Forever.

Я любовался тобой. Когда-то я мог сидеть часами, просто смотря на то, как старательно ты высовываешь язык, пока выделываешь пальцами комбо на джойстике, играя в очередной хит. Ты с таким блеском в глазах, с пеной у губ, рассказывал мне обо всех новинках, стараясь не упустить ни одной детали, хотя всегда понимал, что мне это неинтересно. Отчасти. Пока не заставлял садиться меня рядом с тобой и не пихал в руки ещё один игровой пульт, уговаривая на один уровень, после которого я буду свободен. Конечно, одним лишь эпизодом это не заканчивалось, и мне приходилось сидеть с тобой часами перед телевизором, из-за чего потом жутко болели глаза, и бумага с красками на ней просто плыла разноцветным маревом. И все же, я любил эти моменты. Когда не нужно было торопиться, когда весь мир мог подождать. Ты проклинал меня за бесконечные проигрыши, из-за которых мы зависали на одном месте в игре слишком надолго. Но я не мог не отвлекаться, когда рядом со мной было настолько божественное создание в белой, огромной майке и в странных, ярких носках. Я ценил тебя. Хотя бы просто за то, что когда я забывал работу или нужные мне материалы дома, я мог позвонить тебе и знать, что буквально через двадцать минут на первом этаже начнутся разборки. Потому что это ты постоянно терял свой пропуск в мой офис, а администратор у входа тебя так не любила. Потому что ты приносил все нужные мне вещи и, с серьезностью ребёнка, заявлял ей, что: "мой парень - ваш директор, поэтому вам лучше было бы помолчать, дамочка". И каждый раз я стоял, опершись о стену, и наблюдал, с какой живучестью ты пытаешься ей что-то доказать. И как на твоём лице появлялась счастливая улыбка, когда ты замечал меня, и ты заканчивал весь спор фразой: "Ох, как же вы сильно сейчас получите!", так гордо шагая ко мне. Ценил за те простые мгновения, когда мы гуляли по городу в декабре, выбирая друг другу подарки на Рождество. И нет, это не было важным, что мы будем знать, что именно дарим другу. Мы всегда могли понять, вычислить, и поэтому сюрпризы были ни к чему - каждый знал, что получит на праздник. Мы доверяли друг другу. Поэтому когда ты вдруг тащил меня на каток возле дома, я был уверен, что даже с моей великой неуклюжестью и неумением кататься, я не упаду. Ведь ты рядом. Ты всегда был рядом. Я боялся, когда тебя долго не было дома. Я был неуклюжим, а ты был рассеянным. "Один другого стоит", смеялись родители, когда мы познакомились. Ты мог потеряться, когда был почти у нашего порога - то ветка у дуба рядом с дорогой была слишком огромной и непохожей на нашу, то соседний дом отливал каким-то другим цветом, из-за которого ты мог принять его за другой. Этакий топографический кретинизм, развитый до каких-то невероятных размеров. Ведь ты всегда так много внимания уделял мелочам. И даже те самые носки должны были быть с орнаментом в виде маленьких черепов-кроликов, и никак по-другому. Когда ты поехал в другой конец города и закупил целую сумку пробковых подставок под чашки, расставил их по всему дому и сказал, чтобы я ставил все свои кружки из под кофе только на них. И тебе назло я оставлял их буквально в сантиметре от нужного места, а ты раздражался, из-за чего у тебя краснели кончики ушей. Да, из-за мелочей ты часто терялся в городе, даже не подозревая о том, что я уже обзвонил все ближайшие больницы и полицейские участки, сидя как на иголках. А потом ты приходил домой в два часа ночи, весь нахмурившийся, с потерянным взглядом. И на мой вопрос: "Почему ты не позвонил и не сказал название улицы? Я бы просто подъехал и забрал тебя", - ты отвечал: "Нет, мне не два года, сам разберусь". А потом чуть не со слезами на глазах рассказывал, как тебе было страшно в какой-то подворотне, которая находится вообще в другом квартале. Что тебе стыдно, что никак не можешь нормально сориентироваться. А я просто шёл на кухню и делал твой любимый зелёный чай с жасмином и включал "Теорию большого взрыва" - этот сериал совмещал и игры, и мои любимые комиксы. Я успокаивал тебя и просил тебя звонить в следующий раз, а ты просто кивал головой, засыпая. Я так надеялся, что такое больше не повторится и это был последний раз, когда я настолько волновался за кого-то. Я вдохновлялся тобой. Помню, как ты ерзал на стуле, спрашивая, когда я закончу. Ты как будто специально задевал ногой табурет с маслом или мольберт. Строил мне рожицы, показывал язык, а я в ответ пачкал твой нос краской на кисточке. И когда, в итоге полностью перемазавшись, мы вдвоём шли в душ, проводя так час или два. А ты потом жаловался, сколько денег мы потратили на воду. И, кажется, в моем доме до сих пор не осталось ни одного твоего портрета, который был бы полностью закончен. Ты как будто тот неуловимый образ, что приходит в жизнь редко, а может лишь раз, и ты должен успеть запомнить все в мельчайших деталях. Фотографии не передают жизнь, так же, как и мои холсты не могли передать те чувства, которые я ощущал, глядя на тебя в закатных лучах. Ты позировал мне, терпел часами, чтобы в конце сказать мне: "Джи, это просто великолепно, как и всегда. Я здесь как будто живой". И каждый раз я начинал новую картину, думая, что будет когда-нибудь время, когда я буду заканчивать все то, что теперь пылится в моей кладовке. А тогда главным было запечатлеть, может и не до конца, но чтобы все это навсегда осталось в памяти. Чтобы я ничего не упустил. Я просто любил тебя. За эти твои выкрутасы, когда ты оставлял меня одного на кассе, убегая в другой конец магазина за шоколадкой или йогуртом. Когда ты подбегал к незнакомым людям и желал им отличного дня, и ведь никто из них, увидев, как ты начинаешь меня обнимать, ни разу не состроил гримасу отвращения. Любил, когда ты устраивал мне романтические вечера, когда я возвращался усталый с работы. Когда разбивал горшки с цветами в доме, танцуя под любимые песни. Любил, когда ты приходил со встречи с друзьями и я держал твои волосы, а ты стоял над унитазом и обещал, что этого больше не будет. Когда ты готовил мне завтрак, и неважно, что твои тосты постоянно подгорали. Любил, когда эти чёртовы майки падали с твоего плеча, как будто специально для того, чтобы я мог поцеловать его. Когда эти яркие и странные носки были разбросаны по дому, и особенно, когда рядом с ними валялась и остальная одежда, а мы с тобой были укутаны в одеяло, тело к телу. Любил, когда мы оставались на улице ночью и подолгу сидели на детских качелях на нашем заднем дворе, а ты рассуждал о звёздах и Вселенной. Любил, когда ты ходил за мной по пятам, пока я рассказывал, как тяжело быть директором дизайнерской фирмы, а ты ухмылялся и говорил, что это ещё цветочки. Любил, когда твои волосы падали тебе на лицо, пока ты спал, а я смотрел на тебя, проснувшись. Как блестели твои глаза, какой яркой и живой была твоя улыбка, мимика, движения. Я любил тебя просто за то, что ты всегда был рядом, такой, какой ты есть. И плевать, что нам постоянно приходили счета за потраченную в душе воду и за электричество от консолей. На все было плевать. Я любил тебя просто так. И я знаю, что ты тоже любил меня. Настолько же сильно, насколько и я - тебя? Конечно, если ты звонил не меньше, чем каждые полчаса, мне на работу, говоря, что скучаешь. И я готов был пойти дальше, к ещё более счастливой и лучшей жизни. Я видел, как загорались твои глаза при виде маленьких детей, гуляющих на соседней лужайке, замечал, как часто ты говоришь о браке и намекаешь на то, что и нам пора бы. Ведь ты намекал не просто так, мы оба нуждались друг в друге. Я готов был провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Но и как тот секундный образ, ты исчез. Так много моментов и воспоминаний, и одновременно так мало времени. Как будто кто-то на небесах решил подшутить над нами и просто подразнил этим мимолетным счастьем. И все те же подставки под чашки расставлены по всему дому, и горшки я уже давно поменял на новые, в которых растут твои любимые цветы. Холсты в кладовке все так же покрываются тоннами пыли, а тосты все так же подгорают. Но вот только теперь никто не приносит мне забытые пеналы или чертежи, а администратор на первом этаже как будто бы грустит. И не за кого больше волноваться, хоть я и продолжаю просыпаться среди ночи, протягивая руку в пустоту и называя тебя по имени. А игры так и остались непройденными, и дети у соседей продолжают расти, а дом они перекрасили обратно в желтый. И больше некому заваривать мне тот жасмин, что теперь лежит в дальнем углу полки на кухне. И только все вокруг продолжает меняться, расти, а я так и застрял где-то в той холодной осени, без шанса вернуть все назад. И была бы моя воля, то лучше бы уж я сейчас держал тебе волосы, пока тебя рвёт от редкого алкоголя, чем самому блевать, со слезами вперемешку. Потому что у тебя это было празднование с друзьями чего-то важного, а у меня это траурный день чего-то важного. Главное не забыть чего, чего такого важного... И будь проклят тот чертов каток, который так и остался на соседней от меня улице, и все те вещи, которые напоминают мне о тебе такие долгие годы. Все вокруг меняется, а я все тот же одинокий парень, который ещё надеется, что зомби существуют, и ты сможешь восстать из мертвых, чтобы вернуться ко мне. Но время идёт, а то обручальное кольцо, которое я не успел тебе отдать, так и продолжает пылиться в ящике в моем шкафу, рядом с брошенными коньками. Как будто на коробках для переезда из этого дома написано не "Моё", или "Фрэнка", или "В мусор", а "Любовь", "Детство", "Юность", "Надежды", "Счастье"... Я не останусь здесь, больше ни дня. Я готов был остаться здесь ради тебя навсегда... Но ты просто исчез. Исчез из моей жизни и из жизни в целом. Ты обещал позвонить в следующий раз, но в тот "следующий раз" ты просто не вернулся. А сердце остановилось, когда в одной больнице ответили утвердительно на мой вопрос. И мне сказали, что они соболезнуют, но тебя больше нет. Потому что ты снова слушал свои любимые песни, пока кто-то гнал пьяным за рулем. И теперь всего того, что было, да и сейчас, дорого, больше не будет никогда. Я спрячу обручальное кольцо в земле, под качелями на заднем дворе. Здесь навсегда похоронено все то, на что я надеялся, чем я жил, что я любил. Так близко, но так далеко. Навсегда.