Ничего не выиграть, не срывая роз

1. Он не так красив, как его брат. Девушки целый день щебечут о молодом, рослом лорде-волке, о его мускулистом сложении и распутной улыбке. Эддард Старк по сравнению с ним выглядит тихим, блеклым, незначительным. Но, танцуя с ним в зале, она смотрит в его темно-серые глаза и, к удивлению, находит их красивыми. Джейме сидит в углу с Эртуром Дейном; даже в тени она может видеть, как он хмур. Серсея решает, что может немного и повеселиться, шагает ближе к Эддарду Старку и прочнее держится рукой за его плечо; она смеется про себя оттого, что смогла вызвать на лице северянина толику удивления. 2. Он шагает по коридорам Харренхолла, его ум заполонили фиалковые глаза и темные волосы Эшары; Эшары, падающей звезды… Она улыбнулась ему на пиру, когда он кружил в танце Серсею Ланнистер (позволяя ей вести — он был безнадежен по части танцев). Он покраснел, и, когда отвернулся от Эшары, то обнаружил, как изумрудные глаза Серсеи сосредоточились на его лице, ее губы скривились в улыбке. Странно, как эта девушка может так затмевать всех… Волнение в соседней нише привлекло его внимание. Он положил руку на кинжал на поясе и стал подходить ближе… там показались блеск золота и шелест юбок, и дочь Тайвина Ланнистера, спешно уходящая от крыла, где располагались рыцари Королевской Гвардии. — Леди Серсея? — прошептал он, и заметил румянец на щеках и легкий беспорядок в прическе, когда она обернулась. — Что привело Вас сюда в такой час? — Я могла бы спросить то же самое у Вас, — резко ответила она. Ее кошачьи глаза ловили лунный свет. — Я могла бы спросить, почему Вы расхаживаете под моей дверью. Она делит покои с Эшарой. Он в смущении опустил глаза, и она, конечно, уловила этот жест. — Я не буду спрашивать, если и Вы не будете этого делать, — прошипела она, проскальзывая мимо него к деревянной двери. Прядь льняных волос зацепляется за его плащ, и, когда он помогает ей отцепить их, то удивляется мягкости локонов под своими пальцами. 3. — Эшара Дейн. Вы и не могли бы целить выше, не так ли, лорд Эддард? Она находит его во дворике, в одежде для тренировок — наверное, ждет брата или наследника Баратеонов. Он краснеет от ее слов — краснеет он часто, чаще, чем какой-либо другой человек, которого она встречала, и она находит это смешным и до странности очаровательным. — Я не знаю, что Вы имеете в виду, миледи, — бормочет он в ответ. Она подходит ближе и наклоняет свою золотую голову. — Будет вам, Эддард — могу я называть Вас Эддардом? — Как Вам угодно, миледи. — Вы еще не обручены, я полагаю? — Да, это так. — И Вы надеетесь увезти Эшару Дейн на Север? Чтобы превратить ее в волчицу? Он ничего не говорит, но краснеет еще сильнее под своей бородой. Серсея чрезвычайно довольна сейчас собой, и улыбка делается шире, когда она говорит почти заговорщицки: — Лучше будьте осторожны, Эддард. Женщины исключительной красоты часто скрывают что-то гораздо менее приятное внутри. — А что скрываете Вы, леди Серсея? Это удивляет ее — живость его тона, сужение глаз, быстрота слов. Она только качает головой и уходит, но чувствует тепло на щеках и задается вопросом, насколько они красны сейчас. 4. Он сталкивался с ней в темных коридорах трижды. Для их встреч не было никаких оснований, и если ее спросить об этом, она никогда не признается. Как бы то ни было, они неизменно оказывались вместе в этой башенке, глядя оттуда и говоря обо всем на свете. Это было опрометчиво и необычно и, конечно же, неуместно, но он не мог отрицать небольших приступов азарта, всегда появляющихся при виде ее гибкой фигуры и струящихся золотых волос. — Скольких женщин ты целовал, Нед? — Всегда «Нед» — она говорит, что находит имя «Эддард» жестким и громоздким. Он морщит лоб и едва не смеется над смелостью вопроса — что за леди воспитываются в Утесе Кастерли? Он целовал четырех женщин: дочь знаменосца на Севере, прислужницу в Долине и двух шлюх в дороге с Робертом. Она до сих пор наблюдала за ним с этой странной полуулыбкой, которая всегда расстраивала его, и он выпалил, не думая: — А что, если я задам тот же вопрос Вам? — Скольких женщин я целовала? Боюсь, выйдет число невнушительное. — Он закатывает глаза, и она смеется. — Я спрашиваю только из беспокойства за Вас, Нед. — Тон Серсеи говорил скорее о шутке, чем о волнении, но он позволил ей продолжить. — Когда ты будешь целовать леди Эшару, ты захочешь знать, что нужно делать. — Благодарю Вас за заботу, миледи, но я не верю… Полагаю, что… — Он откашлялся. — Если это случится, я буду знать, что мне делать. — Покажи мне. Он быстро заморгал и запнулся. — Ч-что? — Я хочу увидеть. — Серсея покрыла небольшое расстояние между ними и ее бедра ткнулись в его. — Не говори мне, что ты испугался. Если ты настолько малодушен, чтобы поцеловать меня, то что ты будешь делать с Эшарой? Нед почувствовал вспышку раздражения от ее слов, но задвинул ее поглубже. — Я не могу, миледи… Это неправильно… — Нед. — Он отвернулся, чтобы отвести от нее взгляд, но она снова встала перед ним. — Я не прошу тебя согнуть меня на балконе и изнасиловать. Его щеки горят — он вздрагивает, когда она прикасается к нему, но прохлада ее ладоней успокаивает. Все это похоже на сон, слишком нелепый, чтобы быть реальностью — он стоит здесь с леди Серсеей из Дома Ланнистеров, дочерью самого богатого человека во всех королевствах, славящейся своей жестокой золотой красотой. Он опускает взор на ее губы, розовые, полные и согнутые в полуулыбке. Она кладет руку ему на затылок и направляет его вниз. Поцелуй выходит целомудренный и нежный, с закрытыми губами и мягкими прикосновениями. Он поглаживает пальцами пшеничный шелк ее волос и улыбается, когда она бормочет его имя, соприкасаясь с ним устами. Она такая теплая и благоухающая и так невероятно красива, что на мгновение он совершенно забывает о леди из Звездопада, наслаждаясь гривой львицы в своих руках и дыханием ее дерзости, ее нахальства, ее неугасимого огня. Когда она прерывает поцелуй и уходит, его глаза широко открыты и блестят, он чувствует желание обнять и привлечь ее обратно, чтобы вновь почувствовать ее тепло. 5. После турнира, казалось, все могли говорить только о семье Старков. И Брандон, и Эддард показали хорошие результаты, но настоящее внимание было приковано, конечно, к юной леди Лианне, невероятной королеве любви и красоты. Следующим утром Серсея завтракала вместе с отцом и братом, несмотря на то, что аппетит был испорчен обидой и ревностью. Она угрюмо двигала фрукты по тарелке и слушала отца. — Они наделали много шуму, эти Старки — полагаю, они больше не прячутся у себя в пустоши. — Лорд Тайвин нахмурился дочери, и та пронесла вишню мимо губ. — Я нашел странным, что лорд Хостер обручил свою дочь с наследником Севера, но, возможно, он был прав. Я сам почти думал об этом. Серсея сказала, совершенно не подумав: — У лорда Рикарда есть еще сын. — Она подняла руку к губам под видом того, чтобы стереть с них вишневый сок, надеясь, что ее щеки не порозовели. Глаза лорда Тайвина с золотыми крапинками сузились, она чувствовала, как Джейме смотрит на нее с другого конца стола. Отец проговорил голосом холодным и жестким: — Ты думаешь, я пообещаю свою дочь второму сыну лорда, правящего бесплодной пустошью? Мальчику, не наследующему абсолютно ничего значимого? Повисло молчание, и Серсея разрезала его пронзительным смешком: — Конечно, нет, отец. Я всего лишь пошутила. Губы лорда Тайвина выровнялись в раздраженную линию, и Серсея умолкла. Она продолжила ковыряться в плодах перед ней, делая вид, что не замечает пронизывающего взгляда Джейме, устремленного на ее профиль. Он следует за ней в ее комнату; его новый, девственно белый плащ струится за его спиной. Он дразнит ее ее «любовником» и спрашивает, когда ее вкусы успели стать такими грубыми, что она хочет, чтобы лохматый волк пускал над ней слюни. Она толкает брата вниз на свою постель, раздвинув бедра и тихо целуя. Они возобновили привычный темп, грубый и беспорядочный, все жестче и быстрее… и ее ум упорхнул в ту зябкую ночь на крепостном валу, когда Нед Старк так нежно шевелил своими губами поверх ее, как если бы он думал, что она может сломаться, если надавить сильнее. Воспоминание заставило затрепетать ее всем телом, и она крепче обхватила ногами Джейме. 6. Он задается вопросом, есть ли способ отказаться. Мысль о путешествии в Королевскую Гавань ему неприятна — после этих последних нескольких лун, после того, как он повидал мир в его концах, после потери за потерей, после того, как он пропутешествовал из Риверрана в Дорн и обратно на Север — Нед Старк не желает ничего больше, чем быть дома, дома со своим сыном — моими сыновьями — и своей женой. Его жена — хорошенькая, прелестная Кейтилин Талли — девушка, которая никогда не должна была принадлежать ему, а всегда кому-то другому. Когда он возлегает со своей леди, целуя и касаясь ее всюду, он пытается — и, в основном, успешно — забыть жемчужную кожу, и волосы цвета воронова крыла, и фиалковые глаза… Но когда он держит ее локоны в своей руке, эти густые рыжие пряди, он вспоминает волны светлых волос, как они прекрасно струились сквозь его пальцы… а потом думает о зеленых глазах, слишком острых и слишком умных… и розовых губах, и этой странной, непостоянной улыбке… Ничего с этим не поделаешь, твердо говорит себе Нед. У него нет выбора, кроме как оставить свою семью и поехать на юг, увидеться с Робертом Баратеоном — недавно коронованным королем, его дражайшим другом — и постоять в Септе на его свадьбе не с его сестрой. У него нет выбора, кроме как увидеть, как Роберт Баратеон женится на Серсее Ланнистер. Конечно, его расстраивает разлука с семьей, а не последние мысли, убеждает он себя, когда его охватывает внезапная тоска. 7. Я самая удачливая женщина в Семи Королевствах. Каждая хотела бы быть сегодня на моем месте. Девушка, когда-то бывшая леди Серсеей из дома Ланнистеров, а ныне полновластная королева, стоит рядом со своим новоиспеченным мужем, крепко держась за большую, закаленную в боях руку Роберта Баратеона. Она метнула взгляд на его лицо и обнаружила, что он улыбается ей улыбкой, трогающей только губы. Он красив, силен, и могущественен, и молод. Серсее хочется верить, что она сможет питать любовь к нему, а он к ней; возможно, в один день он будет смотреть на нее не мимоходом, и сможет назвать ее имя без паузы перед этим, как бы удерживая себя от произношения другого. Роберт на самом деле не смотрит на нее, а вот Джейме — да. Она почувствовала легкий укол совести при мысли об их утреннем свидании, и сердце ее заныло от явного отчаяния, охватившего его красивое лицо. Она чувствует, что начинает хмуриться, и отводит пристальный взгляд — и вскоре обнаруживает, что смотрит в стальные серые глаза Неда Старка, что несколько улучшает ей настроение. Она думала об их совместных вечерах в Харренхолле чаще, чем ей хотелось бы, и сделалась раздражительной на несколько дней после того, как услышала о его свадьбе с Кейтилин Талли (хотя это еще ничего по сравнению с ее неудовольствием, когда она узнала о его предполагаемом бастарде — предполагаемом бастарде Эшары Дейн). Он выглядит иначе сейчас — старше, важнее, сильнее — северный лорд до мозга костей. Нед посылает ей тусклую улыбку, и она возвращает ему задумчивую. Она опомнилась только, почувствовав мускулистую руку Роберта, обхватывающую ее талию, и приклеила на лицо восторженный оскал, который ждали от нее как от новобрачной и новой королевы. Праздник проходит весело — ее муж все пьет и пьет, пока может едва стоять на ногах, поэтому она танцует со всеми подряд: отцом, дядьями, братом… и Недом. Любезный Нед, он, как всегда, позволяет ей вести в танце. Внутренне она подготовила себя к церемонии провожания — я не робкая дева. Я львица из Утеса Кастерли, и я ничего не боюсь. Как только Джейме расстегивает застежку ее свадебного плаща, откладывает его в сторону и отходит прочь, другие мужчины потянулись к ней, подгоняя и подталкивая, и она сразу чувствует себя уязвимой, оставшись без союзника, без какой-либо защиты… Тогда ее медленно начали касаться руки, только ласковыми пальцами по спине, расстегивая каждую застежку ее платья одну за другой. Придворные ерзают от нетерпения, выкидывая грубые шуточки Неду, но он все продолжает, шепчась кончиками пальцев по ее обнаженной коже, двигаясь ниже по спине. Когда они обнажают ее до пояса, не оставив на ней ничего, кроме сорочки, то начинают спорить, кто понесет ее наверх. Серсея прислоняется плечом к Неду, все еще стоящему у нее за спиной, и она смотрит ему в глаза с невысказанной просьбой: «Пожалуйста». Когда лорд Винтерфелла поднимает ее на руки и направляется к башне, она прислоняется щекой к его темным волосам и ей наконец, всего на одно мимолетное мгновенье, становится спокойно. 8. Они должны послать подарок, говорит ему Кейтилин. Весть о рождении кронпринца нельзя оставить без ответа Хранителю Севера и лучшему другу короля. Нед, конечно, соглашается, и уступает в выборе подарка жене, доверяя ей в этом вопросе. Он находит, что всегда может положиться на суждения Кейтилин в подобных вопросах — она умна, серьезна, способна и хорошая мать их сыну, и она терпит Джона много более, чем многие женщины терпели бы на ее месте. Он с улыбкой смотрит, как она суетится, положив руку на крошечную выпуклость на животе, и напоминает себе, какой он счастливый человек. В тот же вечер Кейтилин говорит Неду, держа Робба на коленях, что нужно написать сопроводительное письмо к подаркам, поздравляющее Роберта с рождением сына. Начиная писать письмо, он продолжает следить взглядом за женой, за ее рукой, обвивающей крохотного мальчонку, который так сильно был на нее похож. Ворон от короля сообщал о златокудром младенце, зеркальной копии его матери. Нед чувствует дразнящую улыбку на губах при мысли о Серсее и ее копии-младенце, о мягких шуточках, которые он бросал ей касательно ее тщеславия, вспышке обиды в ее глазах, потухшей, когда он успокоил ее тем, что это оправданно, и она заслуженно гордится своей красотой. Он заканчивает письмо Роберту, прижав его печатью, и бросает взгляд на стопку чистого пергамента рядом с ним. Его руки чешутся написать другое письмо — но неуместность этого не принесет ничего, кроме неприятностей, и он оставляет эту затею. 9. Джон Аррен умирает, а муж Серсеи становится более чужим, чем когда-либо, проводя ночи одну за другой вдали от ее покоев, игнорируя ее присутствие в Тронном зале, занимаясь с детьми даже меньше, чем обычно. Не то чтобы она возражала — ее больше устраивали простыни, не воняющие вином, возможность растворяться в Джейме без постоянных напоминаний о том, чтобы он не оставлял следов на ее теле. Джоффри отлично сумел занять себя, Томмен тоже не заметил равнодушия Роберта, а Мирцелла… она выглядит довольно весело с момента приезда Тириона в Королевскую Гавань, и, как бы мало ей это не нравилось, Серсея позволяет ей проводить время с любимым дядей. После нескольких дней молчания Серсея поражена грубому голосу Роберта: — Готовься ехать на Север. Она заморгала, наморщив лоб. — Как далеко на Север, муж? — В Винтерфелл, женщина, куда же еще, — огрызнулся он. — Мне многое нужно обсудить с Недом Старком. Мирцелла оторвалась от игры в кости с Тирионом — Серсея кинула свирепый взгляд в сторону карлика — и спросила с придыхающим волнением: — Могу ли я тоже поехать на Север, отец? Налившиеся кровью голубые глаза Роберта посмотрели с некоторой теплотой и, жестом подозвав ее к себе, он усадил ее на колени. — Да, крошка. Ты будешь играть с девочками лорда Старка, и они покажут тебе, что делают дети на Севере. Серсея попыталась было узнать побольше информации, но Роберт только сузил глаза и сказал держать язык за зубами и выполнять приказ. Она вылетела из Тронного зала в глубоком возмущении, желая уйти мыслями от глупого мужа и позволив бродить им в чем-то гораздо более приятном. Нед. Прошло так много времени. Прошло около десяти лет с тех пор, как он в последний раз был вызван в Королевскую Гавань. Большую часть своего визита он провел, закрывшись с лордом Арреном в его кабинете или охотясь в лесах с Робертом. Она едва ли обмолвилась с ним парой слов за две недели — он даже ни разу не просил ее танца на пиру в честь своего прибытия. Но тогда, в ночь перед отъездом, он схватил ее за локоть, когда она шла в свои покои, и увлек ее в сторону, в нишу коридора. Его серебристые глаза немного искрились от выпитого — но не слишком много, он никогда не пил много, это было не в манере Неда. Он взял ее за руку и прижал к ее ладони что-то рассыпчатое и засохшее. Она посмотрела вниз и обнаружила, что это была небольшая коллекция лепестков зимних роз, покрытых каким-то предохраняющим веществом, от которого они сияли, подобно кристаллам. В воздухе повеяло сладким ароматом; она уткнулась носом в цветы и вдохнула их. Голос Неда звучал мягко и низко: — Это неполные цветы, не те, что я давал Вам ранее. — Она все еще хранила те розы в своих дневниках, еще вытаскивала их и восхищалась по нескольку раз на неделе. — Но они особенные. Запах никогда не умрет, сколько бы лет не прошло. — Он сделал паузу, и она смотрела на его горло, как он сглотнул. — Не знаю, увидите ли Вы когда-нибудь их свежими, но это лучшее, что я могу Вам дать. Она сунула лепестки в складки плаща, ее зеленые глаза нашли его серые — а затем она провела ладонью по его щеке, стоя достаточно близко, чтобы поцеловать его рядом с уголком рта. Крохотный поворот головы — все, что для этого нужно, но — Нед, Нед и его честь. Он только ждал, когда она уйдет, чтобы поклониться, тихо пробормотать «Ваша светлость» и продолжить спускаться по коридору. Серсея улыбается, вспоминая это сейчас. Она роется в складках плаща, пока ее пальцы не обхватывают лепесток — она носит их с собой каждый день, каждый день в течение десяти лет. Никто никогда не найдет их, даже Джейме — она хорошенько об этом заботится. Она проводит день в указаниях служанкам, надзирая за сборами вещей для долгого путешествия на Север, наблюдая, бранясь и выбирая вещи до самой ночи. Лунный свет течет в ее окно, окрашивая все в белый и серебристый. Серсея раскидывает лепестки по подушке и кладет щеку на сладко пахнущий ворох. Она знает, что Джейме дожидается ее на другом конце замка… но лежа и вдыхая аромат, воображая голубые розы, промерзшие земли, серые глаза и неуверенную улыбку… все это крутится и нарастает вокруг нее по мере того, как сон овладевает ею, и королева решает закрыть глаза и уснуть.