Глава 25. Когда нить обрывается
30 декабря 2017 г. в 09:52
Примечания:
Всех с наступающим, ребят))) Я все-таки успела дописать ее до нг. Я очень извиняюсь за то, что пришлось столько ждать, но, сами понимаете, сейчас сток дел наваливается к этим праздникам, и еле находится время на главу. Однако, получайте))
P.S. Просьба не ныть, что фик так долго пишется. Он будет писаться столько, сколько нужно. Все главы прописаны наперед, так шо не жалуйтесь, а ждите его конца как хотите. Или следите в процессе или ждите завершения, только в комментах мне не ныть.
Всем любви и добра :D
Семь лет назад. Нью-Йорк…
Вот оно. Лекса снова чувствует его.
Это чувство настолько знакомое, почти идентичное тому. Она прекрасно помнит его из прошлого. Мир вокруг тебя застывает, прекращает двигаться, говорить и теряет краски. Остаешься лишь один ты и будто какая-то невесомость. Ты пытаешься барахтаться, шевелиться, но все бесполезно. Ты застрял, ты потерял связь с внешним миром. Ты погрузился в себя. Ты слышишь лишь себя и видишь себя одного в полном мраке. Тебя поглощает это чувство. Ты потерян.
Она прекрасно помнит, как чувствовала это в тот самый день, когда ей сообщили о том, что ее мать умерла. Когда ей сообщили, что она не пережила операцию, как обещали. Это было неожиданно, быстро, и Лекса не была готова к этому. В какой-то момент она потеряла все. В один день, в одно мгновение. Пару слов и мир перевернулся с ног на голову.
Удивительно, как слова способны менять ситуацию, человека, чувства, эмоции. Какую сильную власть они имеют. Слова – сильное оружие. Два слова, и мир уже разрушается. Невероятно, думает Лекса. Она погружается в себя. Этот барьер снова просыпается, и он уже ограждает чувства девушки ото всех, и Питер это чувствует каждой клеточкой тела.
Они не говорили. Совсем не говорили.
После разговора с Кларк Лекса не проронила ни слова, а Питер перестал задавать вопросы уже через пять минут попыток вывести девушку на разговор. Он знает, что не сможет. Он знает, что происходит.
Они в полной тишине садятся в машину и едут обратно в лофт. Молча. Глаза Питера мокрые от слез, руки с силой сжимают руль, а челюсть стискивается до такой степени, что желваки становятся отчетливо видны. В его груди невероятный ураган чувств и он не знает, что ему делать. Он зол.
Лекса всю дорогу смотрит в окно и ничего не говорит. Она не плачет, она вообще не подает никаких эмоций. Ее лицо ничего не выражает. Это плохо. Питер знает, как это плохо. Он знает ее.
Они заходят в лофт молча. Лекса сразу же идет на кухню и ставит чайник. Она не знает, что ей делать. Не может осмыслить до конца то, что произошло. Она цепляется за каждую мысль в голове: отец, Кларк, ребята, Питер, отец, Кларк, ребята, Питер, работа, бар, Кларк, свадьба, кольцо, Питер, отец… и так до бесконечности вихрем крутятся одни и те же картинки, и она не понимает, как с этим быть. Что будет дальше. Она настолько погружена в эти мысли, что не замечает, как безмолвно смотрит в одну точку, сидя на барном стуле.
Питер держится в шагах пяти от нее и смотрит. Он наблюдает за Лексой и не знает, с какой стороны к ней подойти. Что нужно сказать? Ему самому страшно.
— Посмотри на меня, — тихо начинает он, стоя по правую руку от нее.
Лекса продолжает сидеть на стуле и смотреть на плиту, и как на ней горит огонь.
— Прошу тебя, — голос Питера тихий и хриплый, он едва подавляет в себе эти чувства безысходности и страха. — Не молчи. Скажи мне, что мы будем делать?
Зеленые глаза с полным безразличием обращают свой взор на парня и видят всю его боль.
— Мы? — задает вопрос девушка, смотря точно в глаза парня. — Это моя проблема. Оставь меня.
И Питер срывается в мгновение, со всей силой стукнув рукой по стойке так сильно, что Лекса дернулась и прикрыла глаза, желая не видеть эти глаза брата.
— Не смей! — рычит он, склоняясь ближе к ней, смотря точно в зеленые глаза. — Ты поняла меня? Не смей больше говорить мне это, — его глаза выражают такую гамму чувств: любовь, страх, злость, безысходность. — Я никогда не уйду! Это наша проблема, ты поняла меня? — его голос вдруг сошел на сиплый шепот, потому что слезы и ком в горе блокируют все слова. Он делает вдох, прикрывая глаза и снова открывает их, смотря в глаза сестры. — Ты моя сестра. Ты все, что есть у меня. Это наша с тобой проблема, — он касается пальцем ее груди и своей.
Лекса молчит. Она лишь молча изучает лицо брата, и взгляд того становится печальнее, и он поджимает губы. Питер опускает голову вниз и рукой сметает слезы с глаз и щек, а после резко отстраняется и направляется на выход из лофта.
Лекса снова закрывает глаза, когда слышит хлопок двери. Питер ушел.
Тишина лофта оглушающая. Настолько, что свист чайника прозвучал, словно выстрел в открытом поле. Лекса приходит в себя и плетется к плите, чтобы выключить чайник. Она заваривает себе почему-то чай вместо кофе, но ее это никак не заботит. Она делает это на автомате, совсем не вникая в свои действия.
Лекса смотрит на дымящуюся чашку перед ней, облокотившись руками о столешницу. Она просто смотрит на нее и закрывает глаза. Вдох и выдох. Звуки машин за окном – единственное, что сейчас разбавляет эту тишину.
Лекса пытается думать, как быть. Она соврала Кларк. Не сказать, что она сделала это необдуманно. У нее были несколько секунд, чтобы принять решение. Она видела Питера, и этого уже было достаточно, чтобы не беспокоить Кларк сейчас.
Сейчас? Лекса до конца не уверена, расскажет ли она Кларк все по приезду той в Нью-Йорк или скроет это. Рано еще принимать решение, проносится новая мысль в голове, и Лекса зажмуривает глаза и качает головой. Еще конкретно ничего не известно. Рано что-то предпринимать. Нужно узнать больше, размышляет Лекса, а потом уже принимать решения. Кларк сейчас незачем знать и переживать, ведь та первым же рейсом прилетит сюда, а Лекса совсем этого не хочет. Кларк должна покончить с прошлым.
С такими мыслями Лекса уже который час сидит на диване напротив камина. За окном уже давно стемнело. Она не сразу замечает, как дверь лофта снова открылась, и спустя минуту рядом с ней оказывается Питер.
Парень спокоен. Его глаза уставшие и покрасневшие, взгляд печальный. Он садится на колени перед девушкой и берет ее руки в свои, заставляя обратить все свое внимание на него. И она обращает. Она смотрит на него и поджимает губы. Ей тоже больно и тоже страшно. Сжимает ладонь в его, и Питер опускает голову ей на колени.
— Будь со мной, — просит тихо он. — Не закрывайся от меня, прошу тебя, — его шепот такой тихий и сиплый. — Ты моя сестра. Я люблю тебя. Я очень сильно люблю тебя и буду с тобой, — он поднимает глаза на нее. — Мы справимся. Вместе. Ты не одна, — Питер касается ладонью ее щеки, и та закрывает глаза, подаваясь навстречу его ладони. — Мы будем бороться. Шансы есть…
— Они ничтожны… — шепчет Лекса, смотря в глаза брата.
— Но они есть. Мы еще ничего не знаем… — качает головой парень. — Завтра мы поедем к онкологу. Мы узнаем все и начнем бороться. Ты слышала врача? Он сказал, что нам повезло. Шансы есть, и мы будем хвататься за них. Мы справимся, я обещаю тебе… — шепчет он, обнимая девушку так крепко, как только может, показывая ей всю свою любовь и поддержку…
Они решают ничего не говорить ребятам, пока не узнают, с чем столкнулись. Питер провел ночь с Лексой, не решаясь оставлять ее одну. Он едва мог спать, всю ночь то и делая, что просыпаясь и проверяя, спит ли Лекса. Он обнимает ее и едва подавляет свои чувства. Смотрит на нее спящую и пытается отогнать мысли о худшем раскладе. Он не даст ей уйти.
Ощущение, будто над ними образовалась серая туча. Все самое светлое из их жизни испарилось, и осталась лишь одна боль и пустота.
Сегодня они поедут на консультацию с онкологом. Они узнают свои шансы. У Лексы все еще есть надежда. Совсем маленькая, но она есть. Девушке хочется верить, что слова врача принесут хорошие вести.
Лекса не прощается с кольцом. Она смотрит на него утром за столом, завтракая, в машине по пути в больницу и в больнице. Питер наблюдает за ней, и его сердце сжимается. Он буквально видел, как все, чего Лекса так желала – разрушилось в мгновение ока. Ему тоже больно…
До поездки в больницу они оба питали надежду. Слова врача вселяли в них веру: на ранней стадии и есть шансы. Так мало информации, но одна она сейчас дарит им надежду, но…
Но, как известно, ничто не вечно…
Снова началось все сначала. Лекса прошла все необходимые процедуры повторно. Для нее все было быстро и незаметно, потому что она все еще в своих мыслях.
Девушка проигнорировала первый звонок от Кларк. Лекса просто не в состоянии говорить с ней. Она не знает, как дальше вести себя, что говорить. Она не сможет слышать голос Кларк, зная, что сейчас происходит.
Время в ожидании врача и результатов просто убивало не только Лексу, но и Питера. Даже его убивало больше. Он не мог найти себе места, маяча туда-сюда. Его мысли лихорадочно перебирают любые варианты исхода. Парень пытается подготовить себя ко всему, что сегодня они услышат, но нужно признать – ты никогда не будешь полностью готов к такому, пока не столкнешься с этим лицом к лицу. Ему кажется, что он справится с любым решением, но он ошибся…
Последующие пару часов разговоров с онкологом стали худшими в жизни обоих. Они не услышали то, чего хотели.
Питер помнит, как на какую-то долю мгновения почувствовал облегчение, когда врач сообщил, что рак на второй стадии. Питер никогда не сталкивался с этим до этого момента, и когда он услышал про вторую стадию, он был рад. Был.
Потом доктор продолжил, и все оказалось не так радужно, как казалось. Им просто не повезло, думается Лексе, когда она слушает врача. Она опускает взгляд на свои руки и закрывает глаза, принимая правду.
Врач сообщает диагноз и все шансы, и они совсем не благополучны. Рак нижней доли левого легкого – крайне редок, а шансы на выживание ничтожны. Врач объясняет это тем, что рак левого легкого сам по себе проявляется реже, чем у правого, не говоря уже о том, что поражена нижняя доля. Локализация опухоли приближает худший исход намного быстрее, потому что она находится непосредственно рядом с сердцем. Если появятся метастазы, то они заденут его, а следом и другие органы, и тогда уже ничего не поможет. Лекса буквально находится между жизнью и смертью. Состояние может ухудшиться в любой момент.
После такого становится ясно одно, что больным третей и четвертой стадией повезло больше. Они, по крайней мере, знают, что их ждет.
Доктор утешает тем, что шансы пусть и не велики, буквально пятьдесят на пятьдесят, но они есть, и это уже много. Для Лексы и Питера это звучит ничтожно мало, а для кого-то пятьдесят – это подарок судьбы. Для кого-то один на миллион – уже все, чего можно желать. Но все эти шансы такие шаткие и непредсказуемые. Сегодня у нее есть пятьдесят, а через месяц они упадут до пяти. Лекса начинает думать об этом не сразу, прикидывая и, конечно, представляя худший расклад. Она готовится к тому, что, скорее всего, умрет, ведь судьба давно уже не на ее стороне.
Им предлагают способы лечения, и Лекса снова отключается, прекращая слушать врача. Питер же выслушивает все, что говорит доктор. Задет вопросы и цепляется за любую надежду, которая появляется после слов онколога.
Из всего этого Лекса сейчас уяснила одно – она умирает, а хуже всего то, что она не знает, когда это произойдет и произойдет ли. Боль в легких не отступает, да и одышка тоже, напоминая в очередной раз о том, что вся ее жизнь разрушается.
— Поговори с ней, — начинает Питер, наблюдая за тем, как Лекса молча смотрит на телефон, пока идет звонок от Кларк.
— Я не могу. Я позвоню ей позже, — отвечает девушка и, встав со стула, направляется к дивану.
— Сколько ты собираешься молчать? Нужно рассказать отцу, ребятам…
— Нет! — голос Лексы прозвучал резко. — Я решу, когда мы им скажем. Насчет отца я не уверена.
Питер хмурится и идет следом за подругой.
— Что значит, ты не уверена? — взмахивает рукой он. — Он твой отец, он должен знать!
Лекса подняла на него свой невозмутимый взгляд, от которого многим становится не по себе, но не Питеру.
— Не должен. Мне не нужна его опека и забота. У меня есть все, что нужно. Он мне не нужен, — отвечает она. — Пусть занимается своими делами в Мюнхене, как он делал все эти годы. Я справлюсь и без него!
Питер проводит рукой по волосам и садится рядом с сестрой.
— Не поступай так с ним, милая, — начинает мягче Тернер. — Ты все, что есть у него. Он уже потерял твою мать, а теперь и потеряет тебя, и даже не узнает, почему. Он не единственный для тебя, но ты единственная для него.
Лекса молча смотрит в одну точку перед собой, подтягивая колени к себе и обнимая их.
— Мне страшно.
Ее шепот такой тихий. Голос немного дрожит, говоря о том, что она борется с чувствами. Ее глаза наполняются слезами, и она поднимает взгляд на Питера.
— Мне так страшно, Пит… — снова шепчет она, и ее губы подрагивают. — Так не может все закончиться, — голос дрожит, и она качает головой, смотря в грустные глаза брата. — Так не может, Пит. Я же ничего не натворила… Почему я? Что я сделала? Что я сделала не так?
Лекса не выдерживает, и из ее глаз скатываются слезы.
— Тише… — шепчет Питер и тут же обнимает девушку. Он поглаживает ее по спине, обнимая крепче и утешая, слушая ее всхлипы. — Тише…
Питер зажмуривает глаза и пытается побороть свои чувства. Кто-то из них должен оставаться сильным.
Лекса начинает кашлять и отстраняется от парня, прикрывая рот ладонью. Она пытается унять слезы, потому что дышать становится сложнее, и от каждого кашля становится больно в груди.
Питер поглаживает девушку по голове, волосам, успокаивая ее.
— Дыши. Только дыши, ладно? — просит он, и Лекса кивает, пытаясь привести свое дыхание в норму.
Дыхание становится ровнее, а слезы испаряются с глаз…
Вечером Лекса созванивается с Кларк по телефону. По скайпу она не уверена, что смогла бы. Кларк спрашивает, почему та не выходила на связь, и Лекса врет, объясняя, что была в офисе на конференции и не могла отвечать. Кларк верит, ведь Лекса всегда убедительна.
Она пытается шутить при разговоре с Кларк, улыбаться, но даже для нее это невероятно тяжело. Кларк такая счастливая на том конце трубки и совсем не знает ничего, и Лекса совсем не хочет разрушать это. Она выжимает из себя улыбку, чтобы Кларк было лучше, и она не переживала, но с каждым разом становится только сложнее.
Кларк говорит что-то о том, что, когда она вернется, им стоит куда-нибудь съездить. Или может купить загородный домик. Она что-то говорит о будущем, и тут Лекса прикусывает губу, пытаясь бороться с чувствами, пока Кларк так ярко рассказывает о том, что она хочет еще сделать.
Лекса закрывает рот ладонью, пытаясь не издать лишнего звука, чтобы ее любимая не волновалась. Кларк договаривает, и Лекса набирается как можно больше сил, чтобы произнести «звучит прекрасно» как можно увереннее и теплее, и голос почти срывается, но Кларк не замечает особой разницы.
Они договаривают, говоря друг другу слова любви, и обрывают связь.
После этого она сжимает телефон в своей руке так крепко, и из ее глаз снова текут слезы, а челюсть сжимается так сильно, потому что хочется кричать.
Ей так невыносимо хочется кричать. Ей так больно, она хочет сказать, но не может. Она не может заставить себя все рассказать, и это пожирает ее изнутри.
Лекса всхлипывает и вытирает глаза и щеки руками, когда слышит, как в комнату входит Питер. Он стоит на пороге, смотря на сестру, в руках которой зажат телефон. Лекса поднимает свои мокрые от слез глаза на брата и молча смотрит на него, а после прикусывает губу и качает головой, чувствуя, как новая волна слез вот-вот сорвется.
— Не оставляй меня… — просит она, всхлипывая.
Прикрывая рот ладонью, Питер сразу же подходит к ней и обнимает.
— Никогда…
Дни идут один за другим, и Лекса пытается всячески отвлечься от мыслей о болезни, Кларк, отце и будущем в целом. Сейчас ей совсем не хочется думать о лечении и как быть дальше. Ей нужно время, чтобы осмыслить все и понять, что делать и потому она проводит дни в офисе.
Ей так легче. Ее это отвлекает и на время она забывает, что больна, и что вся ее жизнь катится под откос. Она не особо разговорчива в офисе, почти никого к себе не подпускает и почти все время пытается побороть в себе злость и раздражение, когда ее беспокоят по пустяковым вопросам. Секретарша же ходит будто по лезвию ножа, каждый раз заходя к Лексе в кабинет, а, задав вопрос, встречает холодный взгляд брюнетки, и от того у Кэтрин поджилки трясутся.
Кэтрин пытается найти общий язык с Лексой, выводя ее на разговор. Приносит ей чай или кофе, через каждые двадцать минут спрашивает о ее самочувствии, и не нужно ли ей что-нибудь, и надо же, Лекса действительно привыкает к этому и даже уже не злится на сотрудницу. Она просто отвечает, и Кэтрин уходит выполнять поручение, и секретарша рада, что контакт с боссом налаживается, и та уже не хочет испепелить ее. И так день за днем.
Пока Лекса пытается отвлечься от своих проблем и разглядывания кольца, Питер не может сконцентрироваться на баре. Он уже занимается поисками хороших больниц по всему миру, поиском врачей. Он читает про диагноз Лексы, и результаты найденного его совсем не утешают.
У Питера складывается впечатление, что будто он один борется за здоровье сестры, а остальные, включая Лексу, опустили руки. Она совсем не желает принимать в этом участие, а лишь закрывается в себе.
Каждый новый разговор Лексы с Кларк становится все короче, немногословнее, сдержанней, и, в конце концов, когда последний разговор подошел к концу, и Кларк сказала, что любит Лексу, та ответила лишь «спокойной ночи» и положила трубку. Питер был рядом, наблюдая, как Лекса борется со своими чувствами, как ей больно слышать Кларк, говорить с ней и видеть, как той больно было произносить последние слова, но Питер еще не понимает, к чему все это приведет в итоге. Лекса продолжает отталкивать Гриффин маленькими шажками, даже, может, сама не замечая этого.
Кларк замечает перемену в Лексе. Чувствует, как любимая отдаляется от нее, но Кларк сваливает это все на расстояние и работу Лексы, ведь та устает. Кларк уверена, что, когда она вернется, все станет как раньше и им не придется больше расставаться так надолго.
— Это не может больше продолжаться, — голос Питера звучит устало за спиной Лексы. — Прошло уже больше недели, а ты всячески избегаешь разговоров об этом. Нам нужно найти хорошую клинику, врача. У меня уже есть на примете парочка, — он подходит ближе к сестре, пока та смотрит в окно. — Мы вылечим тебя, а пока ты должна сказать ребятам, Кларк, отцу. Они все должны знать. Мы не будем бороться в одиночку!
— Ни отец, ни Кларк сейчас ничего не должны знать, — отвечает Лекса и замолкает, когда начинает кашлять, прикрывая рот ладонью. Она прочищает горло и, все еще прижимая ладонь ко рту, поворачивается лицом к Питеру. — Скажи ребятам, чтобы пришли сюда. Я хочу поговорить со всеми вами.
— Лекса… — грустно протягивает парень
— Ты меня слышал, — сухо отвечает она, смотря точно в его глаза, и тот кивает. — А теперь оставь меня. Мне нужно побыть одной…
Лекса не выходит из своей спальни. Весь день она проводит в своих мыслях, взвешивает все варианты и пытается думать на несколько шагов вперед. Она задается тысячами вопросов, в особенности самыми главными: сказать отцу или нет, сказать Кларк или нет? Меньше всего на свете она хочет делать им больно.
Она прекрасно помнит, как смерть матери подкосила отца. Он был разбит, закрылся ото всех и даже от собственной дочери. У него будто отняли часть души, и если он будет видеть, как его дочь умирает, это будет разрывать его на части, по кусочку, и, наверное, это будет неизбежно. Его это сломает.
А Кларк? Для Кларк все будет идентично прошлому. Она снова будет видеть, как ее любимый человек борется за жизнь, имея ничтожные шансы на выживание. Она будет смотреть, как ее любимая умирает медленно, мучаясь от болей, от нехватки воздуха, задыхаясь. Она будет видеть, как силы и жизнь покидают Лексу.
Лекса крутит эти картинки у себя в голове, и не может понять, как будет правильно. В глубине души она знает, как, но признать это для себя – она не готова. Ей больно от одной лишь мысли, что нужно это сделать, и она так хочет пустить все на самотек.
У нее есть еще немного времени, чтобы подумать, и она снова погружается в свои мысли, до тех пор, пока не придет время поговорить с ребятами…
Лекса спускается вниз, когда в лофт вошли ребята, и нужно признать, встревоженные. Питер не говорил им правду – он отдал это право Лексе, ведь только ей позволено решать.
Когда ребята расселись по местам, Лекса присела на журнальный столик перед ними, спиной к камину, чтобы всех их видеть.
— Что происходит? — первым встревоженно задает вопрос Гарри, сидя в кресле и поглядывая на грустного Питера и Лексу, на лице которой кривая полуулыбка.
Лекса опускает голову и, прокашлявшись, потирает переносицу, не зная, с чего начать.
— Милая? — подает голос уже Рейчел, сидя напротив Лексы.
Рыжая тянет ладонь к руке подруги, чтобы та посмотрела на нее, и Лекса поднимает взгляд в глаза Рейчел.
— Боже, да что происходит, а?! — Дэвид взвинченный, и его нельзя судить, ведь он больше других ребят видел Лексу в офисе, и как та стала закрытой, почти не говорила и все время оставалась одна в кабинете. Видел, как плохо она выглядела, да и Кэтрин задавала ему же вопросы о состоянии Лексы, а тот не находил ответов.
— Ребят, — наконец подает голос Лекса, смотря в глаза каждому, держа Рейчел за руку. Она чувствует, что Питер стоят рядом с ней, поддерживая. — Я бы хотела сказать, что ничего серьезного, но я буду откровенна, — говорит тихо она, опуская взгляд на свою руку, которая все еще держит ладонь подруги. Она почувствовала, как рука Рейчел еле заметно дрогнула в ее собственной.
— Это касается твоего здоровья? — спрашивает Рейчел, в упор смотря на Лексу, и та слабо кивает.
Питер и Лекса видят, как в лице меняются ребята.
— Если нужна какая-то помощь, что угодно… — начинает уже предлагать Брюс, но Лекса перебивает его.
— Выслушайте меня, пожалуйста, — она вздыхает. — Я собрала вас всех вместе, потому что каждому в отдельности просто не смогу это сказать, — она делает вздох и поворачивает голову в сторону, встречаясь взглядом с Питером, и тот едва заметно кивает, поддерживая ее. — Все не очень хорошо, ребят. Мы не хотели говорить об этом, пока не узнаем, с чем именно столкнулись. Мы прошли обследование и… — Лекса поглаживает большим пальцем руки ладонь подруги и продолжает говорить, не смотря в глаза ребятам. Она просто не может. Лекса чувствует, как к глазам подступают слезы, и она прикусывает губу, чтобы побороть в себе эти чувства, и она молчит какое-то время. Делает вдох, чувствуя ком в горле. — В общем, они обнаружили у меня новообразование в легком. Это… это рак, если быть точной…
Рука подруги снова дернулась. Питер прикрыл глаза, улавливая оглушающую тишину. Никто из ребят не реагирует. Они застыли и молча смотрят на Лексу.
Лекса продолжает, пока не пошли вопросы.
— Рак легкого. Честно сказать, шансы практически ничтожны, — последние слова Лекса буквально прошептала, и ее голос утих. С ее глаз пошли слезы, и она стала вытирать их. — Все очень плохо, ребят, и я думаю, вы должны знать. Вы моя семья и… — с ее губ срывается еще один всхлип, и она закрывает рот ладонью, а следом чувствует, как ладонь подруги сжимает ее собственную.
— Какая стадия? — первое, что спрашивает Рейчел, смотря на плачущую Лексу, а после, не получив ответа, поднимает взгляд на Питера.
Питер видит, что глаза подруги наполнены страхом и слезами. Никто из ребят еще не может переварить информацию, и никто не знает, как реагировать.
— Вторая.
— Вторая? — переспрашивает Гарри. — Но это же хорошо, да? Это же большие шансы…
И Питер, смотря в глаза друга, качает головой, и Гарри умолкает.
— Диагноз — рак нижней доли левого легкого, — продолжает Питер, положив руку на плечо сестры. — Опухоль находится рядом с сердцем. Поверьте, мы узнали более чем достаточно, чтобы понять, что наши шансы невелики. Рак легких сам по себе из всех онкологических заболеваний занимает верхнюю строчку. Рак левого легкого встречается в разы реже. Судьба не на нашей стороне, Гарри, — тихо проговаривает Питер, смотря в глаза друга, чтобы все ребята поняли, почему все не так радужно, как звучит по началу. — Если болезнь начнет прогрессировать, и начнутся метастазы… — он умолкает, и ребята понимают.
Повисло снова молчание.
— О, Господи… — скулит дрожавшим голосом Рейчел, прикладывая ладонь ко рту, и Лекса поднимает взгляд на подругу, встречаясь мокрыми от слез глазами с ее. — Господи, Боже мой… — качает головой девушка и не сдерживает слез, как и Лекса.
— Все очень плохо, да? — тихо шепчет Лекса, и все ребята с печалью смотрят на нее…
Спустя пару часов обсуждений и принятий того факта, что Лекса больна, ребята начинают мыслить. Они начинают предлагать варианты, как быть. Куда обратится, кто-то собирается уже звонить знакомыми, искать информацию, и никто из них не собирается сдаваться.
Но один вопрос интересует всех, и Рейчел задает его.
— Ты уже сказала Кларк?
И Лекса мрачнеет еще больше. Она становится спиной к ребятам, облокотившись рукой о камин, смотря на горящий в нем огонь. Молчит какое-то время.
— Нет.
Снова вопрос от Рейчел.
— Когда ты собираешься ей сказать?
Лекса снова молчит, закрывая глаза. Она слишком много думала обо всем этом.
— Я не знаю, — дает честный ответ девушка.
— Лекса… — протягивает Рейчел. — Ты должна сказать ей. Она же все равно узнает.
— Это буду решать только я, — тверже отвечает Гарднер и поворачивается лицом к ребятам. — Я скажу ей тогда, когда посчитаю нужным. От вас мне нужно только одно, — она смотрит в глаза каждому, включая Питера. — Никто из вас не расскажет ей правду. Каждый из вас должен пообещать мне это…
— Лекса, ты чего? — уже встревает Питер, привлекая взгляд сестры к себе.
— Лекса, не делай глупостей. Кларк имеет право знать. Черт, да она же узнает рано или поздно. Как ты собираешься скрывать свое лечение? — вмешивается Брюс, вставая с дивана.
— Я не приняла еще решение, но думала достаточно много, чтобы пока отложить этот разговор с ней, и на это есть причины. Мне еще есть над чем подумать, — отвечает Лекса, смотря в глаза ребятам. — Вы должны только пообещать, что не скажете ей. Она узнает только тогда, когда я решу это.
— Лекса… — тяжело вздыхает Рейч, качая головой.
— Вы обещаете? — задает контрольный вопрос Гарднер.
И спустя минуту молчания ребята в итоге соглашаются и обещают ничего не говорить Кларк. Они дали обещание.
— Только скажи, почему ты сомневаешься? Почему ты не хочешь сказать ей? — задает вопрос Брюс, и Лекса, тяжело вдохнув, садится на столик.
— Я не хочу, чтобы она видела меня такой. В онкологическом отделении я видела достаточно больных и это… это страшно. Я читала столько блогов и дневников таких же больных. И это страшно, — качает она головой. — Я не уверена, что хочу, чтобы Кларк участвовала в этом…
— Что? — Питер смотрит на Лексу. — Ты не можешь решать за нее, Лекса…
— Если она узнает – она не уйдет, — Лекса смотрит на Питера. — Она будет видеть, как я буду, скорее всего, умирать.
— Ты не умрешь! — резко обрывает ее Питер, и в его глазах загорается злость, Лекса видит это и улыбается такой печальной улыбкой.
— Малыш, — тихо говорит она. — Будем реалистами. Мы оба знаем, что шансы у меня херовые. Если начнутся метастазы, опухоль начнет развиваться, то мне уже точно ничего не поможет. И одному Господу известно, когда все станет херово. Это может случиться завтра, а может через год. Мы не знаем этого, но я точно знаю, что это будет ужасно. И я боюсь этого, — она смотрит в его глаза, и видит, как они наполняются слезами, но он сильный мальчик и лишь крепче сжимает челюсти. — Кларк не заслуживает этого. Вы сами все знаете ее прошлое, вы видели, как она волнуется, — Лекса смотрит на ребят. — Что с ней будет, когда она узнает, что я больна и, вероятнее всего смертельно? Это сломает ее. Я считаю, что пока еще есть шанс освободить ее от себя и дать жизнь получше…
— Не говори глупостей, Лекса! — Рейчел смотрит на подругу и не верит своим ушам. — Ты же не сможешь без нее! Черт, а она? Если она узнает…
— Она не узнает. Никто не скажет ей об этом, и я не приняла еще решение. Но мысли о том, что она может жить счастливее без меня, не оставляют меня, — сипло шепчет брюнетка и смотрит на подругу. — Мы вместе всего год. Это ерунда. Она сможет меня забыть и жить новой жизнью, не зная боли. А если она будет видеть меня такой… — Лекса смотрит на свои руки и умолкает. — Такой немощной, угасающей… Она не сможет быть счастливой…
—Ты не умрешь, ты поняла меня?! — повторяет Питер, и Лекса снова смотрит на друга.
— Мы не знаем этого, Пит, — шепчет она.
— Вот именно. Мы не знаем этого, а ты уже представляешь худший расклад. Мы победим, вот увидишь!
Лекса слабо улыбается.
— Как скажешь, — она опускает голову. — Но нужно быть готовым ко всему. И я еще не решила по поводу Кларк, но я не хочу становиться причиной ее слез. Не хочу видеть, как она страдает. Я видела достаточно и не переживу этого, ребят…
— А как же мы? — вдруг задает вопрос Питер. — Как же я?
И Лекса смотрит в глаза брата.
— Ты бы ушел? — задает встречный вопрос она. — Вы бы ушли? — смотрит на остальных ребят.
— Ни за что, — сразу же отвечает Питер и ребята.
— И она тоже. Если она не будет знать правду, ей будет легче уйти. Я могу ее отпустить, но не вас. Я бы хотела каждого из вас избавить от этого, — она опускает голову вниз. — Но разве у меня бы получилось? Вы мои друзья, вы бы не ушли от меня. Я знаю это. Только ее я могу еще отпустить. Это реальность…
— А отец? — спрашивает Дэвид, топочась возле дивана, сложив руки на груди.
— Я тоже не знаю насчет него, — она поджимает губы.
— Лекса, он твой отец! Он имеет право знать больше, чем мы все вместе взятые, — давит Рейчел. — Прекрати отталкивать его. Он любит тебя, и он должен быть рядом с тобой. Мы все будем с тобой, и мы все будем бороться. И еще ничего не решено. Люди побеждают, и мы победим!
— Конечно, — отвечает Лекса и слабо верит в то, что сможет победить. Она готовится к худшему раскладу, и она реально смотрит на вещи, и скорее всего, Питер тоже в глубине души понимает реальные шансы, но, наверное, это к лучшему, что он мыслит только оптимистично. — Сейчас, я думаю, мне нужно время, чтобы обо всем подумать, — Лекса встает со столика.
— Кларк заслуживает большего, — говорит ей в спину Рейчел, и Лекса сразу же отвечает, даже не оборачиваясь.
— И я дам ей большее…
На следующий день Лексу ждали куча дел в офисе, в том числе два совещания, и потому она не особо находила время, чтобы думать о Кларк, болезни и отце. Она погружается с головой в бумаги, только чтобы отключиться на время и признаться честно, это все же помогает.
Кларк звонила уже несколько раз за утро, и Лекса ни разу не подняла трубку. Слышать голос девушки ей тяжело, а говорить с ней – еще тяжелее.
— Кэтрин, — Лекса подходит к столику секретарши и дает ей свой телефон. — Если будет кто-то звонить, то ответь и скажи, что я занята, но позже перезвоню. Поступает много звонков, и я не могу всем отвечать, у меня сейчас еще два совещания. Сделаешь? — Лекса вздергивает одну бровь, смотря свысока на сотрудницу, и та, лучезарно улыбнувшись, отвечает:
— Конечно, мисс Гарднер. Как скажете, — она берет телефон в руку и кладет перед собой возле монитора.
— Отлично, благодарю, — Лекса улыбается ей уголком губ и уходит прочь, оставляя секретаршу счастливой от возложенной на нее важной миссии.
Лекса замучена. Она устала от этих часовых совещаний и еще больше от кашля и болей в легких. Сотрудники уже замечают изменения в их боссе. У девушки часто происходят приступы кашля, и иногда ей даже приходится выйти из кабинета, чтобы прийти в себя. И Дэвид оказывается рядом. Он по возможности везде ходит с Лексой, контролируя ее самочувствие, и нужно признать, Лекса благодарна ему.
Телефон Лексы вибрирует снова от звонка, и Кэтрин, даже не глядя на дисплей, поднимает трубку.
— Добрый день! Мисс Гарднер сейчас отсутствует, поэтому вы можете передать ей свое сообщение или перезвонить позже. Я вас слушаю! — говорит уже на автомате Кэтрин, попутно просматривая отчет на компьютере.
— Кто это? — голос на той стороне неуверенный и удивленный.
— Кэтрин. Я секретарь мисс Гарднер. Она сейчас на совещании и очень занята, поэтому не может ответить на ваш звонок, — поясняет Кэтрин.
В трубке повисло молчание на какое-то время.
— Когда она освободится? — голос стал холоднее.
— Думаю, не раньше пяти, — Кэтрин на секунду заглядывает в дисплей телефона и смотрит, от кого звонок, и быстро догадывается. — Мисс Гриффин, — протягивает она. — Мне что-нибудь передать мисс Гарднер?
Кларк сжимает челюсти чуть сильнее.
— Пусть как освободится, перезвонит мне, — а после Кларк кидает трубку, даже не дождавшись ответа.
Кэтрин улыбнулась в телефон и, заблокировав его, довольная продолжает заниматься своими делами.
— Лекса, — начинает Дэвид, входя в лифт следом за подругой. — Как ты? — спрашивает он, смотря на профиль брюнетки.
— Херово, Дэв. Как еще я должна быть? — отвечает она, смотря в циферблат. — Я устала. У меня днями напролет не прекращаются приступы кашля, боли, — она смотрит в его глаза. — Недавно я узнала, что серьезно больна. Даже, наверное, смертельно больна, но это как бог даст. А как мы знаем, бог ничего не дает. На него бессмысленно надеяться, так что, скорее всего, я смертельно больна, — продолжает говорить она, и у нее даже глаз не дергается, а Дэвиду становится не по себе. — Еще у меня есть девушка, которую я люблю больше жизни. Ой, и знаешь, я, вероятно, потеряю ее. Я хотела связать с ней свою жизнь, но так вышло, что мне вообще не перепадет связать с кем-то свою жизнь, — продолжает говорить она, и двери лифта открываются. — Я не знаю, как мне быть и что делать дальше. Я вообще не знаю, что делать в таких ситуациях. Так что нет, Дэв, я нихера не в порядке, — она смотрит секунды в его глаза, а после выходит на своем этаже, и парень идет следом.
— Лекс…
Она останавливается и поднимает руку, смотря на него.
— Хватит, Дэв. Я справляюсь, окей? Если тебя подослали ребята, чтобы поговорить со мной о Кларк и отце, то хочу вас успокоить тем, что я ничего не решила еще. Я думаю над тем, как мне быть с ними. А теперь можешь оставить меня в покое, ладно? — ее голос похолодел, и Дэвид сразу же отступил.
— Прости.
Лекса смотрит на него, а после, развернувшись, направляется к своему кабинету.
— Кэтрин, мне кто-нибудь звонил? — Лекса протягивает руку, чтобы забрать свой смартфон.
— Эм, да, — девушка протягивает листик Гарднер. — Тут имена и номера тех, кто просил вас связаться с ними, остальные сказали, что перезвонят вам сами.
Лекса просматривает список: только по работе.
— Спасибо, — отвечает она и направляется в свой кабинет.
Ей нужно отдохнуть…
Лекса потеряла счет времени тому, сколько она находится в ванне, под струйками воды. Уткнувшись лбом в прохладный кафель, она бесконечно размышляет о том, как быть дальше. Что говорить отцу, как сообщить ему? Как она будет смотреть в его глаза и говорить о том, что его единственная дочь может умереть? Лекса прекрасно помнит взгляд отца, когда врач сообщил ему о том, что его жена не перенесла операцию. Это было страшно, вспоминает Лекса. Все это было большим кошмарным сном.
А Кларк? Лекса запуталась в собственных мыслях. Она хочет сказать Кларк об этом, но как? Лекса погружается в воспоминания, в тот самый день, когда Кларк рассказывала про отца, и в голову Лексы сразу закрадываются мысли, что обрушивать такое на Кларк снова – плохая идея. У Кларк ведь все еще есть будущее, вот о чем думает Лекса. Жизнь Кларк для нее превыше ее собственной. Лекса начинает размышлять о том, что, если они расстанутся, то Кларк быстро ее забудет, найдет другую, и все будет хорошо, а если останется с ней? Лекса осознает, что погубит жизнь Кларк. Они ведь совсем недолго вместе и нельзя разрушать жизнь девушки, нанося ей еще одну травму. Кларк снова будет видеть, как ее любимый человек борется за жизнь и умирает, медленно. Это оставит еще один шрам на ее хрупком, израненном сердце. Разве оно стоит того?
Лекса копается дальше в своих же мыслях, цепляясь за все варианты развития событий. Потом она думает, что, если они расстанутся? Как она будет без Кларк, зная истинную причину? Она просто не сможет без нее. Теперь в Лексе просыпается эгоистка, и она хочет, чтобы Кларк все равно была рядом, что бы ни случилось, но стоит ей вспомнить, как она заболела, и Кларк не находила себе места, то что будет, когда она узнает про рак? И снова Лекса возвращается к первым мыслям. Она растеряна и не представляет, что ей делать, но одно она знает точно, Кларк не заслуживает всего этого.
Лекса зажмуривается и поднимает голову вверх, навстречу теплым струйкам воды. Какое-то время она находится в таком положении, а после выходит из ванной. Капли воды попадают на коврик, и она делает пару шагов навстречу раковине и становится напротив зеркала. Ее рука касается его и проводит в сторону, стирая пелену пара, чтобы видеть себя.
Руки опускаются на края раковины, и взгляд прикован к собственному отражению. Она смотрит на себя и не понимает, почему судьба делает это с ней? Что она сделала не так?
Ей безумно страшно, но она пытается всеми силами не показывать это Питеру и ребятам. Ей страшно. Она днями и ночами читает блоги и дневники таких же больных, как и она: с раком легких, с раком левого легкого. Из всех, кого она читала или на кого натыкалась, выжили единицы, остальные не победили. С таким диагнозом, как у нее, она нашла всего одного человека, и он тоже не победил. Она начиталась и насмотрелась столько, что в ней совсем не остается надежды. Она действительно на грани смерти и жизни. Она знает, что шансы есть и неплохие, но, как доктор говорил, одна ошибка при операции…
Лекса закрывает глаза, представляя худшее. Ей уже не хочется бороться. Она не ищет врачей, больниц Она так погрузилась в себя, что о борьбе совсем не думает.
Об этом думает Питер. Лекса хотела бы оградить его от этого, но не смогла бы. Кинуть его, как Кларк? Не вариант, Питер с ней полжизни, и он никогда бы не ушел, даже если бы она его ногами выпихивала или под дулом пистолета держала на расстоянии. Питера не бросить так, как девушку. Питер брат, семья. А ребята? Им не так больно, как Питу или Кларк. Они все справятся, и они бы тоже не ушли.
Кларк и отец. Лекса не представляет, как сообщить им эту новость. Как поступать. Как она будет смотреть им в глаза и говорить это?
Лекса стискивает челюсти сильнее и опускает голову, зажмуривая глаза. Ее руки сжимают край раковины так сильно, что руки начинают дрожать. Ей хочется кричать и разнести здесь все, потому что злость, страх и гамма других чувств пожирает ее, скапливаясь где-то в груди.
Ее губы подрагивают, и слезы настырно пробиваются сквозь закрытые глаза. Она всхлипывает, и ее хватка ослабевает, и руки накрывают лицо. Она начинает рыдать, садясь медленно на колени. Она чувствует себя слабой и беспомощной. Ей хочется свернуться на этом полу и просто дать волю чувствам. Лекса подползает ближе к шкафчику и опирается спиной о него, подтягивая ноги ближе к себе, и обнимает их. Она продолжает рыдать, обнимая себя, потому что ей больно и страшно, и так проходит какое-то время, пока вода на ее теле не испаряется, и она не начинает чувствовать холод.
Лекса вытирает слезы со щек и, встав на ноги, накидывает на себя халат и выходит в спальню. Ее руки немного трясутся, а в животе образовался тугой узел страха и волнения. Она берет свой телефон и какое-то время смотрит в дисплей телефона. Садится на край кровати и, еще немного помедлив, нажимает на контакт отца.
Идет вызов.
Лекса подносит телефон к уху и слушает долгие и долгие гудки, а после они заканчиваются, и вместо них слышится:
— Алекса? Все хорошо? У вас довольно поздно… — начинает взволновано отец, и Лекса молчит, прикусывая губу. Отец тоже молчит, слушая тихое и сбитое дыхание дочери. — Алекса, все хорошо?
И Лекса всхлипывает, прикусывая губу и качая головой. Она прикладывает ладонь ко рту, чтобы не позволить новому всхлипу сорваться, но уже поздно. Отец все слышит, и он взволнован.
— Алекса?
— Пап… — она не контролирует себя, и ее голос дрожит, а слезы мешают как следует говорить.
— Милая, что случилось? — Роберт не на шутку уже взволнован, ведь Лексу он видел всего несколько раз в таком состоянии, и в последний раз она была такой, когда умерла ее мать.
— Папа, приезжай в Нью-Йорк… — дрожащим голосом просит она, и Роберт замирает, прислушиваясь к голосу дочери. — Папа, ты мне нужен… Я… Просто приезжай…
И она снова начинает плакать в трубку, и Роберт больше не колеблется и не задает никаких вопросов. Он сообщает ей о том, что вылетит ближайшим рейсом, и Лекса выдыхает облегченно, вешая трубку.
Теперь она просто ложится на край кровати, сворачиваясь в клубок, и закрывает глаза. Сейчас она хочет лишь отключиться от своих мыслей и уснуть…
Утром Лекса просыпается от того, что слышит, как дверь лофта довольно звонко захлопывается. Девушка хмурится и, надев на себя футболку и штаны, буквально на ходу, спросонья выбегает из спальни, попутно взглянув в зеркало, что висит в пролете. Видок у нее не очень. Мешки под глазами, исхудавшее и измученное лицо, но ей все равно и потому она спешит спустится в гостиную.
Только спустившись с лестницы, девушка замирает на месте, большими глазами смотря на блондинку, будто призрака увидела.
— Ох, милая, прости. Я, наверное, разбудила тебя, — виноватым взглядом протягивает Кларк, скидывая обувь. — Я звонила тебе вчера кучу раз, но ты не поднимала. Я хотела сказать, что мы уже продали дом, и я вылетела первым же рейсом, — объясняет та и начинает идти навстречу Лексе, а та так и застыла на месте, держась за поручень лестницы. — Я безумно соскучилась по тебе, — Кларк широко улыбается и становится напротив все еще удивленной брюнетки. — Все хорошо? — Кларк оглядывает любимую, и та только сейчас начинает подавать признаки жизни.
— Я… Да, — начинает говорить девушка. — Я просто удивлена. Это такой сюрприз… — продолжает говорить Лекса, и Кларк оглядывает ее.
— Я рада, что сюрприз удался, — отвечает она. — Может, обнимешь меня? — Кларк разводит руки в стороны, давая знак на то, чтобы та обняла ее в ответ, и Лекса наконец-то натягивает на себя улыбку и сразу же обнимает любимую.
Она крепко обнимет ее и утыкается носом в ее волосы. Как же она скучала по ней. Вдыхает ее запах, слушает ее голос и дыхание. На мгновение ей кажется, что все будто как раньше. Она здорова, и они счастливы, но это не так, и Лекса знает это.
— Я люблю тебя, — тихо шепчет Кларк, на что Лекса лишь сильнее обнимает любимую.
Она больше не в силах произнести эти слова…