Паранойя

Эту историю рассказала мне одна девушка. Я прежде ни разу не видел её, хоть и жили мы, как оказалось, рядом. Я не знаю дальнейшую судьбу этой девушки. Рассказ ведётся от её лица… Только что прозвенел звонок с последнего урока. На самом деле, прошло уже около двух или трёх уроков, я сбилась со счета. Но суть в том, что сегодня нас задержали аж до полседьмого вечера. А ведь сейчас осень, за окном темно, как ночью, а живу я не близко, наверное в кварталах четырёх. Сегодня отец не сможет забрать меня из школы. Ну просто прекрасно! Со звонком я вылетела из класса, громко хлопнув дверью. Хочу поскорее сбежать из этого места. Теперь терпеть не могу эту школу… Все, абсолютно все тут делают вид, будто бы обеспокоены твоим состоянием, а потом распускают сплетни про тебя же за спиной. О, а вот и одна из таких… — Хей, Кайлс, — с улыбкой на лице подбежала ко мне она, — почему ещё не уходишь? — Да вот, — тихо проговорила я, напяливая на себя черную косуху, — собираюсь уже. Вы как всегда, гулять будете наверное, да? — в моём голосе можно было расслышать нотки грусти. Тоже. Тоже хочу гулять, хочу иметь друзей, хочу сидеть поздно в лесу в компании друзей, пить теплый чай и слушать, как кто-то играет на гитаре. Но нет, я не могу получить даже какую-нибудь маленькую часть из всего этого. Но я ведь не много прошу, да?.. — Ладно, до понедельника, — с этими словами я выскочила из школы. Меня зовут Кайли, мне шестнадцать лет. Я живу с отцом, а мама… Мама умерла, когда мне не было и семи лет при ужасных обстоятельствах, о которых я не люблю говорить. Мой отец довольно состоятельный человек, за которым стоит большое количество людей. И это не удивительно, ведь он — глава городской мафии. Стоит ему лишь щелкнуть пальчиком и показать на того или того человека — как его сотрут с лица Земли. А я… Я не люблю это, и не принимаю его. Не люблю жестокость, совершенно не люблю. Несмотря на частые черные цвета в моей одежде и обуви, черному лаку на ногтях и преобладанию черного цвета в макияже, мне всё это чуждо. И, наверное, мне было бы всё равно, если бы не обстоятельства, произошедшие, когда мне было шесть лет… 17 октября 2006 год. Мама Кайли была приятной женщиной, с приятной внешностью: белокурые волосы, слегка касавшиеся плеч, большие, карие глаза и черные брови. Худенькая фигура, невысокий рост. В общем, она была красавицей, и наверное этим и привлекла отца Кайли — Джона. Джон и Мари (Так звали мать девушки) прожили в браке девять лет, чуть-чуть не дожив до годовщины в десять. А все из-за несчастного случая… Мари была очень общительной и дружелюбной женщиной, но, по её словам, хорошая подруга у неё была лишь одна — Кларис. Близился ноябрь, холодная погода, хотелось куда-нибудь на море, или в жаркую страну. Дочка привыкала к школе, а Джон был весь в делах. Мари с подругой приняли решение слетать большой компанией далеко, куда-нибудь в Египет. Благо, финансовое положение позволяло. При перелёте, самолет потерял четыре двигателя из шести, стремительно быстро упав в Атлантический океан. Этот рейс — *…* принес в жертву шестьдесят три человеческих жизни, а так же жизни семи членов экипажа. Отец Кайли был в растерянности, решив огородить дочку от общения практически полностью, что бы с ней не повторилось что-то подобное. Воспитанием девочки он практически не занимался, вечные разъезды и дела. Кайли сменила много школ. Но к четырнадцати годам, она вернулась в свой родной городок — Мэдисон. Хоть город и дом несли в себе воспоминания о матери, но этот город девушка просто обожала, чувствуя себя тут максимально уютно. — Мама, как же мне тебя не хватает… — сказала я, разглядывая потолок. Для меня это было привычным занятием, ведь друзей у меня не было, хоть я и очень хотела их завести. Дело не в том, что я была изгоем, просто каждый раз, когда я находила с кем-то общей язык, отец меня прятал чуть ли не от всего мира, крича и читая нотации. Я не знаю, это такая любовь, или что-то иное, но в любом случае, меня это очень бесило. Недавно, около месяца назад, я снова сменила в школу, так как в старой нашла подругу. Но та тюрьма, в которую меня перевели… Это просто ад: маленькая школа, где все всех знают, распускают слухи; противная еда в столовой, практически все учителя — злые ублюдки, лишь двоих могу выделить, как психически нормальных и здоровых людей. В общем, на новом мете я не прижилась. Дома было достаточно скучно, захотела идти гулять. Захватив наушники и накинув косуху, я вышла из дома. В кармане я нашла несколько долларов. Прекрасно! Могу зайти в магазин, купить что-нибудь. Первый попавшийся — маленький супермаркет (на подобии наших пятерочек — прим. автора), с довольно дешевыми ценами. Так… пять долларов. Мне хватит. Захватив маленькую бутылочку воды и сэндвич, я оплатила товар и пошла к остановке. Поздно, автобусы ездят редко. Смотрю на расписание… через восемь минут приедет автобус, который едет на… Я знаю, что буду делать! С блеском в глазах, я забежала в цветочный магазин. Выбрав две, самый лучшие розы, я оплатила их стоимость, еле успев на автобус. Он был полностью пуст, я слышала, как водитель свистит у себя в кабине, напевая свистом что-то похожее на рождественскую песню. Мы где-то на окраине города, жутковато. Фонари встречаются очень редко, но в том месте, куда я еду, их вообще нет… Мама, я скоро буду рядом. Достав телефон, заранее включив фонарик, я дождалась остановки и вышла с автобуса. Кромешная темнота. Каркают вороны. Практически ничего не видно. Но ничего, дорожку эту я помню наизусть. Спустя две минуты, я на месте… Могила мамы. Не была тут около двух месяцев, а отец — гораздо больше… Оне не знает, что я тут довольно часто. Ну и не важно. Я села на маленькую скамеечку, напротив черного камня. «Мари Николас Томпсон. 1975—2006 год. Помним, любим, скорбим.» — такая надпись была на этом камне. Слезы невольно полились из глаз — Нет, пожалуйста, не надо... Мама, прошу, вернись ко мне, мне тебя не хватает, — тихо всхлипывая, произнесла я. Какой-то шелест за спиной. Опять моя паранойя? Нет, это не то место, мне и так жутко, пожалуйста, нет… Снова шелест, будто кто-то в кустах, за моей спиной… Всё тело парализовано. Хочу обернуться, и удостовериться, что всё хорошо. Давай, Кайлс, на счет три: раз… два… Три. Резко поворачиваюсь, видя перед собой чье-то лицо, которые закрывают волосы, черные либо от темноты, либо по своей природе. Я кричу от испуга, от чего человек издает злой смешок, и по голосу ясно, что это парень, примерно моего возраста. меня валят на землю, насаживаясь сверху. Удар кулаком по лицу, кричу от боли. Около горла нож. — Не ерепенься, иначе тебе пиздец, — снова как-то зловеще смеясь, произносит этот человек. Ком застревает в горле. Одновременно хочется и кричать, и молчать. Снова удар, и я чувствую, как по подбородку течет вторая, тонкая струйка крови. Быстро, она уже на шее. Темнеет в глазах. Человек встает, но я даже не осмеливаюсь двигаться. Не хочу лишиться жизни. Удар по рёбрам, второй. Чувствую себя так, будто они треснули внутри меня. Возможно, так и есть. Удар по коленке, мне наступили на ногу, порезав на одной ноге джинсы ножом. Собирается насиловать? Нет, не думаю… Откуда-то с земли он поднял большую палку, положив её рядом. Садится близко ко мне. — Страшно? — молчу, — Отвечай, сука, — удар по глазу, снова кулаком. Больше, больше боли с каждым его ударом, но я продолжаю молчать, не в силах что-то сказать, — хочешь поиграть в молчанку? Я тебе в этом помогу. Берет с земли палку, ударяя ей меня по голове. Сильнее темнеет в глазах, я снова плюю кровью. Веки тяжелеют, глаза закрываются, я теряю сознание…