжим волосам. Ему на секунду показалось, что они подпалились, но, судя по всему, запах горелого шел от безвременно почившего куска хлеба, который Антон оставил себе напоследок. — И только посмей что-нибудь откусить! — добавил он, уже немного успокоившись, а потом поднялся. — Я задницу тебе откушу, — процедил Варчук в ответ. — Не, ну это сколько угодно, главное — нежно, — тут же нашелся Матвей. Злость и страшок испарились как-то сами собой, и он поднялся с пола. Похоже, и Антон по ту сторону двери утихомирился; Корецкий повел острыми плечами. — Ты заканчивай со своим файершоу поскорее. — Что, не терпится снова начать к Ядвиге бегать с ожогами каждое утро? — беззлобно ответил Антон, выглядывая из-за решеток в проход подземелья. Матвей прикусил губу. — Да хоть так, а то совсем уныло чет. — Зато можешь попрактиковаться во владении рукой… — Ох, иди нахрен. Завтрака не жди, — потеряв волну, фыркнул Матвей и руку вверх вскинул, ливая. — Удачной ночевки в тюряге, авось и выживешь. Разумеется, в спину ему послышалось: — Зато твоих холодных ног тут нет! На что Матвею оставалось только хмыкнуть.