Вино и дождь

      Скука во дворце была сродни ненастному дню. Вроде бы ничего особенного – ну, зарядил с утра нудный дождь, так что с того? Но на душе становится как-то по-особому тоскливо и пусто. Хочется разогнать эту тоску, заполнить пустоту. В такое время хочется дуэлей и войны. Хотя, Алва знал по собственному опыту, воевать в дождь еще труднее. Но, увы – войны нет. Талиг подписал мирный договор с Дриксен, улажен конфликт с Марагоной, и даже агарисские сидельцы не пытаются поднять головы. Сидят тихо-тихо, словно и нет их вовсе. Это на руку кардиналу, который помолодел и стал меньше пить шадди. И Фердинанду, который, похоже, вспомнил, что он – король, то есть властитель Талига, а не всепрощающий дядюшка, которому достались непутевые родичи. Он на Совете Меча так приструнил Людей Чести, дав отставку кансилльеру, что те притихли не хуже агарисских. Канули в Закат мятежи и войны. По меньшей мере, так кажется Рокэ Алве. Первый маршал скучает, и его единственное желание – напиться до зеленых ызаргов. Ворону скучно.       Дождь льет, а дворец кажется золотой клеткой, куда Ворона заманили… И заперли, лишая возможности лететь против ветра. - Герцог, вы заснули? Тон Вальтера Придда напоминает строгий окрик ментора. Пожалуй, он так разговаривал и со своими сыновьями, неудивительно, что Джастин уехал в Торку. - Напротив, - улыбка скользнула по губам, - я не сплю, а внимательно слушаю. Речь на Совете Меча шла о войсках, которым требуется зимнее обмундирование, о сапогах для стрелков Северной Армии и о фураже для их лошадей. Все обыденно и скучно, как зарядивший некстати дождь.       После обязательного присутствия на Совете пришлось почтить своим вниманием Её Величество. И тут тоже – скука и пыль, словно слуги не убирают ее каждый день. Пыль они сметут, но скука холодных залов, неискренних улыбок и лживых слов останется на месте. Её не уберешь. Алва проходит в будуар Её Величества. Королева жалуется на погоду, на мигрень, на все, что угодно – только не на скуку. Хотя в каждом ее жесте, в каждом взмахе тонкой ручки слышится безмолвный призыв: «Развлеките меня, маршал». «Нет уж, Ваше Величество, я не намерен оставаться тут дольше положенного». - Увы, я вынужден откланяться. Полагаю, завтра вы будете чувствовать себя лучше. Это все ненастье, знаете ли… - Да, конечно, - томный взмах ресниц, упавший веер, - Завтра я буду ждать вас. - Всенепременнейше, Ваше Величество. Как все знакомо и обыденно. И каждый день похож на другой,как две капли дождя на стекле. За окном на ветке мокнет ворон. Нахохлился, распушил черные крылья, стараясь сохранить хоть капельку тепла. Но – не летит к конюшням, где тепло и сухо, где конюхи не прогонят черную птицу. Ему тоже нужна свобода… Алва распахнул дворцовое окно, протянул руку. Ворон каркнул, как показалось, одобрительно, затем снялся с ветки и полетел. Кажется, опять против ветра. Его порывы освежают голову, где, кажется, успела поселиться затхлая пыльная дворцовая скука.       Алва быстрым шагом вышел с парадного входа, взял поводья Моро, которого держали двое. По одному конюхи боятся, что не справятся со строптивым конем. И правильно – черную Тварь боятся не меньше, чем его хозяина. Раньше это развлекало – сейчас кажется тоже скучным. Дорога в особняк. Долой плащ – пусть дождь поливает, промочив насквозь парадный колет, пусть струйки текут за шиворот. Пусть ветер задувает, резкими порывами гонит пожухлую листву… Это хоть немного развлекает. Во дворе особняка Пако берет поводья всхрапнувшего Моро, уводит жеребца в конюшню. Хуан же помог соберано стащить насквозь промокший колет. - Квальдето цера, рубашка тоже промокла… Рокэ стянул ее, небрежно бросил на кресло. - Не ворчи, старина. Лучше скажи, где дор Рикардо. - В библиотеке, соберано. Вы же сами велели ему найти книги, касающиеся Гальтары. Рокэ быстрым шагом прошел в библиотеку. Похоже, Ричард не преуспел в выполнении поручения монсеньора. Хотя и очень старался. Взору Первого маршала предстал оруженосец, свернувшийся калачиком в кресле, и сладко посапывающий под треск поленьев в камине. Хуан приказал как следует топить в библиотеке – Ричард недавно простудился, добираясь до дома на улице Мимоз. Простуда почти прошла, но все равно – мальчишку надо было беречь. Глядя на спящего оруженосца, Алва чувствовал, как тает, исчезая без следа, холодная пыльная скука дворцов и разговоров. Этот невозможный русоволосый надорец, так тянущийся к теплу и ласке, помогает Рокэ чувствовать себя живым… И очень нужным. Рокэ любовался растрепанными волосами, рукой, что свесилась с подлокотника кресла, ресницами, такими, что позавидует любая дорита. Хотелось зацеловать юного Окделла, глядя как в серых глазах настороженность сменяется гневом, а затем… - Юноша, - Алва легонько дотронулся до руки спящего, - я вижу, вы весьма преуспели в своем деле. - Что? А, монсеньор, я… Это все дождь. Спросонок мальчишка был похож на встрепанного птенца, что выпал из гнезда. - Я долго искал книги, и даже отложил несколько, а потом.. Это из-за дождя, в такую погоду спится хорошо. Взгляд Ричарда притягивают старые шрамы, которыми покрыта спина Рокэ. - Монсеньор, - с губ слетает шепот, - а кто вас так? - Их уже нет, Дикон. А я живу. Рокэ сел на морисский пушистый ковер у кресла. Обычно в кабинете так сидел сам Ричард. - Иди ко мне. Оруженосца не пришлось просить дважды. Он легко соскользнул со своего «ложа», потянулся, разминая затекшую от неудобной позы спину. - А вы быстро вернулись сегодня, эр Рокэ. - Что? - Монсеньор. Эр Рокэ. Дик прекрасно знал, как полагается называть Алву и «эром» лишь поддразнивал его. Это был их негласный, тайный язык. - Юноша, а вы знаете, что за это вы будете наказаны? Синие глаза сверкали веселым огнем. - И как же, эр? Серые глаза тоже блеснули насмешкой. - А вот увидите, юноша. Сильный рывок – и Ричард оказался лежащим на ковре, а над ним нависал Ворон. Рокэ Алва, несчастье всех Людей Чести, убийца отца… Самый родной и любимый человек, за которого Ричард, не задумываясь, отдал бы всю кровь по капле. - Рокэ… Одежда слетает, как осенние листья на ветру, но от камина тянет теплом, и совсем не холодно. А вскоре становится жарко от поцелуев, пьянящих не хуже, чем «Дурная кровь». - Рокэ… Масло пахнет пряными травами и немного – горечью костров. Так, должно быть, пахнет воздух в Кэналлоа. Его нужно совсем немного – пальцы проникают туда, где тесно и узко… - Рокэ… Последнее уже не шепот – крик, сорвавшийся с губ, когда волна наслаждения закружила, захлестнула с головой. - Тшшш, - губы монсеньора накрыли его губы, даря блаженство покоя. Потом они сидели и пили терпкое вино, и звенела гитара, навевая воспоминания о жарком Кэналлоа, где по ночам звезды падают с темного небосклона прямо в морскую гладь. И пусть за окном шелестел дождь – им двоим было тепло не от камина. А от присутствия друг друга.