***
– Поехали в гостиницу? – целуя в шею, и согревая мочку уха спиртовым дыханием. Она лишь кратко кивнула. Коллеги тоже разъезжались. Никто и не удивился тому, что они сели в одно такси, одни были слишком пьяны, другим было глубоко наплевать, и эту закодычную парочку это радовало. Маленькая уютная гостиница была излюбленным местом любовников, командировочных и «бездомных на одну ночь». Здесь были удобные кровати, которые не скрипели, толстые стены, дорогие проститутки по заказу, хорошее постельное белье и неплохой ресторан в котором утром можно было выпить чашечку хорошего кофе, а вечером взять бутылочку неплохого вина. Девушка в холле работала быстро и качественно, она не задавала лишних вопросов, все итак было ясно. Он чуть постарше, она помоложе, он приятный, она красива, явно под градусом, едут с какого-то мероприятия, кто-то говорил что сегодня день мед.работника, значит эта парочка врачей, служебный роман, классика. За время работы в данном отеле у девушки с простым именем Света накопился огромный опыт относительно постояльцев, она могла без труда вычислить кто это, любовники со стажем или же парочки «оступившихся под действием алкоголя», сознательные или несознательные связи, служебные и случайные романы, у Светочки на это был нюх называемый опытом, она давно для себя распределила всех «этих» по типам, подтипам и классам. Девушка устало улыбнулась и подала парочке ключи, желая по привычке «приятного отдыха». Пока молодой мужчина открывал дверь номера, которая отчего-то не хотела поддаваться, девушка нетерпеливо покусывала губы и улыбалась, глядя как он безуспешно дергает дверную ручку. Наконец дверь поддалась и мужчина буквально заволок девушку вглубь номера. Они сливались в поцелуе, страсть поглощала, стирая всякие границы. Раздевались по дороге к кровати, пока его руки изучали её изгибы, а она пыталась справиться с пуговицами его рубашки. – Молния, сзади, – на выдохе произнесла она и в ту же секунду он резким движением расстегнул молнию платья и ненужный элемент одежды упал на пол. Девушка чувствовала его дыхание на своей шее, он целовал её, страстно, оставляя алые следы. По всему телу проходила горячая волна, чувствовалось неземное притяжение. Он завалил её на кровать не переставая целовать, лаская податливое горячее тело. Она закинула руки ему на плечи и с влажных губ сорвался стон. Все смешалось, мысли улетучились в алкогольной дымке, на переднем плане были лишь ощущения, желания, чувства.***
За последнее время стали привычными страстные ночи в той самой гостинице, про которую знали все, но названия отчего-то не помнили. Стали привычными и утра, и кофе в ресторане на первом этаже, и скорые сборы, и договоренность о встрече на следующей неделе или через несколько дней. Она уже не была девочкой на побегушках, она уже была врачом в хирургическом отделении больницы имени Боткина. Он был перспективным кардиохирургом, ну и на «Скорой» конечно подрабатывал, у него была семья, которую нужно было содержать. – Давай во вторник, в девять? – застегивая пуговицы на рубашке. – Во вторник не могу, я дежурю, ты в среду сможешь? – влезая в туфли на высоком каблуке и поправляя прическу. – Да, давай в среду тогда. Черт, галстук развязался. – Давай сюда, – в несколько легких движений сделала петлю и завязала галстук. – Спасибо, – поймал ее руку и поцеловал тонкое запястье. Она улыбнулась и прижалась поближе, вдыхая его запах, смесь табака, кофе, талька медицинских перчаток и физраствора. От неё пахло сладковатыми дурманящими духами и дорогими сигаретами, она как и все курила на крыльце больницы. Она улыбалась одними глазами и чмокнув его в щеку вышла из номера. Так стало привычно, так было удобно. Эти встречи стали неотъемлемой частью комфортного проживания, эти ночи и утра были необходимы как глоток воздуха. Она считала что он с ней для того чтобы развлечься, разнообразить монотонное дом-институт-работа-дом. Она не понимала, что он прикипел к ней душой и не видит себя, не чувствует без этих ночей, без задорных искорок её зелёных глаз, без аккуратного узла галстука, который вязала только она. Она не понимала, что он действительно любил её. – Мы поженились, мне едва двадцать стукнуло. Я учился в медицинском, она в педагогическом. Я увлёкся, мы гуляли, развлекались. А потом она сказала, что беременна. Поженились, Сашка родилась, институт Наташа естественно не закончила. Да я и не любил её никогда, так, увлечение… - за окном стояла глубокая ночь. Они курили, на столике стояли бокалы недопитого красного вина, вещи беспорядочно валялись на полу. – Ир, а хочешь поженимся, в Питер уедем? Я практически дипломированный специалист, у Шевцова там работает какой-то очень хороший друг, которому в штат нужен толковый, перспективный кардиохирург. Он готов меня взять. Тебя возьмут в хирургию, можно поговорить, - он говорил как обычно спокойно, выпуская клубни серого дыма. – А-а… – слова застряли где-то в горле, она была почему-то уверена что он шутит. Конечно же она не знала, что он подал на развод, она даже представить себе не могла что он говорил серьезно и промолчала. Она представляла, как если бы он не шутил, а однажды собрал чемодан и взял билет до Питера, и сказал ей ждать на вокзале, представляла, как его жена рыдая падала бы перед дверью, а дочка, вытирая слезы бросалась к отцу на шею с криками «Папочка, не уходи» . Ей становилось смешно и страшно одновременно, и она твёрдо решила для себя, что он пошутил. Он возвращался ещё несколько раз к этой теме, а потом перестал. Он решил, что она отказалась. Она же решила, что шутка просто затянулась. На какое-то время встречи сошли на нет. Она говорила что много работы, он устроился в кардиологию и наконец начал работать по специальности, вполне успешно. Они перестали пересекаться и потеряли друг друга из виду, как часто бывает. Жизнь вокруг не стояла на месте, и все вокруг бурлило, крутилось и вертелось. Месяцев через пять они встретились случайно, она стояла во дворе больницы, светлые локоны развивались на ветру. Он болтал с однокурсником, который работал в этой больнице. Ирина трепалась о чем-то с темненькой докторшей. – О, Ирка! Сейчас, Лёш, я отойду, поздравлю только, – однокурсник глянул на Ирину и уже собирался отходить от старого друга. – С чем поздравишь? – удивленно спросил Покровский, пытаясь не выдать заинтересованности. – Да она замуж вышла. Вы кстати знакомы? – однокурсник закурил. – Да, немного, – задумчиво произнёс мужчина. – Сейчас приду, – однокурсник отошёл, сказал несколько слов Ирине, они засмеялись. Девушка обернулась и поймала его внимательный взгляд, отвела глаза, а потом обернулась снова. Подошёл однокурсник и сказав что-то про то, что его ждут, удалился, ушла и темненькая врачиха. – Привет, Ириш, – подошёл сзади и чуть улыбнулся, наблюдая как в её зелёных глазах, как и раньше пляшут искорки. – Привет, – улыбаясь, произнесла она и поправила сползшую с плеча куртку, этот сентябрь выдался холодным. – Я слышал, ты замуж вышла, поздравляю, – чуть усмехнулся, по-доброму, разумеется. – Спасибо, – чмокнула его в щеку. – Говорят, осенью браки самые крепкие. Ты когда женился? – В ноябре, – легко ответил он. – Только ерунда это все. – Не знаю. Ладно, Лёш, мне бежать надо, была рада видеть, – ушла и обернулась лишь единожды, ласково улыбнувшись и сверкнув зелёными глазами. Она действительно была рада увидеться, но как не убеждала она себя, а все равно прорыдала час в общем туалете, где они снимали комнатушку в десять метров. Никто конечно же не подозревал, что Ира была беременна, что женились они «по залету», на пятом месяце её беременность было абсолютно не видно. Она смотрела на тонкую светло-коричневую бумажку из женской консультации, где значился срок беременности в двадцать недель, что никак не совпадало с их первой ночью с Николаем, и всхлипывала. А потом, собрав всю волю в кулак, ради ребенка, на следующий день варила Николаю кофе и рассказывала, что была в консультации, что все хорошо, что примерный срок беременности недель четырнадцать-шестнадцать.***
«А Покровский человек сложный, непростой человек», «Вам не дали главного», «оставляют в должности зама»… слова все ещё бьют по вискам. Не знает куда себя деть, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Не помнит, как доходит до кабинета, забывает закрыть дверь на ключ и стоит у окна. Из форточки дует холодом, на улице зима. Когда открывается дверь, женщина не оборачивается. Она смотрит в одну точку, сквозь оконное стекло, сквозь белые деревья во дворе, и сквозь больничный забор. – Привет, Ириш! – знакомый голос и знакомая фраза заставляют вздрогнуть. По всему телу пробегают мурашки. Оборачивается и смотрит на него из-под мокрых, из-за слез, ресниц. – Значит, все-таки правда… – произносит, облокотившись на подоконник. – Донесли уже? Быстро. – Мир не без добрых людей, – усмехается. – Да уж, добрых людей у нас много, – улыбается глядя на неё. Почти не изменилась за эти года. Волосы стали ещё светлее, теперь классическая блондинка. Мелкие морщинки у уголков глаз выдают возраст. Раньше никогда не красила глаза, теперь и тушь, и подводка, никак иначе. Все тот же взгляд зелёных глазах, все та же вселенская мудрость в глазах, и духи почти те же. Она смотрит, думая, насколько изменился. Постарел. Седой, немного грустный и как обычно слишком спокойный. – Замерзнешь же, простудишься, потом больничный тебе давать, – закрыл форточку, в кабинете уже гулял холодный ветер, и температура казалось, была как на улице. – Я не беру больничных, – хмыкнула и упрямо приоткрыла форточку. – Сигаретой угостишь? – Не курю, – улыбнулся. – Да конечно! Не можешь ты не курить, Алексей Абрамович. Или ты мне сейчас же даёшь сигареты, или я достаю коньяк, - она говорила серьёзно, хоть и хотела свести на шутку. Ей хотелось выпить или хотя бы покурить. Противная привычка в стрессовых ситуациях выкуривать несколько сигарет, а потом бросать в тот же день, и вспоминать об этой привычке, лишь когда нервы на пределе, когда другого способа расслабиться нет. Будь она дома, она непременно налила бы себе бокальчик дорогого коньяка, но, увы, сейчас она на работе, сейчас она и.о. главного врача последние несколько часов. – Нет уж, спаивать я тебя точно не буду, – вынул из внутреннего кармана пальто сигареты и зажигалку. – А ты до сих пор куришь? – Нет, только по праздникам, – ухмыльнулась. Выкинула окурок в окно и захлопнула форточку. – На кой черт ты согласился, а? Зачем приехал? Как, как мы будем работать? Она не чувствовала как по щекам текут горячие, соленые слезы, как водостойкая тушь расплывается по щекам, как руки покрываются «мраморными» бело-красными пятнами, как дрожат сухие губы, как становится холодно и одновременно жарко. – Ты… – всхлипнула и обтерла мокрые щеки ледяными руками. – Кстати, я не знал что ты Павлова. Столько лет знакомы, а я не знал твою фамилию по мужу. "Павлова Ирина Алексеевна" - красиво. – А я замуж выходила только чтоб фамилию поменять, - улыбнулась, наморщившись. – «Покровская Ирина Алексеевна» было бы лучше, – улыбнулся в ответ, прижимая женщину к себе. Она не ответила, а лишь всхлипнула, положив голову ему на плечо. – Ты наверняка наслышана, что я женился на молодой медсестре? – смеялся, убирая ей за ухо, выбившийся из её всегда безукоризненной прически, локон. – А ты наверняка знаешь, что я теперь разведенка? – ответила, чуть улыбнувшись. – Не знал. Давно разошлись? – Чуть меньше года, – замолчала и прикрыла глаза. – Ирка, Ирка… Что ж ты натворила-то тогда… Сколько лет назад? – обнимая, и прислоняясь губами к её мокрой от слез щеке. – Двадцать пять, двадцать пять лет… Даже двадцать шесть… – всхлипнула, вспоминая сколько лет Артёму. – Я натворила, а ты не остановил! – Не остановил, дурак… Думал, что ты мне отказала. – А я была уверена, что я просто для развлечения, тем более у тебя семья и… – А потом ты вышла замуж, и увы, не за меня, - усмехнулся, вдыхая запах её сладких духов. – Господи, кто завязывал тебе галстук, Покровский? Что это за ужасный узел? – рассмеялась, вытирая мокрые глаза. Он ласково улыбнулся, думая о том, что хорошо все-таки, что его назначили именно сюда. А она вдруг неожиданно поняла, что «Покровская» действительно было бы лучше.