Долгое сотрудничество

Как так получилось? Как вообще такое могло произойти?! Лэй не знал ответа. Не знал, плакать ему или смеяться. Наверное, самым правильным было бы кричать от ужаса. Как его вообще угораздило оказаться в этом гостиничном номере совершенно голым да ещё прикованным к кровати собственными наручниками?! Память подкинула несколько обрывочных картин. Вот он держит в руках письмо от Казуи Мишимы, в котором господин Мишима сообщает, что у него имеются некоторые материалы по делу, расследуемому Лэем. Потом бар… Казуя назначил там встречу… Вот Мишима предлагает немного выпить, за знакомство, кажется, а дальше — темнота… и смутное то ли воспоминание, то ли ощущение полёта, и кто-то его раздевает после. Хотя почему кто-то? Ясно кто! Но зачем?! Лэй попробовал приподняться, застонал и вновь рухнул на кровать. Он не знал, какой дрянью накачал его чёртов Казуя, но действовала она как надо. В голове было звонко и легко до головокружения, а тело всё ещё колебалось между двумя полярными состояниями: энергично-воздушным и лениво-тяжёлым. В общем-то, приковывать его к спинке кровати не имело смысла — Лэй мог выбраться из комнаты разве что ползком. По крайней мере, сейчас. — Какой дрянью ты меня накачал? — глухо спросил он возникшую рядом с кроватью тень. Большего в полумраке комнаты было не разглядеть. — Ничего такого, что может навредить твоему здоровью, — обтекаемо ответил Казуя. — Это поможет снять лишнее напряжение, характерное для первого раза. Значит, дрянь качественная. — Лишнее напряжение? — Смешок вышел истеричным. — Ты псих! — Нет. Я просто тебя хочу. А я всегда получаю желаемое. У Лэя мурашки побежали по коже от спокойной уверенности в этом голосе. Казуя не шутил. Кровать слегка скрипнула под дополнительной тяжестью. Лэй непроизвольно вздрогнул и попытался хотя бы приподняться. Куда там! Тело, пребывая в состоянии "лениво-тяжёлое", послало его усилия куда подальше и лишь слабо трепыхнулось, а потом и вовсе оказалось прижатым к кровати свихнувшимся извращенцем. У Лэя перехватило дыхание: Казуя тоже был в чём мать родила. И там, где их тела соприкасались, разливался странный жар, а от жадного взгляда Казуи бешено заколотилось сердце. Тело реагировало на близость Казуи. Особенно — одна его часть. Что же до Казуи, то у того давно всё стояло. — Чтоб тебя импотенция разбила, извращенец! — Да, ты правильно понял, в состав этой «дряни» входит афродизиак. — Ты хоть… понимаешь, что тебе будет за… за это? Тебе и твоим подельникам! — И что ты сделаешь? Арестуешь меня? — усмехнулся Казуя. — Попробуй, детектив. Только нет у меня никаких подельников. Если так интересно, мы в Плаза-отеле, в пентхаусе, и на этаже, кроме нас, никого нет. Жёсткие губы невесомо коснулись шеи, спустились ниже, вызвав дрожь во всём теле. — Так вот где твой подпольный притон. Работаешь с размахом. — Персонал отеля даже не знает, что мы здесь. Зачем входить в дверь, если есть окно? О чём он говорит? Он, что, влез в отель через окно? Что за бред? Сам же сказал про пентхаус! Казуя покрывал поцелуями шею и грудь Лэя, поглаживал бёдра и живот, не забывая пресекать попытки ему врезать. Всё усиливающееся сопротивление Лэя лишь заводило его ещё больше. — Убери от меня свои грязные лапы! — Ты ведёшь себя глупо... — Казуя уже добрался с поцелуями до его живота. — Просто смирись с неизбежным. Ты мой. — Чёрта с два! Лэй вывернулся и лягнул своего "поклонника"; если не вырубить, то хотя бы скинуть с кровати. Не вышло, Казуя легко перехватил ногу, дёрнул на себя, и Лэй с ужасом понял, что ему разводят в стороны колени. Дёрнулся было — наручники больно впились в истёрзанные запястья. Не вырваться. — Сволочь! Я убью тебя! Убью, слышишь?! — А вот это у тебя вряд ли получится. Казуя прижал одну его ногу к кровати, вторую закинул себе на плечо. Лэй судорожно вздохнул и выругался сквозь сжатые зубы: ладонь Казуи снова легла на его пах, слегка сжала пульсирующий ствол, провела по нему пару раз, вверх-вниз. И снова вверх-вниз. — Пере… стань… — Зачем? Тебе ведь нравится. — Иди в задницу! — Сдержать стон всё же не удалось. — Уже? Ну, раз ты настаиваешь... Даже в темноте Лэй понял, что Казуя довольно улыбается. — Стой! Я не… Лэй и глазом не успел моргнуть, как уже лежал носом в подушку. Перекрученные наручники вызвали ещё больший дискомфорт, но он этого даже не заметил. Понимание того, что сейчас — вот прямо сейчас — его отымеет какой-то озабоченный ублюдок, вызвало такую панику, что даже прибавило сил непослушному телу. Или же наркота окончательно выветрилась. Лэй опять извернулся и изо всех сил лягнул ногой куда попал. А на этот раз он, видимо, попал — судя по грохоту, Казуя загремел-таки с кровати. Лэй не оглядывался — некогда было. Подтянулся к спинке кровати, сел, игнорируя темноту и разноцветные круги перед глазами, и резко дёрнул руки и тело вверх. Казуя допустил лишь одну ошибку: спинка кровати представляла собой почти ажурную сетку, вырезанную из дерева, и Лэя следовало приковать, например, к толстому столбику в центре, изображающему ветвистый ствол, а не к одной из веточек, разбегающихся от него. Расчёт оправдался — тонкая перекладина не выдержала такого напора и сломалась. Руки тоже пострадали, но это было не важно. Тусклый блеск металла в дальнем углу заставил Лэя забыть обо всём на свете. Пистолет! Его пистолет. Всего лишь на расстоянии хорошего прыжка. Ну, в его состоянии о хорошем прыжке оставалось только мечтать, так что Лэй просто скатился с кровати и метнулся к оружию. Схватил. Что-то гибкое и жёсткое обвилось вокруг запястий и резко дёрнуло его вверх. Лэй вскрикнул и обнаружил, что висит в полуметре над полом. Грохот выпавшего из рук пистолета показался аккордом похоронного марша. И через секунду Лэя уже впечатало в стену. Хорошо, хоть не лицом. — Мне надоела эта возня! Или ты прекращаешь трепыхаться, или тобой займусь уже я! — рыкнули из темноты. — Свет! Лэй, хватавший ртом воздух, не сразу обратил внимание на изменившийся голос и интонации Казуи. Да и внезапно включившийся свет заставил зажмуриться. Но когда он, наконец, увидел говорившего, не заорал лишь потому, что от шока забыл даже про дыхание. Узнать Казую Мишиму можно было только по взгляду и чертам лица, в остальном существо, стоявшее перед ним, явно не относилось к человеческому роду. Будто с древней фрески в реальность шагнул Демон. Горящие алым глаза, сине-фиолетовая кожа, рога, огромные кожистые крылья, из-за которых в просторной комнате сразу стало тесно. И хвост. Длинный, гибкий и сильный. Демон удерживал Лэя именно с помощью хвоста, и не похоже, что ему хоть сколько-нибудь тяжело. — Кто ты? — Тот, кто может оттрахать тебя так, что ты просто сдохнешь, потому как, в отличие от Казуи, я не привык сдерживаться. Демон притянул Лэя к себе вплотную; пальцы, оканчивающиеся длинными острыми когтями, царапнули кожу на шее, когда «Казуя» крепко взял его за подбородок, заставил повернуть голову и посмотреть в глаза. — Я могу взять тебя в любом обличье. Для меня нет принципиальной разницы. Но в этом виде я уже не буду столь осторожен и внимателен. Лэй вздрогнул, дёрнулся, пытаясь отстраниться, вырваться, но ничего не смог поделать — острый коготь медленно чертил на груди кровавую полосу, неглубокую, но болезненную, прямо от горла до пупка. Словно Казуя помечал его. — Так что выбирай, либо ты перестаёшь маяться дурью и получаешь удовольствие вместе со мной, либо удовольствие получаю только я, а твоё бездыханное тело найдут где-нибудь через пару дней в очень плохом состоянии. — Рука демона оставила в покое живот, скользнула за спину и сжала ягодицу, не сильно, только чтобы дать почувствовать впившиеся в кожу когти. — Повторяю, я сдерживаться не собираюсь. И фантазия у меня богатая. Так что выбирай. Сейчас! Лэй закрыл глаза, будучи не в силах выдержать этот взгляд. Тело била крупная дрожь, а сердце заполошно колотилось где-то в горле. Эта тварь говорила правду. У него есть выбор: либо быть просто изнасилованным, либо быть изнасилованным каким-то монстром с извращённой фантазией со всеми вытекающими последствиями. Пять минут назад он считал, что нет ничего хуже первого варианта, теперь же… Всё познаётся в сравнении, да? Очень легко представить, как эти когти разрезают плоть, или как хвост… От собственных мыслей Лэя замутило. Нет! Не думать! Вообще не думать об этом! — Согласен. Я не буду больше… сопротивляться. — Давно бы так. Его швырнули на кровать, и когда он рискнул открыть глаза и сесть, перед ним стоял прежний Казуя. Лэй отвёл взгляд от властного лица, уставился на свои руки, покрытые кровью, свежей и засохшей. Скорей бы всё это закончилось. Если не можешь избежать насилия, расслабься и получай удовольствие, — крутилась в голове заезженная фраза. Как ни странно, она приносила некоторое облегчение. — Не думал, что среди полицейских бывают мазохисты. — Слабо звякнули наручники — Казуя наконец решил их снять. Нет, ключом он не воспользовался, просто разорвал стальные кольца, словно те были картонными. Лэй решил уже ничему не удивляться. Только вздрогнул, когда к израненным запястьям прикоснулись чужие губы. Он всё-таки зажмурился и не открывал глаз — и когда Казуя перебинтовывал ему руки и обрабатывал рану на груди, и когда его уложили обратно на кровать. Действие наркотика закончилось, и то тут, то там в теле вспыхивали новые очаги боли. Что ж, Казуя в одном пункте всё-таки ошибся — удовольствие он будет получать в одиночку. Однако у Казуя были другие планы. Он заставил Лэя выпить какую-то жидкость, от которой вскоре привычно закружилась голова, — она забрала с собой боль и прибавила сил. — Ты меня так раньше наркоманом сделаешь, — криво усмехнулся Лэй. — Заканчивай быстрее с этим балаганом и отстань от меня. Казуя не ответил, только погасил свет, погрузив комнату в спасительную полутьму. Это была самая странная ночь в жизни Лэя. Казуя долго ласкал его тело: гладил, целовал, покусывал солёную от пота кожу, пока не добился отклика. Лэй сдерживался, но всё равно стонал, выгибаясь во властных, но нежных руках. Наркотический препарат прогнал боль, а Казуя — остатки разума. Гордость где-то потерялась ещё раньше. Казуя оказался умелым любовником, нежным и внимательным. Он брал Лэя осторожно, словно боясь навредить, словно тот — неопытный девственник. Впрочем, в некотором смысле так оно и было. И если бы можно было только забыть, что это, так или иначе, изнасилование. Лэй вцепился зубами в подушку, сдерживая стон, чувствуя, как Казуя, убрав пальцы, проникает в него. И как с каждым толчком жар становится сильнее. И уже он сам подаётся ему навстречу. Проклятье! Этот ублюдок его насилует, и ему это нравится! — Хватит зажиматься, — Казуя моментально почувствовал сковавшее его напряжение, — просто смирись с тем, что ты мой. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. — Мне станет хорошо, когда я убью тебя. — У тебя не получится. — Казуя приподнял его бёдра, изменив угол проникновения. Лэй всхлипнул, вновь подался навстречу, рука сама потянулась вниз. Её тут же перехватили. — Нет! Рано! — Сволочь! Жар стал просто невыносимым. Мысли путались, разбегались в стороны и сталкивались, не понимая, что они вообще тут делают, когда всё тело затапливает наслаждение. — Казуя… — Рано. — Казуя… пожалуйста… Сильная рука легонько сжала ноющую плоть. — Ты мой, — прошептал Казуя, доводя его до пика. — Мой. Лэй вскрикнул и без сил рухнул на кровать. Казуя предпочёл улечься прямо на нём. Другого места не нашлось, что ли? Кровать-то двуспальная. Впрочем, пофиг! Тело казалось таким далёким и чужим. Хотелось только одного — лежать так вечность и ни о чём не думать. Скрипнула кровать — Казуя уже был на ногах и чем-то шуршал. Лэй даже головы не повернул, чтобы взглянуть, чем именно. Прикосновение к шее холодного металла удивления не вызвало. «Пистолет, — вяло подумал Лэй. — Попользовался и теперь собирается грохнуть». Лёгкое шипение и едва уловимый укол вызвали лёгкое недоумение. Казуя уже в третий раз накачал его какой-то дрянью. Передозировку, что ли, задумал организовать? — Это была прекрасная ночь, — услышал Лэй, прежде чем провалиться в очередное странное беспамятство, в котором его куда-то несли, мыли, одевали. И снова это ощущение полёта: хлопали крылья, ветер ласкал мокрые волосы, чьи-то руки мягко обнимали. В этих объятьях было так легко и спокойно, что совсем не хотелось просыпаться. Из сна его выдернул самый противный в мире звук — звонок будильника. Лэй, чертыхнувшись, нашарил агрегат на тумбочке и хлопнул по кнопке. Вырубив врага номер один, он расслабленно откинулся на подушку, чтобы спустя полминуты подскочить и, охнув, без сил плюхнуться обратно на кровать. У него ныло и болело всё тело, причём больше всего ныло как раз пониже спины, и Лэй узнал, что у него, оказывается, есть такие мышцы, о существовании которых раньше он даже не подозревал. Нехотя он поднял руку, уже зная, что там увидит. Так и есть, на запястье белела полоска бинта. А на груди слегка пощипывал шрам, протянувшийся от горла до низа живота. Воспоминания хлынули разом, будто открыли шлюзы. Всё, что он вспомнил, не было кошмаром, прошлой ночью он был… Его, и правда… К горлу подкатила тошнота. Лэй спрятал лицо в ладонях, так и лежал, пока вихрь из ненависти, стыда и горечи не улёгся. Он должен подумать, что делать дальше. Должен решить, как жить дальше. Должен разобраться с противоречивыми чувствами о прошлой ночи. Сначала позвонить на работу и продлить командировку. А может, больничный оформить. Или вообще — отпуск! А потом… потом… Лэй потёр руками лицо, сбрасывая оцепенение. Взять пистолет и убить этого ублюдка! — Я убью тебя! — Тебе это не удастся. Что он имел в виду под «не удастся»? Не бессмертный же он, в самом деле! Наверное, следует сначала навести кое-какие справки, вполне возможно, тут без серебряных пуль не обойтись. Или святой воды. Лэй потянулся к телефону и замер, увидев лежащий на столике белый конверт. Где-то он уже такой видел. На то, чтобы раскрыть конверт и прочитать письмо, ушло больше времени, чем обычно: пальцы дрожали и отказывались слушаться. Наконец Лэю удалось кое-как развернуть белый листок. «Уважаемый господин Лэй. Спешу сообщить, что у меня имеются интересующие вас материалы, по делу, которое вы ведёте. Предлагаю встретиться в эту субботу в баре „Ночной охотник”. Уверяю вас, что эта встреча выгодна нам обоим. Рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество. С уважением, Мишима К.» Это та самая записка, с помощью которой его заманили в тот бар! Стоп! Но ту записку он уничтожил. Да и бар назывался по-другому. Листок выпал из рук, а сам Лэй обессилено рухнул на кровать. Это было невозможно! Просто невозможно! Казуя назначил ему новую встречу через неделю. Сегодняшняя ночь — всего лишь начало. «Ты — мой. Смирись!»