Антистресс

По утрам вокруг Кида растекалась тёмная аура и жажда мучительного убийства. Гайки и болты кружили рядом десятком позвякивающих мошек, водили хороводы и падали в тарелки, когда Кид терял концентрацию и широко зевал, не соизволив прикрыть рот рукой. Без своей боевой раскраски он выглядел бледным и не таким агрессивным, почти адекватным человеком, если опустить раздражённый тон и нетерпеливые крики. Когда Капитан в дурном настроении, с ним лучше не спорить, безопаснее для жизни, потому члены команды быстро выполняли приказы и сбегали на корабль, где малодушно пережидали неуёмное буйство и локальный конец света. — Чёрт, ну что не так с этим чертежом? — скрипел зубами Кид, вглядываясь до рези в глазах в огромный лист ватмана. Свободное место образовалось просто: Кид небрежным движением смёл на пол все пустые тарелки и кружки. — Ошибка в расчётах? Помимо любви к битвам, Кидом владела ещё одна страсть, о которой не знал никто, кроме Киллера и теперь — союзников. Он проектировал оружие для своих людей, детали корабля, пушки и множество других приспособлений для эффективного убийства. На это уходила адова куча сил и времени, из-за чего Кид не спал ночами, а утром готов бы раскатать тонким слоем любого, кто приблизится к нему хотя бы на метр. Тем неожиданней стало появление Апу, который в принципе не умел ходить тихо и незаметно. Вместо того чтобы оглушить Кида маршем или закрутить в польке, он застыл на пороге, разглядывая с любопытством сгорбленную спину и бледное невыразительное лицо. Помада делала его неестественным, слишком ярким, сразу привлекала внимание, как и рыжие волосы. Апу считал внешность Кида чрезмерно вызывающей и вульгарной, но не знал, что у него может быть такой взгляд: потерянный и тусклый, лишённый боевого задора и азарта. — Ну, чего тебе? — устало спросил Кид, когда понял, что Апу отлепляться от порога не собирается. — Да так, — пожал плечами Апу. — Мимо проходил. Что делаешь? Киду отвечать не хотелось, и он послал Апу, но получилось как-то вяло. Подозрительно глянув в его сторону, Кид вернулся к чертежу, небрежно бросив через плечо: — Работаю я. Если будешь тут ходить, то делай это молча. Отвлекаешь. Музыка всегда следовала за Апу верным псом, звучала в перестуке каблуков, щелчках пальцев, дыхании и биении сердца под яркими одеждами. Он не мог быть тихим, даже если бы очень сильно постарался. — Таким я тебя ещё не видел, — инстинкты молчали, как убитые, не предупреждая об опасности, и для Кида стало шоком, когда спустя мгновение после странных слов на его плечи легли бесконечно длинные, сильные руки. Он весь напрягся, окаменел. Мышцы стали деревянными, не слушались приказов сбитого с толку разума, и только по этой — по этой, слышите?! — причине Апу не отлетел к стене с переломанными руками. — Что. За. Хрень. Ты. Творишь? — О, — рассмеялся Апу в ухо Киду, обнимая его крепче. — Твой вопрос слишком очевиден, мне неинтересно на него отвечать. «Сволочь», — пронеслось в голове Кида запоздало. В какой-то момент тепло стекло с плеч, чужие ловкие пальцы перестали гладить старые шрамы на груди и боках, и весь Апу целиком оказался настолько далеко, что догонять его и бить было бы пустой тратой времени. Кид вздрогнул, хрустнул шеей, снимая напряжение, и хмуро уставился на ватман в ожидании озарения. Поступок Апу создал в голове образцовый хаос из мыслей, среди которых уловить что-то стоящее было не легче, чем рассмешить Хоукинса. — Ладно, — тяжёлые ладони исчезли, но ощущение осталось. Кид крутил в руках карандаш, и его не покидало чувство, будто хаос медленно и неотвратимо складывается в какое-то подобие порядка. Издалека послышалась тихая музыка, и в этот момент Кид, хмыкнув, сбросил чертёж к осколкам на полу и разложил новый. Не получается решить одну задачу — берись за другую, пока вдохновение не успело изменить тебе с другим счастливчиком. Настроение Кида было уже не настолько паршивым. — Есть минута? Киллер отослал матроса, которого распекал за отвратительно привязанные к палубе снасти, и уставился на Апу пристальным взглядом. Ну, может, и не уставился, может, и не пристальным, за его маской невозможно ничего разобрать, потому Апу полагался на интуицию. Широко улыбнулся и пояснил, угадав в напряжённой позе незаданный вопрос: — У меня труба заржавела, не одолжишь смазку? — На твоём корабле нет даже таких вещей? — удивился Киллер, но поднялся по трапу на корабль. Его спина, как и спина Кида, была чуть сгорблена под грузом ответственности и проблем, что они решали каждый день. — Закончилось, — развёл руками Апу. — Глазом моргнуть не успел! Ух ты, а что за этой дверью? — Каюта капитана, — сухо пояснил Киллер и потянул его за руку в другую сторону. — Прошу, не лезь туда. Кид сразу заметит и устроит скандал. Я не хочу, чтобы наше временное перемирие закончилось… так. — У нас вооружённый нейтралитет, — взгляд Апу стал цепким и острым, совсем не похожим на его обычные смешливые взгляды. — Иногда выпускать пар полезно, знаешь ли. — Вы «выпускаете пар», а я потом разгребаю последствия, — огрызнулся Киллер. — Нет, спасибо. Давай не будем искушать судьбу на этот раз. В каюте Киллера была всего одна кровать, письменный стол и шкаф с двумя отделениями. Одно из них полностью занимали книги, а во втором Киллер принялся рыться, ища нужный пузырёк. Восхищённый голос Апу вырвал его из размышлений о будущем маршруте, битве с Кайдо и других насущных вопросах. — Ты тоже любишь этого поэта? — спросил Апу, без спросу снимая с полки тщательно спрятанный между книгой по навигации и непонятно как затесавшимся туда бульварным романом томик стихов. — У меня автограф есть! И ещё его старая листовка, он давным-давно был пиратом из… — …Саус Блю. Я знаю. Поставь книгу на место, будь добр, — не смотри Апу так пристально, он бы ни за что не заметил, как вспыхнула шея и кусочек подбородка Киллера. Он явно был дико смущён, что его маленькую тайну раскрыли. — Вот смазка. А теперь… — У меня есть минута, не торопись, — Апу выставил перед собой раскрытые ладони и, прежде чем Киллер успел схватиться за оружие, шагнул к нему и крепко обнял. — Парень, не знаю, как ты это делаешь, но ты самый удивительный тип из всех, кого я встречал. Научись расслабляться время от времени, ладно? Если ты свихнёшься от перенапряжения, кто сможет сдержать Кида, сам подумай. Киллер молчал. То ли не находил слов для достойного ответа, то ли считал секунды, ожидая конца минуты, чтобы порубить Апу на кучу идиотов, то ли… Да, думать он тоже мог. И умел, надо отдать ему должное. Как и утром, Апу сбежал очень быстро, почти со скоростью звука. Киллер долго смотрел ему вслед, пытаясь связать логическими цепочками эту проклятую смазку для инструмента, книгу стихов и спонтанные объятия, после которых на душе вдруг стало немного легче. Может, он в чём-то прав?.. Пар Киллер спускал вместе с Кидом, устроив на берегу бешеный спарринг не на жизнь, а насмерть. Оба после выглядели довольными и отдохнувшими, и оба не спрашивали, что именно толкнуло их на это. Рука Хоукинса замерла вместе с картой в воздухе. На непроницаемом лице явственно проступило искреннее удивление. — Что ты хочешь сделать? — уточнил он на всякий случай, если уши вдруг решили его предать. — Я не понимаю. Апу закатил глаза и терпеливо повторил. Хоукинс недоверчиво перевёл взгляд с него на карты, которые загадочно — или насмешливо? — молчали, затем прикрыл глаза рукой и пару минут молчал, обдумывая, наверное, самый иррациональный поступок в своей жизни. — Ладно, — решился, наконец, он. — Если тебе это настолько необходимо, то делай. — Это нужно в первую очередь тебе, — мягко поправил его Апу и раскинул руки в стороны. — Иди сюда, не бойся. Гостиная была пуста, снаружи раздавались звуки битвы и азартные вопли Кида, что убедило Хоукинса, пожалуй, сильнее, чем любые доказательства и научные теории. Он аккуратно сложил колоду, подошёл к Апу и с ноткой осуждения заметил: — Ты слишком печёшься о нашем психическом состоянии. Я бы заподозрил тебя в доброте, но тут нечто иное. Подобными глупостями пирату заниматься не положено. — С чего ты взял, что у меня есть какой-то коварный план? — рассмеялся Апу и обнял Хоукинса, заставив уткнуться лицом себе в грудь, благо рост позволял. Хоукинс поморщился, но вырываться не стал, слушая ровное биение сердца Апу, похожее на музыку. — Тогда зачем? У Хоукинса накопилось не так много стресса, как у Киллера или Кида, но даже он заметно смягчился, когда минута истекла. Под пытливым взглядом Апу не стушевался, а наклонился и, прикрыв рот рукой, как будто желая раскрыть страшный секрет, поведал: — Мне просто нравится обнимать людей.