За каменной стеной

      Инспектор Лестрейд привычно взлетел на семнадцать ступеней в комнату, где единственный в мире консультирующий детектив принимал посетителей. В данный момент никаких дел, требующих вмешательства полиции, у него не было, и это заставило инспектора внутренне сжаться от нехорошего предчувствия. Сейчас его огорошат внезапными ужасными новостями, заставят куда-то нестись или, что ещё хуже, поставят перед уже свершившимися фактами и затребуют, чтоб он прикрыл эти факты, рискуя своей репутацией и шкурой. Честно говоря, он давно ожидал, что Шерлок Холмс однажды заявит ему что-то вроде: «Я совершил теракт, сотни жертв, прикрой меня. Зато я поймал тебе карманного воришку». Инспектору даже сны на эту тему снились.       Обстановка в комнате его не обрадовала. Шерлок метался вдоль стены, умудряясь лавировать среди мебели и бардака, что-то гневно бормотал себе под нос и отчаянно жестикулировал. Доктор Уотсон торчал в своём кресле и читал газету, не выказывая ни малейших признаков тревоги.       – Это же абсурд! Я отказываюсь в этом участвовать! – услышал Лестрейд, останавливаясь у двери.       – Но ты уже поучаствовал, вызвав сюда инспектора, – буркнул Джон, шелестя газетой.       – Это было моей ошибкой! Да, настолько очевидной, что я не боюсь это признать! Подумать только! А я был уверен, что знаю о своём брате всё! Нет, он, чёрт возьми, снова умудрился меня удивить!..       – Он тебя сейчас слышит.       – Наплевать! Пусть знает, что я в нём жестоко разочарован! Он, один из лучших умов Британии, мнящий себя гениальным политиком, в одиночку заменяющим всё британское правительство, не смог придумать выход получше! Выход из совершенно тупиковой, по моему мнению, ситуации! Мне просто стыдно, что я ношу одну с ним фамилию!       – В чём проблема, переходи на мою. Тебя же спрашивали при регистрации, на какой фамилии ты…       – Заткнись! Шерлок Уотсон?! Это омерзительно звучит!       – Ну спасибо, что ты такого мнения о моей фамилии.       Лестрейд понял, что сейчас станет свидетелем семейной ссоры, и решил лишить себя этого сомнительного удовольствия, шагнув в комнату и обозначая своё присутствие громким покашливанием. С ним сухо поздоровались. Атмосфера в комнате накалилась ещё сильней.       – Что у вас случилось? – Лестрейд вспоминал, взял ли с собой какие-нибудь таблетки, чувствуя, что его сердце вряд ли выдержит грядущие новости.       – С тобой хочет поговорить мой брат, – сразу выпалил Шерлок.       – Твой брат?.. – инспектор вспомнил этот ходячий памятник напыщенности с зонтиком и недоуменно похлопал на супругов глазами. О чём такой тип мог желать говорить с простым служащим Скотланд-Ярда?       – Да, именно мой брат, ты слышал меня с первого раза, не заставляй меня повторять, меня это бесит! – Шерлок невероятно психовал и почти рычал.       – У него крупные неприятности, – сказал Джон, решительно отлавливая бушующего мужа и уволакивая его наверх, в его, Джона, бывшую спальню, которая теперь превратилась в «рабочий кабинет» Шерлока. – Он сам здесь, на кухне. Вы поговорите, мы вам мешать не будем…не будем, Шерлок!       Едва за ними захлопнулась дверь, как из кухни вышел этот самый объект спора. Светло-коричневый костюм заоблачной стоимости, жилет с золотой цепочкой, белоснежная рубашка, итальянские туфли, прилизанные волосы, неизменный зонтик на сгибе руки. В его присутствии инспектор чувствовал себя премерзко. Как плебей перед патрицием. Этот человек, казалось, мог разрушить всю его жизнь и стереть его самого в порошок одним движением зонта. Скорее всего, так оно и было. От Шерлока инспектор знал, что его брат занимает скромное место в британском правительстве, но насколько это место «скромно», Лестрейд и представить боялся. Он вообще боялся Холмса-старшего, хотя сам себе в этом сознаваться не желал. Грегори Лестрейд никогда не лебезил перед начальством и не испытывал перед вышестоящими чинами угоднического трепета, даже если его работа оставляла желать лучшего. Но этот тип с зонтом внушал страх самим своим присутствием, словно всадник апокалипсиса. Так что от сердца у инспектора и не думало отлегать.       – Добрый вечер, – и эта слащавая масляная улыбка, и мимолётное пожатие холодных влажных рук – всё резко отталкивало от Майкрофта Холмса. – Прошу вас, садитесь. У меня будет к вам необычная просьба…       – Я могу отказаться? – сразу выпалил Лестрейд, плюхаясь в кресло. Майкрофт на секунду замер в смешном согнутом положении, но потом всё же опустил свой отнюдь не стройный зад в кресло напротив и устроился с удобством, как у себя дома. Масленая улыбка с лица не пропала.       – Боюсь, у вас нет выбора…       – Ну, я так и думал. Тогда зачем говорить «просьба», если это приказ?       – Не надо так категорично… – Майкрофт слегка поморщился. – Видите ли, выбора нет и у меня тоже…       Здесь уже Лестрейд не нашёл, что сказать, только изумлённо уставился на собеседника, не веря, что услышал это. Как нет выбора?.. У Холмса?!..       – Я не могу вдаваться в подробности, – Майкрофт задумчиво ковырял зонтом ковёр. – Скажу лишь самую суть: мне угрожает серьёзная опасность. От моих же людей. В их среде есть предатель…или предатели, которых переманили на свою сторону мои враги. Вернее, они враги и всей Британии, не только мои лично…       – Вы пытаетесь воззвать к моему патриотизму? Грязный приём.       – Что вы, вас никто не заставит оказывать мне услуги из одного патриотизма. Вы получите награду в денежном эквиваленте и, поверьте, немалую.       – Мне что, придётся вычислять предателей среди ваших людей?! – Лестрейд ужаснулся от одной мысли об этом.       – Нет, – Майкрофт не сдержал снисходительного смешка. – Этим будет заниматься мой любимый брат, несмотря на его бурные протесты. Как бы мы ни ссорились, я ему полезен в живом виде.       – В живом ви…стоп, вам угрожает смертельная опасность?       – Да. Меня хотят убить. Было уже два покушения, неудачные исключительно благодаря счастливым случайностям, но покушавшиеся так искусно замели следы, что не оставили ни малейшего намёка на свои личности. Поэтому мне нужно исчезнуть.       – И…чем могу быть полезен я?       – Приютить меня у себя в квартире на время расследования.       Лестрейд буквально услышал, с каким хрустом отвисла его челюсть. Только где-то на пятидесятой секунде он в полной мере осмыслил, что ему предлагают.       – Вы в своём уме?! На вас охотятся профессиональные убийцы, вы не можете доверять никому из своих людей и полагаете, что я, простой полицейский, смогу защитить вас в своей квартире?! Это абсурд, это просто невозможно!..       – Вы не дослушали, – Майкрофт улыбался так, будто хотел сказать «да куда ты денешься, мелкий клоп». – По официальной версии я буду находиться в Анголе, на деловых переговорах, меня там все будут видеть, возможно, моё фото даже появится в прессе. И, скорее всего, меня там убьют. Будет большой скандал со всеми вытекающими. Но главное, что настоящий я в это время буду тихо-мирно сидеть в вашей квартире, не высовывая нос наружу и предоставляя Шерлоку возможность действовать сообразно с теми переменами, которые произойдут в среде моих людей после моей «смерти».       – Фальшивая смерть? Вы уверены, что ваши люди достаточно мало о вас знают, чтоб купиться на это?       – Что они точно знают: я не могу пропустить саммит в Анголе, это нанесёт серьёзный ущерб интересам Британии, и я обязан появиться там в любом виде, даже лёжа на смертном одре. Равно как и никто другой, кроме меня, не знает, насколько и чем важен этот саммит. Поэтому крайне маловероятно, что они усомнятся в моей личности.       – А вы подставите под удар загримированного под вас беднягу?       – Это не ваша забота, инспектор. Итак, мы с вами договорились?       – Мне категорически не нравится всё это. Если вас вычислят…       – …вы не обязаны становиться между мной и убийцами, – выражение лица Майкрофта ожесточилось. – Это будет не вашим, а моим промахом, и только мне за него отвечать. Но я предусмотрел всё, что мог. И пока мы беседуем, кое-кто из тех, кому я ещё могу доверять, уже доставляет мои вещи в вашу квартиру.       – Чудесно! – Лестрейд рассерженно вскочил и начал метаться по комнате, как Шерлок до этого. Он чувствовал себя мышью, пойманной в капкан, над которой вовсю потешается готовящийся сожрать её кот. – Почему же вы, чёрт возьми, не можете пожить у тех, кому ещё доверяете?!       – Потому что это – прислуга моей матушки, люди, на руках у которых я вырос. Пожить у них означает пожить дома, в нашем фамильном гнезде, и неужели вы думаете, что за ним не следят?       Инспектор выматерился, ничуть не стесняясь своего навязанного сожителя и не замечая, как морщится при этом Майкрофт. Всё, конец спокойной жизни…       – Надеюсь, это хотя бы ненадолго? Я недавно развёлся с женой и очень хотел бы наладить личную жизнь. Я ещё не стар, не привык жить один, и, разумеется, ваша компания не заменит мне то, на что я рассчитываю!       Левый глаз у Майкрофта едва заметно дёрнулся, но Лестрейд этого не видел.       – Всё будет зависеть от моего брата, торопите его. Чем быстрее он найдёт нужных людей, и чем скорее они будут устранены, тем скорее мы с вами расстанемся. А сейчас можете быть свободны. Ночью я переберусь к вам.       Майкрофт встал, всем видом показывая, что разговор окончен. Лестрейду осталось лишь снова ругнуться сквозь зубы и, неприлично проигнорировав протянутую на прощание руку, вылететь на улицу, едва не запнувшись о дверь. Который раз он пожалел, что связался с психом Холмсом. Мало ему было одного Шерлока, вечной занозы в заднице, так теперь и его родня повесилась на шею! Идя домой, он представлял, какие перемены ждут его в квартире. Наверно, он не узнает своё холостяцкое гнездо. Только успел привыкнуть к тому, что вещей стало меньше после того, как он окончательно разошёлся с женой – хотя она уже давно посещала их «семейное гнездо», только чтоб утащить очередную порцию вещей к любовникам – и теперь его снова ожидает раздражающее захламление. Судя по импозантному, даже гиперпафосному виду, новому соседу требовалась целая уйма вещей. Такие люди не привыкли обходиться малым, и, хотя Майкрофт не собирался вылезать из дома, пока дело с его безопасностью не утрясётся, наверняка, ему понадобится одной одежды чемодана три. В квартире просто шагу ступить будет негде. Однако, с замиранием сердца заходя домой, инспектор не наткнулся на армию багажа, а нашарив кнопку выключателя, и вовсе несказанно удивился: в прихожей стоял, прислонённый к дальней стене, всего один чемодан, большой, коричневый, закрытый на три хитрых замка. Лестрейд, конечно, не сразу поверил, что всё лучше, чем он думал, он оббежал обе свои комнаты, кухню и даже зачем-то заглянул в туалет, но нигде не нашёл ни одной чужой вещи. Кроме этого коричневого чемодана, ничто не напоминало о том, что в его квартире появился непрошеный жилец. Может, Холмс-старший настолько верит в своего брата, что рассчитывает прожить здесь всего один день? Как бы там ни было, Грегори не собирался на этом зацикливаться, он поужинал псевдомясными полуфабрикатами, по вкусу напоминающими картон, умылся и завалился спать.       Глубокой ночью его разбудил шорох у входной двери. Выхватив из-под подушки пистолет, инспектор покрался в прихожую. Конечно, табельное оружие требовалось сдавать, но Лестрейд пользовался авторитетом и 20-летним опытом службы, делая для себя исключение. Тем более, что иногда у него в разработке были особо важные дела, из-за которых оружие могло понадобиться в любой момент. В прихожей вспыхнул свет.       – Ради Бога, не так резко! – Майкрофт прикрыл глаза ладонью. Он был в неприметном сером плаще, изрядно влажном, и с его зонта на коврик часто падали капли. Грегори сообразил, что в стёкла действительно стучится нехилый ливень. Однако пистолет он не опустил.       – Как вы сюда попали?       – Сделал дубликат ваших ключей. Или вы предпочли бы, чтоб я трезвонил вам на весь подъезд в такое время и оповестил всех ваших соседей, что у вас ночной гость?       – Вы не имели права брать мои вещи! Я не давал разрешения!       – Умоляю, прекратите в меня целиться из этой штуки! – Майкрофот нервничал. – Я не преступник, не угрожаю вашей жизни или собственности!       – Кто знает, не лишусь ли я в итоге того или другого. По вашей милости, – однако пистолет инспектор убрал. – У меня всего две комнаты, вам, наверно, будет очень неуютно в таких убогих условиях.       Лестрейд с лёгкостью представлял этого человека, презрительно осматривающего временное жилище, в центре роскошного трёхэтажного особняка, какого-нибудь Холмс-Мэнора. И он даже не сомневался, что подобный особняк действительно имеется, причём он настолько пафосен, что младший из Холмсов сбежал оттуда, будто за ним черти гнались, предпочитая снимать скромную квартиру, где можно творить любые безумства по вкусу. Но этот тип на безумства не был способен, максимум – подселиться к простому полицейскому во имя сомнительной аферы.       – Кхм… Вы не могли бы встречать гостей в чём-то…более приличном? – скрипел Майкрофт, разуваясь и чинно пристраивая зонтик на подставку, каким-то чудом не прихваченную бывшей миссис Лестрейд. Инспектор мрачно оглядел себя. Семейные трусы и растянутая футболка. Даже без тапок. Действительно, зрелище не для аристократа.       – Извините, не успел надеть смокинг, – съязвил он. – Идите сюда.       Майкрофта решено было поместить в большей комнате. Меньшую занимала спальня самого Лестрейда, и вот уже года четыре это была только его спальня, супруга периодически обитала через стену. После её отъезда в большой комнате остались только диван, кресло, телевизор и ковёр. И то только потому, что диван с креслом и ковёр ей не нравились, а телевизор был намертво вмурован в стену. Пару раз здесь уже успели переночевать Андерсон и Донован, любезно пущенные шефом во время его ночного дежурства, дабы беспалевно попредаваться разврату и не платить за гостиницу. Грег был уверен, что эту комнату он всё равно уже не будет использовать другим образом, только изредка смотреть тут футбол и сдавать её за бесплатно тем из знакомых, кому в личной жизни повезло больше, не хватает лишь места для уединения. Сам заводить отношения он не планировал, что бы там ни говорил. Поздно уже, да и не тянет. Старость гораздо спокойней встретить в компании собаки, которую сослуживцы ему уже давно обещают. А теперь ему на голову свалилась эта сиятельная шишка и заставляет его невольно краснеть за убогость жилища. Вряд ли этот тип хотя бы в кино такое видел.       – Ммм… Неплохо. Минимализм вполне оправдан, – нейтрально буркнул Майкрофт, оглядевшись. – Во сколько вы встаёте на службу?       – А разве вы не всё про меня выяснили? – стесняющийся своей квартиры Лестрейд продолжал язвить. – Я думал, вы даже размер моих носков знаете. Кстати, почему никто меня не положил носом в пол, когда я наставил на вас пистолет?       – Мистер Лестрейд, вам уже всё объяснили, – Майкрофт обидчиво поджал губы. – Меня здесь никто не охраняет. Совсем никто. Я здесь один.       – И никаких камер, жучков и прочего?       – Никаких.       – Я вам не верю.       – Этой привилегии у вас никто не отнимал, – опять насмешка в глазах.       – Ладно. Я встаю в шесть, и даже не вздумайте шуметь раньше!       Грег ушёл к себе, безапелляционно хлопнув дверью. Если этот напыщенный индюк думал, что его угостят горячим чаем после дождливой ночи, то он глубоко ошибся. И чемодан ему никто таскать не будет. Вообще инспектор настроился тщательно игнорировать невольного соседа, как бы неприлично это ни было. Лёжа в кровати и думая об этом, он слышал, как Майкрофт отнёс в комнату свой чемодан, неловко задевая им стены, и принялся таинственно шуршать в отведённой ему конуре. Громких звуков он не издавал, поэтому утомлённый долгим рабочим днём инспектор быстро уснул.       Пробуждение у него выдалось неожиданное. Нет, никто не штурмовал квартиру с тараном, и птеродактили в окно не стучались. Просто с кухни вдруг потянуло чем-то вкусным. Сдобой… Чёрт возьми, действительно, в квартире пахло сдобой! Ошалело глянув на часы, Грег увидел, что через восемь минут всё равно вставать, и решительно выбрался на разведку. То, что он увидел на кухне, существенно надломило ему психику. Конечно, не настолько, как маньяк по кличке Таксидермист, сдиравший у него на глазах кожу с ещё живых детей и чуть не сделавший то же самое с ним, но всё равно нехило. Майкрофт Холмс, воплощение британского правительства, стоял у плиты и выуживал из духовки целый противень свежеиспечённых румяных пирожков, распространяющих одуряющие ароматы… Он был одет в шёлковый светло-коричневый халат, похоже, безумно дорогой, под которым виднелись чёрные пижамные штаны, тоже явно дорогие. Поверх халата был нейтрально белый фартук без единого пятнышка, на руке прихватка – таких вещей даже у миссис Лестрейд не водилось – на ногах пушистые тапки. На столе стоял уже заваренный чай, красный и, судя по головокружительному запаху, не имеющий ничего общего с той бурдой, которую держал у себя инспектор. При этом вид у Майкрофта был очень ухоженный, ни капли не заспанный, волосы, как всегда, аккуратно зачёсаны назад, цвет лица свежий, кажется, даже можно было уловить тонкий аромат парфюма. У Лестрейда начался очень неприличный столбняк.       – Доброе утро, инспектор, – улыбнулся Майрофт, похоже, не видя в происходящем ничего особенного. – Я как раз успел к вашему подъёму. У вас ничтожно мало продуктов, к счастью, я нашёл муку, яйца и творог. Наверно, вы себе совсем не готовите. И чай у вас просто отвратительный, я так и думал, поэтому прихватил свой. Идите в душ, пока пирожки не остыли.       – Э-э…ммм…э-э… – несколько секунд Лестрейд не мог выдавить из себя ничего другого. Ситуация была нелепой до абсурда, кого угодно он мог вообразить на своей кухне за выпечкой пирожков, даже королеву и всех принцев, но Майкрофта Холмса – ни за что! И вот, на тебе…       – Господи, инспектор, ну пошевеливайтесь же вы! – Майкрофт грозно нахмурился. – Всё остынет, и вы опоздаете на работу! Живо в душ!       И Лестрейд послушался. Он был настолько ошеломлён, что ему можно было успешно приказать хоть с крыши спрыгнуть. В его ванной за ночь образовалась дорогая электробритва сложной конструкции, подозрительные флаконы – то ли лосьоны после бритья, то ли дезодоранты, то ли лаки для волос, Грег не понял, ибо на них всё было написано по-французски – зубная щётка, вполне обычная с виду, зубная паста, тоже обычная, английская, гель для душа, шампунь, снова странные флаконы с неведомыми французскими веществами для тела… Грега окружили упоительные парфюмы, он чуть не сполз по кафелю от острого ощущения, что у него поселилась женщина. Только спровадил одну, и пожалуйста, опять ванная заставлена. Очевидно, Майкрофт здесь не на один день окопался. «Надо уточнить у Шерлока, не гей ли его брат, – мрачно думал Грег, лениво проводя бритвой по хмурой роже. – Впрочем, вряд ли этот социопат подмечает такие вещи, когда они не относятся к делу. Если бы Джон не взял операцию „семья с Холмсом“ в свои руки, он бы до сих пор метался, как заяц на сковородке, ничего не понимая. Чёрт, однако это странно…» Совершив все утренние процедуры, Лестрейд снова опасливо заглянул на кухню. Стол был сервирован для чаепития, Майкрофт сидел на одной стороне стола, догадливо освободив ту, на которой обычно сидел сам Грег, и потягивал чай. Шторы были плотно задёрнуты.       – Надеюсь, вам не нужно объяснять про снайперскую угрозу? – Холмс кивнул на шторы. – Я составил вам список покупок, там одни продукты…       – Я не собираюсь ничего вам покупать! – взбунтовался было Лестрейд, послушно садясь.       – Во-первых, не мне, а нам. Во-вторых, есть у вас всё равно нечего, ваши мерзкие полуфабрикаты я спустил в мусоропровод.       – Слушайте, то, что вы у меня живёте, не даёт вам никакого права!..       – Вам жаль эту дрянь? Вы желаете заработать язву на старости лет или свалиться с тяжёлым пищевым отравлением? Хотя бы несколько дней моего пребывания здесь можете позволить себе питаться по-человечески.       – Да у меня просто нет денег каждый раз покупать свежие продукты!       – Не проблема. Возьмите, – Майкрофт извлёк из кармана халата банковскую карту и сунул Лестрейду под нос. Тот обомлел: карта была платиновая.       – И, кхм…сколько я могу тратить отсюда?..       – Сколько хотите.       – Вы шутите?..       – Разве это похоже на шутку? Или у меня неправильное чувство юмора?       – А если…если я, допустим, куплю автомобиль?       – Хоть самолёт. Судя по тому, как много времени вы тратите утром на болтовню, самолёт вам понадобится, чтоб не опаздывать на работу. Помолчите уже и ешьте.       Грег судорожно отхлебнул чая. Он охотно верил, что на карте Майкрофта достаточно денег, чтоб купить самолёт. Впрочем, в следующую секунду он забыл об этом: чай был великолепен. А отведав пирожок, не без некоторого опасения, он и вовсе занялся едой вплотную. Никогда прежде инспектор не представлял, что такое незатейливое блюдо, как пирожки с творогом, может быть таким вкусным. Жена его никогда ничего не пекла и вообще редко готовила, даже в первые годы их брака. И он терпеливо не считал это недостатком. Теперь невольно мелькала мысль, что его супружеская жизнь пошла коту под хвост. Прикончив свою порцию, Грег заметил, что Холмс к пирожкам не притронулся.       – А вы почему свою стряпню не едите?       – Мне нельзя. Слишком много калорий, – Майкрофт нахмурился, будто у него заболели зубы.       – Да ладно! Вы не выглядите нуждающимся в диете.       – В этом заслуга моего дизайнера, он шьёт мне вещи, скрывающие недостатки фигуры.       «Ах, ну да, у него все вещи эксклюзивные, сшитые на заказ», – но язвить по-прежнему уже не получалось. Не после такого завтрака.       – Я завернул остальное вам на работу, – Майкрфт кивнул на кулёк в фольге. — Разогреете в микроволновке.       – Откуда вы знаете, что у нас есть микроволновка?       – Заключил из набора найденных у вас полуфабрикатов, – Холмс изобразил изумление, мол, как ты мог не понять, ты сыщик или где? Лестрейд нервно сглотнул. «Кажется, я потихоньку становлюсь на место Уотсона…надеюсь, не до ТАКОЙ степени! Чёртовы братья, один хуже другого…»       – Кхм… Ладно… Где ваш список продуктов?       – В кармане вашего пальто, обёрнут вокруг вашего телефона.       – Вы роетесь по моим карманам…       – Я не беру ничего из ваших карманов, напротив, добавляю – Майкрофт изобразил негодование оскорблённой добродетели. – Помойте за собой посуду.       Снова Лестрейд покорно стал мыть посуду. Казалось, этот страшный человек действовал на него гипнотически, как незабвенный удав Каа на бандерлогов. Наспех собравшись, Грег пулей вылетел из дома, радуясь наконец избавлению от этого влияния. Под мерзким моросящим дождём его настроение снова упало, воздействие завтрака кончилось, и невольный сожитель вновь показался ему тяжким бременем. А на работе к нему стали принюхиваться и хитро улыбаться за его спиной. Это раздражало.       – Оу, инспектор, у вас наладилось на личном фронте! – идиотски залыбился Андерсон. Донован предупредительно двинула ему каблуком по ноге.       – И с чего же вы, голубки, это взяли? – сердито вопросил Лестрейд. – Давайте, отвечайте, нефиг переглядываться.       – От вас вкусно пахнет, – вякнул Андерсон.       – А что, обычно от меня воняет?       – Нет, он хотел сказать, что от вас пахнет другим человеком, – улыбнулась Донован. – Человеком, у которого достаточно тугой кошелёк, чтоб пользоваться настоящей французской косметикой.       – Кто она, шеф? – лыба Андерсона превышала допустимый уровень идиотизма раз в десять.       – Да почему вы считаете, что у меня завелась женщина?       – Вы натурал, шеф. И мужчина не пёк бы вам пирожки, – хихикнула Донован. – Не стесняйтесь нас, мы только рады вашим успехам. После развода вы стали выглядеть как-то…несчастно. Вам нужен кто-то рядом.       – Пирожки?.. – Лестрейд вспомнил, что так и не забрал кулёк в фольге и платиновую карту, но, заглянув в свой портфель, обнаружил там и то, и другое. С одной стороны, его лишний раз раздражило, что в его вещах роются, с другой стороны, он обрадовался, что пирожки всё же есть. В принципе, с таким заходом можно и по магазинам пробежаться. Список продуктов действительно прилагался к телефону и содержал тридцать семь пунктов.       – Ого! – Донован мельком заглянула в него. – Ваша дама сердца уже и за покупками вас гоняет! Куда ей столько? Она в курсе, сколько вы зарабатываете?       – Боюсь, она в курсе даже сколько вдохов я делаю в минуту, – буркнул инспектор.       – Ничего себе! Вы успели впустить её в свою жизнь так глубоко? — на лицах сослуживцев было радостное недоумение. Горяченькая сплетня, шеф влюбился! Ведь ни один нормальный человек не будет харчеваться у женщины, с которой его связывают только постельные отношения, пирожки – это серьёзней секса. Поняв, какое впечатление о нём сложилось, инспектор злобно рявкнул:       – Хорош трепаться, все по местам! Если нет работы, пишите квартальные отчёты! Донован, что у нас по банде Мидаса?       – Глухо, шеф, – Салли сразу убрала с лица выражение лисицы на охоте за сплетнями. – После последней операции они залегли на дно, увеличив свой капитал ещё на сто тысяч фунтов.       – Что с их подставным банкиром? Ты до него дозвонилась?       – Он убит. Я вам написала смс, но вам, наверно, было не до того… – снова хитренькая моська.       – Отставить, сержант! Когда убит, как, кто выезжал на труп?       Потекли трудовые часы. Лестрейд лично помотался на место преступления, в морг, по связям убитого, попытался структурировать в голове все материалы по этому новому мегажулику Мидасу, но понял, что в голове совсем пусто. Уже месяца три продолжаются набеги банды хитроумного злодея по кличке Мидас на банки, биржи, казино и прочие организации, накапливающие у себя деньги. Попутно банда занимается наркотиками, работорговлей, торговлей оружием — всем тем преступным бизнесом, в который выгодно вкладывать нечестным путём добытые капиталы. Мидас очень изворотлив, свою кличку в уголовном мире он получил за то, что всё, чем бы он ни занимался, он умудряется превратить в золото, то есть, абсолютно из всего делает деньги. Лестрейд боялся представить, сколько средств из английской казны и у частных лиц отжал этот фрукт, и это всего за три месяца, которые он орудует в Англии. Никто не знал ничего точного относительно его личности, но предполагалось, что он иностранец. Его следы были замечены в Австрии и Испании, что, конечно, вряд ли указывало на его истинную национальность. Скотланд-Ярд потихоньку опускал руки, и Лестрейд как раз собирался идти с этим делом к Шерлоку, но тут на него обрушилось приключение с Майкрофтом, и инспектор решил, что социопата не надо отвлекать от дела его братца, иначе Майкрофт поселится у него навсегда. А что может быть ужасней? Вскоре нанюхавшиеся дорогих парфюмов сослуживцы затребуют у Грега предъявить им его зазнобу, и что он скажет? «Со мной живёт мужик, печёт мне пирожки, но у меня с ним ничего нет, это просто для дела…для какого? Совершенно секретно». Чёрт, звучит крайне идиотски!       Посреди разъездов по всему городу Лестрейд выкроил время для просмотра новостей. Канал BBC News рассказывал о саммите в Анголе, о каких-то договорах по поводу рынков сбыта и покупки секторов обрабатывающей промышленности. На экране внезапно мелькнул Майкрофт, в том же коричневом костюме, в котором был вчера на Бейкер-стрит. Он слащаво улыбался в камеру и что-то туманно рассказывал прессе о договорённостях с принимающей стороной и прочими участниками саммита, а внизу под его именем стояло «чрезвычайный и полномочный посол». Лестрейд очень удивился: этот тип на экране походил на Майкрофта просто абсолютно, до мелочей, небось, родная мать не отличит! Если бы инспектор не знал, что настоящий Майкрофт торчит у него дома, он бы тоже не усомнился в подлинности этого «посла». «Чёрт, какое же место в правительстве этот тип занимает на самом деле?! Ради него провернули такой безукоризненный обман, стоивший, небось, уйму денег и сил! Не хотелось бы быть врагом такого человека…»       А после работы Лестрейд поехал по магазинам. Пришлось воспользоваться служебной машиной, ибо утащить все продукты из списка иначе было невозможно. Майкрофт жёстким каллиграфическим почерком накатал ему целую простыню поручений, проставив напротив каждого пункта количество, вес или объём продукта, а порой даже торговую марку, фирму-изготовителя и место, где это следовало покупать. Лестрейд вспомнил, какие поручения обычно давала ему жена. Они умещались в одну смс, вроде: «Купи хлеба, свеклы и бананов». Или просто: «Купи чего-нибудь вкусненького». Особенно Лестрейд ненавидел вариант с «вкусненьким». Хоть ты голову сломай, думая, что жена сочтёт вкусным сегодня. Шоколад – разорётся, что вредно для фигуры. Фрукты – хрен угадаешь, что ей подойдёт под настроение. Мясо – завоет, что оно с добавками, и вообще, она хочет стать вегетарианкой. Шарясь по гипермаркету и указанным специализированным магазинам, Грег почему-то думал, что с Майкрофтом такой фигни не бывает, он всегда точно знает, чего хочет, и даёт чёткие указания относительно того, что хочет. Попутно навьюченный пакетами Грег пытался угадать, что этот хомяк собирается делать с закупленными продуктами, и его желудок заранее бурчал, предвкушая нечто особенное. Он вспомнил завистливые взгляды холостых сослуживцев, когда он извлекал из микроволновки пирожки. Домашние, ароматные, пахнущие, казалось, на весь этаж. А другие заваривали быстросупы и быстрокаши в кипятке, в лучшем случае – жарили картонные сосиски. Пришлось поделиться с некоторыми пирожками, и Грег сам не понял, почему ему было так приятно слышать похвалы в адрес «неведомой хозяюшки».       Ввалившись в квартиру, буквально погребённый под пакетами, Грег сразу почувствовал, как сильно там изменились запахи. Вся квартира надёжно пропахла Майкрофтом, этой его армией флаконов из ванной. Теперь к этим запахам примешивался ещё запах стирального порошка, тоже незнакомого.       – Добрый вечер, – из кухни на шуршание пакетов вышел сам Майкрофт в своём халате. – Отлично, я вижу, вы славно побегали по магазинам. Приходите в себя, ужин будет готов через шесть минут.       – Какой ужин?.. – Лестрейд опять начал очаровательно тупить.       – Омлет с ветчиной, сыром и помидорами. Только нужны некоторые закупленные вами ингредиенты.       И Майкрофт принялся затаскивать пакеты на кухню, напоминая запасающегося на зиму бурундука. Из кухни повеяло какой-то вкуснятиной. Раздевшись, инспектор сунулся в ванную и сразу понял по особенно сильному запаху порошка, что активно использовалась его стиральная машина.       – Эй, что вы вздумали стирать в первый же день? – удивился он.       – Ваши залежи грязного белья, носков и прочих малосимпатичных вещей, – донеслось из кухни. — И снимайте эту рубашку, вы её уже не меньше недели носите.       – Вы…вы… Господи… – Грег схватился за голову и застонал. У него просто не находилось слов, и он весьма кстати вспомнил об антишоковых одеялках. Ему бы такое не помешало.       – Чем вы опять недовольны? – раздавалось сквозь шорох пакетов. – Вам готовят, стирают, и вам это ничего не стоит. Радовались бы, чудак-человек.       – Послушайте… – у Лестрейда вдруг зародились сомнения. – Это всё напоминает мне нелепый розыгрыш…или, уж не обижайтесь, попытку соблазнить меня. Это ваше домохозяйское поведение, будто бы намекающее, что мне нужна хозяйка в доме…       – Вы соображаете, что говорите?! – в дверном проёме появился очень суровый и злой Майкрофт. – Надеюсь, вы помните, ГДЕ я работаю?! Ни один, даже самый лучший мужчина не стоит той безупречной репутации, которую я годами упорным трудом нарабатывал, чтоб подняться на свою высоту! Своими подозрениями вы оскорбляете не только меня, а всю фамилию Холмсов! Нашей семье по уши хватило одного Шерлока, благо, на него никто и не возлагал надежд, что он остепенится и станет примерным гражданином и семьянином, но я!.. Господи, как низко я опустился, если вынужден выслушивать такие мнения о себе!       Каждое слово Майкрофта буквально втаптывало инспектора в пол, и к концу тирады он раз пятьдесят успел пожалеть, что вякнул, не подумав. Он вспомнил, что связался всё же не с мирным домохозяином, а со страшным человеком, который стоит едва ли не за каждым серьёзным решением правительства, обладает чудовищной властью и ворочает большими деньгами. В общем, это почти босс мафии, только со знаком плюс. Испепелив Грега контрольным гневным взглядом, Майкрофт безапелляционно припечатал его приказом: «Идите ужинать!» И Грег поплёлся на кухню. Перед ним вывалили большущий идеально круглый омлет, от запаха которого живот предательски разбурчался на всю квартиру.       – Я столько не съем, – вяло запротестовал инспектор, созерцая это чудо, полностью укрывшее тарелку.       – Это вы сейчас так говорите. А вы попробуйте.       Грег попробовал и взялся неприлично набивать рот. «Чёрт, я ошибся! Ещё как съем! Это мне, однако, повезло, даже жаль, что ненадолго». Майкрофт налил ему того же ароматного чая, что и утром, а себе заварил какие-то непрезентабельные на вид травы и наложил в тарелку немного обезжиренного творога, который, по мнению Грега, был на вкус как мокрая вата. «Ну точно, как баба! Вкусно готовит, а себя пичкает всякой дрянью для похудения!»       – Немедленно прекратите так обо мне думать! – снова взвился Майкрофт. – Помните о моём высоком положении. Я просто обязан выглядеть идеально, как подобает солидному джентльмену! Ради работы приходится ущемлять себя.       – Что, вы тоже женаты на работе? – невольно усмехнулся Грег, даже не удивляясь, как его мысли прочли. – Ваш брат утверждал так же, но потом всё же изменил работе с доктором Уотсоном. А вы вовсе не такой социопат.       – Моя личная жизнь вас не касается! – холодно отрезал Майкрофт и демонстративно уткнулся в свой мобильный. Грег вспомнил его хорошенькую помощницу, вечно погруженную в телефон, и подумал, что у Майкрофта наверняка уйма любовниц…или любовников, но о них не положено знать никому, ибо репутация важнее всего. Интересно, а если любовницы или любовники становятся бывшими, их убивают, чтоб не проболтались и не выдали грязные тайны Холмса? Однако, чем больше омлета оседало в желудке инспектора, тем меньше он думал и тем сильнее засыпал. Вкусная горячая пища делала своё дело после тяжёлого трудового дня. Майкрофт это заметил.       – Идите спать.       – Зачем? Ещё ведь…       – Не возражайте! Скоро у вас будет ныть голова, и лучше не дожидаться этого, а принять горизонтальное положение.       – А посуда?..       – Я разберусь с ней, – из уст Майкрофта это прозвучало угрожающе.       – Давайте я помогу.       – Давайте вы пойдёте спать.       И опять неведомый гипнотический эффект, приведший к послушанию. Проходя мимо комнаты Майкрофта, Грег обнаружил, что внутри произошло всего одно изменение: к интерьеру добавились чемодан и гладильная доска. Причём последняя была взята из спальни Грега. Это жуткое существо рылось в его спальне! Ну конечно, небось, каждую вещь общупало, а то вдруг Грег маньяк-террорист, наркоман и т.д., вдруг его стоит опасаться. Поскольку нет доверия к собачкам «британского правительства», нет доверия к и поставляемой ими информации, лучше перепроверить самому. Переодеваясь в домашнюю одежду, Грег вспомнил, что большинство его шмоток постирано, так что гладильная доска, в принципе, оправдана. Надо же ему завтра в чём-то идти на работу, если и эту рубашку собрались стирать. Возможно, в чай было подсыпано снотворное, потому что, едва коснувшись кровати, Грег отрубился.       Впрочем, посреди ночи он проснулся в холодном поту. Ему снилось что-то странное и страшное, но он этого не запомнил. Только сердце тревожно колотилось, как от быстрого бега или предынфарктного состояния. До него вдруг некстати дошло: у него дома живёт человек, который, возможно, занимает второе место в стране после премьер-министра, или наравне с премьер-министром…или даже выше его. Он много лет решает важнейшие вопросы внешней и внутренней политики страны, он тот серый кардинал, который всегда остаётся тенью за спиной мелькающих в СМИ политиков, но именно на его плечах держится безумно тяжёлый и сложный аппарат власти, и только он знает каждую шестерёнку в этом аппарате. И этот человек готовит ему, простому полицейскому инспектору, еду, стирает и гладит его рубашки… Господи, мир стал с ног на голову… «Если я попал в Зазеркалье, то где чёртов Белый кролик? Почему я его не видел? И какое безумство я должен совершить, чтоб вернуться в реальность?..» Почувствовав сухость во рту, Лестрейд вышел на кухню. Ноги ступали неуверенно, в голове стучало, воздух в квартире показался спёртым. Не включая свет, Грег по запаху нашёл остатки чая, их было ещё много, и в холодном виде чай не показался менее вкусным. Заглянув в холодильник, Лестрейд опять почувствовал слабость от непонятного страха: полностью забит продуктами, просто под завязку. Зачем это ему? Почему всё это внезапно свалилось на него? Откуда в нём эти ощущения чудовищной неправильности происходящего, если происходящее, в принципе, хорошее? Откуда…а откуда этот странный скользящий луч света? Грег осторожно отвернул задёрнутую штору, и луч сразу метнулся прочь. Возле дома стоял высокий мужчина в чёрной коже, с вязанной шапкой на голове. Похоже, у него за поясом было оружие, а в руках — фонарь, которым он светил в кухонное окно. Похолодев, но сразу выкинув из головы дурацкие мысли, Лестрейд скользнул в свою спальню и схватил пистолет и телефон. Дежурный ответил сразу.       – Миллер, кто патрулирует Юстон-роуд?       – Одну минутку, сэр… А, экипаж шестьдесят девять, группа Кроуди.       – Уделить особое внимание сектору в районе дома номер восемь.       – Сэр, это же ваш…       – Выполняй, сержант! Держи постоянную связь с экипажем.       Ещё раз осторожно выглянув в окно, уже из спальни, Лестрейд никого не заметил. Человек с фонариком ушёл. Или…перешёл на другую сторону дома. Окна кухни и спальни Лестрейда выходили на шоссе, а окно комнаты Майкрофта во двор. Лестрейд бросился туда – благо, отдельных запоров на двери не предусматривалось – и с ужасом увидел, что прямо напротив этого окна находятся окна соседней пятиэтажки, из которых очень удобно стрелять, и они светятся. В полвторого ночи? И, чёрт возьми, бывшая супруга вывезла отсюда шторы! Лестрейд скосил глаза на Майкрофта. Тот разложил диван, застелил его собственной постелью, небось, шёлковой, и спокойно спал, откатившись к стене и почти свернувшись клубком. Слишком спокойный сон для того, кому грозит смертельная опасность. Плохая привычка спокойно спать, всецело полагаясь, что куча других людей тебя защитит, если что. Теперь нет кучи людей, есть только один инспектор Скотланд-Ярда. Лестрейд кинулся к своему шкафу, достал чудом сохранившуюся запасную простыню и принялся пристраивать её на карниз в комнате Майкрофта вместо шторы. Окна светились. За задёрнутыми занавесками ничего не было видно. Вдруг свет погас, как раз когда Грег стал в полный рост на подоконник. Тут же каждый натянувшийся нерв почувствовал: в него целятся из одного из этих окон. Прямо напротив него притаилось холодное дуло, готовое в любой миг выплюнуть в инспектора девять миллиметров свинца. Ноги и руки невольно затряслись, страх пробрал до костей. Глупо так умирать, в семейниках и растянутой футболке, на подоконнике, при попытке закрыть окно простынёй. Секунда. Ещё одна. Сердце замерло, но в висках бешено стучит. Ещё секунда. Всё, простыня повешена. Грег неуклюже соскочил с подоконника и невольно пригнулся. Живой.       – Что вы делаете?.. – Майкрофт проснулся и приподнялся, старательно кутаясь в что-то пледообразное, служащее ему одеялом. В наступившей после простыни почти полной темноте его было трудно разглядеть. Инспектор выпрямился.       – Кажется, вас нашли…       – Что?.. Кто?.. Нет, этого не может быть…       – Но ведь на вас охотятся, верно?       – Да, но они не могли найти меня здесь…       – Видимо, они умнее, чем вы думали, и ваш фокус с Анголой никого не провёл. Кстати, этого подставного убили?       – Нет.       – Вот видите, не вышло.       – Зачем вы занавесили окно? Вы увидели снайпера?       – Очень может быть.       – А что вас, собственно, подняло среди ночи? Был какой-то шум?       – Э-э…нет… Ладно, возможно, пока угрозы нет. Завтра я куплю вам шторы.       «Я чёртов параноик! Ночью мне привиделось что-то, и я раздул из мухи слона! Но раньше же такой внезапной паранойи на пустом месте не было!» Однако, как инспектор ни убеждал себя, что тревога ложная и холодное дуло ему лишь почудилось, до утра он так и не смог сомкнуть глаз. Позвонил ещё пару раз дежурному в Скотланд-Ярд, связался с экипажем шестьдесят девять, и его заверили, что в районе его дома всё предельно тихо. И всё равно, не почудился же ему этот тип, светящий фонариком в окна. Около пяти утра Грег услышал, как Майкрофт пошёл в ванную. Вода шумела достаточно долго, и у Лестрейда невольно поползли полусонные безумные мысли: вдруг кто-то просочился через вентиляцию, затаился в его ванной и теперь зарезал или застрелил Майкрофта, а шум воды маскирует нехарактерную возню? Несколько раз он даже порывался пойти проверить, но мысль о том, что он может вломиться в ванную и застать там мирно моющегося голого Майкрофта отрезвляла. Не хватало ещё такого зрелища с утра! И потом ему ещё долго будут припоминать это с характерной холмсовской язвительностью. Потом Майкрофт вышел и отправился на кухню. Вскоре там зашумел чайник, потом что-то зашипело на сковороде. Грег грустно вздохнул и решил больше не притворяться спящим. За пределами спальни его накрыли аппетитные запахи.       – Доброе утро, инспектор, – холодно-вежливая спина в халате. – На завтрак овсянка с сухофруктами. По вашему вчерашнему виду я понял, что, если сегодня не разделю вашей трапезы, вы на меня изворчитесь, поэтому я приготовил то, что мы могли бы съесть вместе. Чистая рубашка, носки и нижнее бельё на стиральной машине.       – Ч-чёрт… Мистер Холмс…какого лешего вы это делаете? – почти простонал инспектор, решительно отметая жуткую картину: Майкрофт стирает и гладит его трусы… Брр!       – Делаю ЧТО? – и снова тон такой, будто Майкрофт смертельно оскорблён.       – Ухаживаете за мной! Ведёте себя как…как моя домработница! И да, можете сколько угодно распинаться про ваш высокий пост и вашу репутацию, но человек вашего уровня просто не стал бы так себя вести!       – Вам доводилось жить с человеком моего уровня? Я делаю то, что и всегда, то, к чему я привык. Если у вас выработался глупый стереотип о людях из высшего общества, это ваши проблемы. За собой я всегда ухаживаю сам, особенное внимание уделяю приготовлению пищи. Да, я знаю, что вы подумали: я не доверяю себя любимого даже прислуге. Вы правы. И если вы хотите продолжить дискуссию относительно того, почему я стираю ваши вещи, то поинтересуйтесь у Шерлока, как я ненавижу находиться в одном помещении с грязнулями. Заодно спросите у него, кто стирал одежду ему самому с четырёхлетнего возраста, кто ему готовил, кто его купал и вытирал ему сопли. А теперь заткнитесь и идите в душ!       Совершенно разгромленный этой тирадой Лестрейд смог только хрипло охнуть и скрыться в ванной. В голове шумело. Невольно ему представилось, как чопорный Майкрофт в белом передничке и чепчике купает истерично брыкающегося Шерлока, и его пробрал нервный смех. Но потом инспектору резко стало жаль этого «чрезвычайного и полномочного посла». Наверняка братья Холмсы рано потеряли родителей, и старший брат раз и навсегда вбил себе в голову первоочередную задачу – заботиться о младшем брате. Синдром нянечки. Или отцовско-материнский инстинкт, когда он вынужден заменять маленькому мальчику сразу обоих родителей. Поэтому в этих его проявлениях хозяйственности нет ничего необычного, это просто въевшаяся в сознание привычка, возможно, после психической травмы. Органическая необходимость о ком-то заботиться. Осознав всё это, Лестрейд стал тише мышки, покорно оделся в тщательно выглаженную вкусно пахнущую одежду и пошёл завтракать. Каша была восхитительная, хотя инспектор не был поклонником каш. Чай ему на сей раз заварили другой, головокружительно пахнущий ягодами, сам же Майкрофт пил свои гадкие травы. Лестрейд задумчиво наблюдал, как сидящий напротив сожитель (чёрт, как же это звучит!) элегантно зачерпывает ложкой маленькие порции каши и жуёт так деликатно, что этого совершенно незаметно. Чашку он берёт двумя пальцами, аккуратно прибрав все остальные пальцы, никакие мизинцы у него не отставлены вперёд, как это, наверно, принято в высшем обществе. И осанка у него идеально прямая, будто он завтракает с лордами и пэрами.       – Прекратите меня сканировать, – слегка улыбнулся Майкрофт, вставая и разворачиваясь к плите. – Если пытаетесь потренировать дедуктивный метод, напрасно. По мне вы всё равно ничего не прочтёте.       – Да я и не собирался… – Грег вдруг смутился. – Я просто…ну…       – Ваши коллеги похвалили вчерашние пирожки? – Майкрофт извлёк из духовки…вишнёвый пирог, обильно политый сверху шоколадом.       – Чёрт возьми…когда вы успели?.. – у инспектора опять отвисла челюсть.       – Частично ещё вчера, сегодня оставалось только подержать его в духовке.       Перед Грегом возникло блюдце с ароматным горячим пирогом. Вишнёвый джем с кусками ягод сладко плавился и стекал на блюдце крупными каплями, перемешиваясь с шоколадом. Это было волшебно… Опомнился Лестрейд, только когда пирог был доеден, чай выпит, а в желудке поселилась приятная тяжесть, свидетельствующая о полной набитости.       – Я заверну вам его с собой, – Майкрофт уже безапелляционно заворачивал пирог в фольгу. – Не лишайте своих коллег такого удовольствия.       – А вы… – инспектор заметил, что сам Холмс продолжал терзать обезжиренный творог. И это ему сильно не понравилось. – Послушайте, мистер Холмс, я не знаю, с чего вы взяли этот дурацкий женский комплекс, но у вас НЕТ лишнего веса! И дизайнерские хитрости тут не при чём, я вижу вас достаточно близко и в одном домашнем. Уверен, вы не носите под халатом корсет, поэтому прекратите травить себя этой гадостью!       – Это не гадость, а исключительно полезное…       – Мне плевать! – инспектора вдруг понесло. – У меня нет ваших фамильных способностей, но у меня была жена, которая худела ради своих чёртовых любовников, и в моём холодильнике такие штуки встречались. Они омерзительны на вкус! И никакой особенной пользы от них нет, только постоянное чувство голода и гастрономической неудовлетворённости. Это НЕ полезно! Вот когда съедете от меня, травитесь, чем хотите, но сегодня же вечером я выкину из СВОЕГО холодильника все эти гадкие штуки, если вы не сделаете этого раньше!       Лестрейд решительно придвинулся к раковине мыть посуду. Странно, но Холмс ничего не возразил, а, скосив глаза, инспектор заметил, что он улыбается. Это должно было раздражать его…но почему-то не раздражало.       Снова все сослуживцы принюхивались к Лестрейду, активно шушукались за его спиной и лучезарно улыбались ему со скрытым подтекстом, мол, молодец, не горюешь по своей ведьме, расцвёл и заблагоухал. Донован с любопытством покосилась на пакет, который её шеф запер в нижнем ящике стола: от пакета пахло шоколадом и вишней.       – Бурная была ночка, сэр? – хитро подмигнул сержант Миллер, сменившийся с ночного дежурства.       – Что ты имеешь в виду? – насторожился Грег.       – У вас мешки под глазами. И глаза красные. Вы не спали всю ночь.       – А, да… Кошмары снились…       – Поэтому вы отправили патруль?..       – Заткнись! – ещё не хватало, чтоб Скотланд-Ярд судачил о его паранойе, типа, из-за дурных снов он дёргает патрули. Миллер понимающе фыркнул.       Полдня прошло относительно тихо, всего парочка разбойных нападений на улицах, закончившихся фатально для нападавших. Подуставший от рутины и отчаянно сожалеющий, что банда Мидаса залегла на дно, Лестрейд вернулся в свой кабинет, чувствуя, как успевший опустеть желудок требует что-нибудь в него бросить. С такими темпами работы сытость надолго не задерживается. Вытащив заветный пакет с пирогом, Лестрейд вдруг обнаружил там два кулька. Во втором оказались блинчики с мясом. Не полуфабрикаты, даже ещё тёплые. Ничего себе… Когда этот невозможный тип всё успевает? У него что, волшебная палочка или армия домовых эльфов? Но этой ночью Грег действительно не спал и был уверен, что в квартиру не проникал никто, кто мог бы приготовить еду за Майкрофта. В общем, обитатели ближайших двух кабинетов были побалованы на обеденном перерыве отличным десертом.       – Превосходная благодарность за бурную ночь, – хихикал Андерсон, давясь пирогом.       – Да что вы все заладили про бурную ночь? – ворчал Грег, уплетая блинчики. Конечно, себе он тоже захомячил кусок пирога.       – Не скромничайте, шеф. Миллер сказал, что ночью вы его дёрнули с патрулем. Поздновато вы не спали. Небось, она не свободна? У неё есть муж или официальный бойфренд? – Андерсон подмигнул. – Да и на лице у вас написано, что ночка удалась, хе-хе.       – Тем более, ни одна женщина не развернёт такую кулинарию с утра, только чтоб угодить мужчине, если накануне мужчина не удовлетворил её по полной, – добавила Донован со знанием дела. – Когда вы уже познакомите нас с ней?       Лестрейд замер с куском блинчика на вилке. Так вот что о нём теперь думают сослуживцы! Что он всю ночь кувыркался с любовницей и прислал патруль к своему дому, считая, что их может застукать муж этой любовницы! А утром она наготовила ему в благодарность за… Чёрррт! Как это всё глупо! Он ведь всю ночь пробоялся за жизнь важной правительственной шишки, у которой в комнате вместо штор простыня! И никто не поверит, что ничего, кроме деловых отношений, у него с Майкрофтом нет, если он сознается, что у него дома на самом деле живёт мужик…       – О, нееет… – простонала Донован, глянув в коридор. – Опять фрик здесь.       – Что?.. – Лестрейд встрепенулся и выскочил из кабинета, невольно холодея. По коридору, напоминая гигантскую летучую мышь, двигался Шерлок, пафосно размахивающий полами пальто. За ним со страдальческим лицом семенил его супруг, закатывая глаза к потолку. Донован и Андерсон ретировались подальше. Теперь им никак не улыбалось пикироваться с «фриком»: поди оскорби его в ответ на его оскорбления – и с благословения могучего кулака доктора Уотсона придётся записываться к этому же доктору на приём. Защищает своё чудовище, что поделаешь.       – Грег, дай мне какое-нибудь дело! Срочно! Я подыхаю от скуки! – взвыл Шерлок, даже не удосужившись поздороваться. Потом он втянул носом воздух и сузил глаза: – Ммм…мой братец превзошёл самого себя. А ты совсем не ценишь чужой труд.       Джон громко фыркнул, мол, чья бы корова мычала.       – У тебя есть дело, Шерлок, очень важное дело, – Лестрейд состроил крайне недовольную рожу. – Ты должен приложить все усилия, чтоб твой братец свалил из моей холостяцкой берлоги как можно скорее! И, пока ты не покончишь с этим, я не допущу тебя даже до захудалой бытовухи!       Шерлок возмутился было, готовясь воскликнуть что-то вроде: «Чем тебе не нравится присутствие Майкрофта, он же делает для тебя так много!», но Джон незаметно пнул его сзади в колено. Гениальный социопат скуксился, потом состроил жалобную физиономию:       – Ну пожалуйста, Грег… Там всё так скучно…       – Скучно то, что за твоим братом охотятся его же люди, спецагенты или кто они там?! Мне казалось, это для тебя достойные противники!       – Ни в коем случае! Эти идиоты отличаются от твоих идиотов только тем, что у них есть доступ к важным стратегическим объектам, и они пафосно конспирируют свои личности, не нося тупых бейджей, вроде «пресс-секретарь Скотланд-Ярда сержант Донован. Доступна каждый вечер после семи».       – Эй, аккуратней!       – Ой, извини, после семи ноль девять. В конце рабочего дня ей надо ещё забежать в аптеку за презервативами.       – Прекрати сейчас же!       – Дай мне дело!       – Тише, девочки, на вас уже весь этаж таращится! – Джон изобразил фейспалм. – Грег, я честно старался его удержать. Не смог, ему опять вожжа под хвост попала. То дело…там теперь приходится ждать, насколько я понял. Того Майкрофта, который был в Анголе, убили, но об этом в прессе нет ни слова и не будет, потому что наши спецслужбы уже взяли всё под свой контроль, и теперь Шерлок может лишь ждать, когда дёрнется какая-нибудь нить…       – Это может длиться вечно! – страдальчески застонал Шерлок.       – Что?! — всполошился Грег. – То есть, твой брат вечно будет?..       – Тшш! Не ори, не то моего брата заставят испачкать твой ковёр своими кишками!       – В Скотланд-Ярде нет предателей!       – Зато есть идиоты, одни сплошные идиоты кругом, которых ничего не стоит раскрутить на что угодно.       – Ладно, – Грег скрипнул зубами, типа, проглочу и это. – Но дело я тебе всё равно не дам. И, если найдёшь сам, «техническую поддержку» тебе не обеспечу. И брат твой тоже не у дел. Так что наберись терпения или придумай, как разрулить проблему раньше, чем «нити» задёргаются.       – Ну и чёрт с тобой, – Шерлок был зол и разочарован. – Кстати, Майкрофт на день поторопился. Сегодня ведь четырнадцатое?       – Да. В каком смысле поторопился?       – Вишнёвый пирог, – брезгливо буркнул Шерлок, разворачиваясь уходить.       – А что не так с вишнёвым пирогом? – но хмурый гений уже удалялся по коридору.       – У Майкрофта день рождения пятнадцатого сентября, – терпеливо пояснил Джон. – Каждый раз он в этот день сам себе печёт вишнёвый пирог, свой любимый. Это я недавно узнал и здорово удивился.       – Передай ему в качестве поздравления, что я его ненавижу за втягивание меня в эту авантюру! – крикнул Шерлок с другого конца коридора.       «Ничего себе! Вот ещё проблема! – Грег мрачно потёр виски, возвращаясь в кабинет. – Может, это всё нарочно было устроено? Пирог на день раньше, потому что Шерлок должен был прийти и рассказать мне всё это… Но, если заранее было известно о его визите, значит, он не занимается никаким делом, Майкрофту ничего не угрожает, братья сговорились… Для чего?.. Чёрт, я параноик…»       – Шеф, ваша возлюбленная что, в спецслужбах работает? – из раздумий его вывел удивлённый голос Салли. Лестрейд вздрогнул всем телом.       – С чего ты взяла?       – Вам на телефон пришла смс с не определившегося номера, – он указала на забытый на столе мобильный телефон. – Но это точно от неё, от вашей женщины. Вряд ли кто-то ещё может писать вам…       Лестрейд не дослушал, читая смс. «Купите белого вина. И не забудьте про шторы». Название вина указано. Действительно, от кого ещё это могло быть.       – Почему она засекретила свой номер даже от вас? – продолжала недоумевать Салли.       – Сержант, тебя в детстве учили, что читать чужие смс нехорошо? И вообще, лезть в чужую жизнь! Всё, закрой рот и иди заниматься делом!       Шторы напомнили инспектору о вероятной угрозе. Мда, вряд ли Майкрофт вёл бы себя так идиотски, если бы не было реальной угрозы. Он слишком рационален, чтоб ради потехи изводить простого служащего Скотланд-Ярда. Даже для его безумного братца такое поведение было бы неприемлемо, а уж этот образец рационализма… И после работы Лестрейд кинулся в первую очередь за шторами. Его не волновало, подойдут ли они к обоям и интерьеру комнаты – если эти несколько вещей из мебели можно назвать интерьером, – лишь бы были плотные, тёмные, лишь бы сквозь них никого нельзя было разглядеть. Кажется, у продавца дёрганный и грубоватый инспектор оставил неприятное впечатление о себе. Потом было вино. В винном магазине, весьма дорогом даже для Лондона, Лестрейд внезапно столкнулся с Миллером, тем самым, который сегодня первым заговорил о «бурной ночи».       – Я гляжу, роман в самом разгаре, – весело подмигнул он, глядя, как Лестрейд тщательно выискивает нужное вино. – Слыхал о вишнёвом пироге, которым сегодня половина отдела угостились. Жаль, меня не было.       – Не лезь не в своё дело, – Грег недовольно покосился на юркого пронырливого юношу, своей блондинистой гривой и ухоженным лицом напоминавшего гомосексуальную модель. – Ты сам что тут делаешь?       – У меня тоже свидание, – Миллер ехидно сделал ударение на слове «тоже». – Выбираю хорошее вино для своей девушки. Ваша какое предпочитает?       Как раз в этот момент в руках Грега оказалась наконец найденная бутылка указанного вина. Миллер присвистнул.       – Ого! У неё отличный вкус! Пожалуй, я тоже возьму, хотя для меня это довольно дорого.       – Кого ты обманываешь, сержант? Нет у тебя девушки.       – С чего вы это взяли? – кажется, Миллер смутился.       – Я тебя давно знаю. Девушки точно нет. А вот твоему парню вино, возможно, понравится.       – Эй, я не!.. – но Лестрейд отмахнулся и поспешил к кассе. Он уже наслушался восклицаний в стиле «янегей» от Уотсона, и в его устах это хотя бы звучало правдоподобно, а слышать такое от этого хрупкого жеманного молодчика просто смешно.       – Проклятье, инспектор, откуда у вас эта карта?! – и на кассе Миллер его нашёл, умудрившись пристроиться за ним в очереди. Лестрейд уставился на платиновую карту в своих руках. Вчера, затариваясь продуктами, он не заметил, какими взглядами на него смотрели продавцы, когда он расплачивался этой картой, а теперь до него дошло, что в его руках целое сокровище.       – Ну, что ты пристал? – Лестрейд поспешил спрятать вино, кошелёк и выбраться из магазина. Неприятный тип. Уволить его, что ли?       Приближаясь к своему дому, Грег невольно оглядывался по сторонам и пристально рассматривал окрестности. Казалось, улица стала темнее, чем обычно, фонари горели тускло и не все, из окон жилых домов тоже лилось мало света, словно здешние жители по неведомой причине соблюдали светомаскировку. Нет, это снова глупая паранойя, ничего подобного, просто теперь из-за чёртового Холмса инспектора всюду преследует ощущение опасности… А это ещё что? На одной из крыш мелькнул тёмный силуэт, хорошо различимый на фоне ещё светлого неба. Лестрейд испуганно замер: дом с этой крышей находился прямо напротив его дома. И окно в его кухне горело! Перебежав дорогу почти перед автомобилем, Лестрейд вгляделся в своё окно попристальней и различил сквозь тонкую занавеску силуэт снующего там Майкрофта. Наверно, ужин готовит… Чёрт, силуэт мелькнул ещё раз! Теперь нет сомнений: с крыши кто-то наблюдает за Майкрофтом. Выхватив пистолет, Лестрейд обежал дом, запрыгнул на пожарную лестницу и, холодея от страха, полез на крышу.       На крыше никого не обнаружилось, но, посветив мобильным вниз, инспектор разглядел мокрые следы маленькой ноги. Совсем маленькой, вряд ли даже женской, разве что женщина совсем миниатюрная. Однако это ничуть не утешило инспектора, за время работы с Шерлоком он привык к внезапно выглядящим преступникам. Какие только экзотические мерзавцы не встречаются в Лондоне и окрестностях. Оставив на крыше пакет с вином и шторами – вот же некстати! – Лестрейд достал пистолет и покрался на чердак. Неведомый коротышка не мог никуда деться, чердак заколочен с той стороны, которая ведёт внутрь дома, и уйти можно только по пожарной лестнице. Разве что он так силён, что выдрал чердачную дверь с мясом. Для такого коротышки маловероятно. Осторожно ступая и стараясь ни на что не налететь — чердак был чудовищно тёмный, с улицы проникали только крупицы света окон и фонарей – Лестрейд медленно поднялся вдоль стены, держа пистолет наготове и ужасно напрягаясь в ожидании удара сзади. Вдруг это мелкий азиатский наёмник, ниндзя, который движется тише кошки и одним движением сворачивает шею? Тут сбоку метнулся луч фонаря. Лестрейд немедленно наставил туда пистолет.       – Не стреляй, это я! – пискнул детский голос, и фонарь осветил чумазое лицо хихикающего мальчика. Грег выругался сквозь зубы.       – Дениэл! Какого чёрта ты тут делаешь?! Ты сбежал из пансионата?!       – Там невозможно скучно! Миссис Хиггинс злобная сучка…       – Ден, это очень плохое слово! Что я тебе говорил о манерах?       – Да ну её к чёрту, я не хочу быть с ней вежливым! Можно я у тебя поживу хотя бы недельку?       – Ты должен учиться, Ден! Мы же договаривались: либо ты учишься там, либо возвращаешься в детдом. Ты обещал сделать что угодно, чтоб не возвращаться… Стой, тебя там дразнят? Бьют?       – Ну вот ещё! Скорее уж я их там всех побью!       – Охотно верю и надеюсь, что из тебя не вырастет мой будущий «клиент». Пока опасения есть. Давно ты на крыше?       – Где-то с час. Тебя ждал с работы.       – А почему в квартиру не поднялся?       – Там у тебя кто-то ходит, – мальчик нахмурился. – Я же знаю, что в это время ты ещё на работе, а там, на кухне… Ты развёлся со своей ведьмой и уже новую завёл?       – Ден, ну нельзя так о женщинах…       – Да ты сам при мне так её называл!       – Ладно… Это не ведьма, это…хм…злой колдун. Он там по сверхсекретному делу…       – Ты прячешь ценного свидетеля, да? – глаза у Дена загорелись жадным любопытством.       – С чего ты взял?       – А с того, что его уже нашёл кто-то, надо перепрятывать. Когда я сюда поднялся, здесь уже кто-то был, на крыше. Я слышал, как он ходил, выглянул в щель двери и увидел высокого мужика в кожаном плаще. И в капюшоне от байки. Очень бандитский вид. Он там покрутился и пошёл назад через чердак. Я тут спрятался, и он меня не видел. Потом я тоже поднялся на крышу. Там пара окурков валяется, как раз в том месте, с которого видны твои окна. Минут десять точно там проторчал. Или дольше.       – Как ты сам сюда попал? Дверь на чердак…       – Замок спилили. Аккуратно так выпилили. Честное слово, это не я!       Грег вернулся на крышу за покупками, спрятал пистолет и, решив спускаться через дом, обследовал чердачную дверь, ведущую внутрь. Действительно, в прочном металле был вырезан кусок, как раз там, где прежде был замок. И, похоже, спил был сделан совсем недавно. Может, даже сегодня. И никто из жильцов ничего не слышал? Тревога затапливала уже с головой. Вот же ввязался в авантюру! И Ден так некстати сбежал!       Шесть лет назад Грег принимал участие в ликвидации банды дерзких налётчиков на частные дома. Их сдал их собственный наводчик, которого они взяли в заложники со всей его семьёй, женой и двумя детьми, старшему сыну было восемь лет, младшему – год. Наводчик попадал под программу защиты свидетелей, и его обязаны были спасти. Грег лично обещал это ему, зная, что банда прочно держит беднягу за горло. Несчастный был мужик: жена стерва, дети непонятно от кого, в долгах по уши, в криминал ввязался… Но его убили. Всех убили, кроме младшего сына Дениэла. То ли не успели, то ли сочли мёртвым. Мальчика достали из материнских рук едва живого и откачали в больнице. Необъяснимо, почему, но Грег с первых минут осознания ситуации мальчика почувствовал себя ответственным за его жизнь. Не сдержал обещания, обрёк его на детдом… И почти каждые выходные Грег навещал парня. Жена была категорически против, этот ребёнок был одним из камней преткновения у бывших супругов. Своих детей Лестрейды так и не завели, да миссис Лестрейд и не хотела. Увы, Грег поздно разглядел, что она была всерьёз озабочена только собой и не желала дополнительных забот, отвлекающих её от себя. Беременность чудовищно испортит фигуру, какой ужас, на такие жертвы она не пойдёт! А вот Грег чем старше становился, тем чаще замечал за собой проявления родительского инстинкта. И этот бедный сирота был очень кстати. Сотрудники детдома умилялись такому вниманию полицейского к судьбе ребёнка, разрешали им беспрепятственное общение, но супруга не желала усыновлять Дена, а без её согласия орган опеки не взялся бы рассматривать это дело. Теперь, похоже, всё потеряно, Лестрейд разведён, а одинокий мужчина по закону не может взять приёмного ребёнка…       – Не беспокойся, – утешал его Ден. – Я всё равно буду считать тебя своим папой, если ты этого хочешь.       Он сказал это, когда Грег по телефону сообщил, что «та ведьма» от него уходит, и их с Деном мечты о семье рушатся. Грег тогда чуть не плакал, и Ден интуитивно почувствовал, что должен проявить взрослую твёрдость. Лестрейд никогда не скрывал от мальчика, что его родители погибли, он изобразил этих родителей в романтико-героических образах, типа, их убили бандиты, потому что благодаря им бандитов загнали в ловушку. И вместо сказок инспектор рассказывал мальчику интересные случаи из своей практики, адаптируя их для детского восприятия. Дену это чудовищно нравилось, он бежал навстречу Лестрейду через весь детдом каждое субботнее утро, запрыгивал ему на шею с разбегу и сразу требовал: «Расскажи историю! С погонями и стрельбой!» Кроме историй, были и вкусности, и игрушки, постепенно нянечки разрешали Лестрейду выводить мальчика в город, и Ден видел цирк, катался на аттракционах, на настоящих пони, ездил в служебной полицейской машине, ел мороженое в дорогом кафе. И его беспредельный, захлёбывающийся восторг будто молодил Лестрейда лет на двадцать. Он тоже чувствовал себя поразительно счастливым.       Потом начались проблемы. Чем больше мальчик познавал жизнь за пределами приюта, тем сильнее ненавидел приют. Однажды, заметив у Грега пистолет, он выпросил потрогать его. Грег очень психовал в тот момент, десять раз перепроверил предохранитель, но не смог отказать. С тех пор в качестве игрушек Ден просил только «оружие». Он влюбился во всё, хотя бы примерно напоминающее огнестрелку, и со временем у него оказался целый «арсенал», которым он начал терроризировать остальных сирот и нянечек. Он портил стены и окна, бил посуду, наставлял детям синяки, стреляя в них в упор крупными шариками-пулями. Когда взрослые конфисковали у него игрушки, он начал сбегать из приюта. Кучу раз разгневанные сотрудницы приюта звонили Лестрейду и, обвиняя его в плохом влиянии на мальчика, сообщали о его побеге. И Грег носился по Лондону, выуживая мелкого чертёнка из всевозможных дыр. Ден плакал, кусался, и вопил, что всё равно сбежит из «этой помойки». Когда же мальчику исполнилось девять лет, Лестрейд решил пристроить его в детский пансионат, он же младшая школа закрытого типа. Как раз накануне, благодаря Шерлоку, этому пансионату удалось избежать грандиозного криминального скандала, но вся слава в прессе досталась Лестрейду, и директор не смог отказать ему в просьбе. С приютом тоже удалось договориться. Ден утверждал, что в любой школе ему будет лучше, чем в приюте, однако за последний год, что он там проучился, он успел трижды сбежать. Пофиг, что пансионат закрытый, для этого маленького лиса не существовало преград. Чем старше он становился, тем сильней жаждал приключений, и Лестрейд уже не справлялся с этим. Не приставлять же к нему охранника. Во-первых, умный мальчик сбежит от любого ярдовца, во-вторых, он смертельно обидится на того, кого считает почти своим отцом. Зачем портить отношения, пошатывать свой пока ещё незыблемый авторитет в его глазах? «Интересно, что скажет Майкрофт на это чумазое явление?» — мрачно думал Грег, ведя мальчика в свою квартиру и пристально вглядываясь в окрестности. Всё же есть наблюдение за его домом, всё же есть…       В квартире стояли запахи морепродуктов. Ну конечно, можно было догадаться: белое вино принято пить с морепродуктами. Желудок у Грега забурчал в предвкушении. Но если этот хомяк и сегодня возьмётся за свой творог…       – Добрый вечер… О, у нас гости? – Майкрофт был по-прежнему в халате и по-прежнему безупречен. Лестрейд слегка смутился.       – Эмм… Ден, это…хм…этого дядю зовут Майкрофт… – он усомнился, что можно называть фамилию. – А это Дениэл…       – Ваш почти приёмный сын, – кивнул Майкрофт, пристально разглядывая мальчика.       – Чёрт… И об этом знаете?       – Разумеется, – Майкрофт протянул руку Дену. – Рад знакомству, мистер Дениэл.       – Я тоже, сэр, – раскрасневшийся паренёк осторожно пожал руку. Кажется, ему очень понравилось, что с ним обращаются, как с взрослым. Он буквально пожирал Холмса глазами, пытаясь понять, в категорию друзей или врагов попадает этот «ценный свидетель».       – Раздевайтесь, джентльмены, я сервирую стол на троих, – Майкрофт собрался уйти на кухню, и тут Ден весело обратился к Лестрейду:       – Ты наконец наточил ножи. Помнишь, ты жаловался по телефону, что все тупые, даже масло толком не отрежешь?       – С чего ты взял, что я наточил?       – Мистер Майкрофт порезался, совсем недавно, ещё кровь слегка идёт.       Майкрофт уставился на свой левый указательный палец, потом на Дена. Медленно по его лицу расплылась странно довольная улыбка.       – Вы очень наблюдательный молодой человек. Подмечаете мелкие детали.       – Да, у меня хороший глаз, – похвалился Ден.       – Вы, наверно, виртуозно стреляете. Разбили сегодня фару автомобилю пластмассовой пулей за то, что этот автомобиль окатил вас на улице грязью, хотя целились вы в заднее стекло, но промазали только из-за спешки, потому что стащили в магазине печенье и убегали от продавца.       – Ден, это правда?! – возмутился Грег. Мальчик стоял раскрасневшийся, удивлённый, но с вызовом на лице. Он собирался держать удар.       – А вы долго готовились к приходу Грега. Помыли волосы, ещё раз побрились, хотя делали это сегодня утром, хотели надеть костюм под халат, но долго выбирали рубашку, потом увидели, что мы с ним идём, плюнули и нацепили пижамные штаны, хотя рубашка всё ещё на вас. Вы планировали романтический ужин?       У Грега отвисла челюсть и округлились глаза. Майкрофт же, напротив, выглядел чересчур довольным, прямо сиял. Ден напомнил ему Шерлока?..       – Вы почти правы, молодой человек. Только я не планировал ничего романтического, просто я сегодня отмечаю свой день рождения и подумываю, стоит ли одеться празднично. Но в моём положении это всё же не уместно. Мойте руки.       Майкрофт скрылся на кухне, а Ден с заговорщицким видом потянул Лестрейда за рукав, заставил его наклониться и зашипел в ухо:       – Грег, этот тип по уши влюблён в тебя! Наверно, я тут лишний, хе-хе.       – Что ты мелешь?! По ушам давно не получал?! – но краска в лицо бравому инспектору всё же бросилась, и сердце застучало слишком громко – С каких это пор ты такой наблюдательный? Почему я не знаю о твоих способностях?       – Ты их тупо не замечаешь. И вообще, этот тип первый начал. Тебя не удивляет, откуда он узнал про печенье и фару?       – Нет… Так это правда? Чёрт, Дениэл, это незаконно! Кража и хулиганство, понимаешь?!       – Ну арестуй меня, – Ден фыркнул, вылез из куртки и ботинок и юркнул в ванную.       Глядя ему вслед, Грег нервно сглотнул, вдруг с ужасом осознав, что этот парень проявляет фамильные холмсовские черты. И немало черт он уже приобрёл от самого Грега в процессе общения. Будто общий ребёнок… Брр!       На ужин был тёплый японский салат с морскими гребешками и креветками и фаршированные кальмары. Выглядело это всё изумительно. Лестрейд изо всех сил попытался выкинуть из головы догадку Дена, хотя красная смущённая рожа его выдавала. Всё равно, если даже Майкрофт что-то такое спланировал, если у него вправду есть некие чувства, инспектор откажет ему с максимальной вежливостью, на которую способен, не побоявшись нарваться на обиду и месть. Да, этот Холмс – страшный человек, но Лестрейд не покупается за еду. Он вообще не покупается. И какой, блин, день рождения?..       – Сегодня заходил Шерлок и сказал, что у вас день рождения пятнадцатого.       – Вычислил по пирогу? Я решил отметить на день раньше. В чём проблема?       – Это считается плохой приметой.       – Я похож на человека, верящего в приметы?       – Нет… Но всё равно, для этого должен быть повод…       – Прихоть, – снисходительная улыбка. – Простая прихоть, как вы сказали бы, «зажравшегося аристократа».       – Но я вам ничего не купил…       – А должны были? Мы с вами едва знакомы, и вынужденное совместное проживание не обязывает вас покупать мне подарок.       – Надеюсь, не я сам – ваш подарок…       – Что? – Майкрофт грозно напрягся.       – Ничего…нет, ничего… А, шторы! Я же купил вам шторы. Сойдёт за подарок?       – Вполне, – холодное подобие улыбки. – Откройте, пожалуйста, вино.       Ден уселся с ними, и для него в холодильнике нашлась кола. Как она туда попала? Вроде, Грег такого не покупал. И совпадение ли то, что именно колу Ден ужасно любит, хотя она и вредная? Сам Грег тоже её любит… За столом разговаривали мало, в основном ели. Лестрейд чувствовал себя чертовски неудобно: вроде, положено было как-то поздравить именинника, сказать какой-то тост, но у него язык не поднимался. Всё происходящее казалось ему неоправданной глупостью. Холмсу грозит смертельная опасность, а он вздумал на день раньше отмечать свой день рождения в компании почти незнакомого полицейского и 10-летнего мальчишки. Хорошо, что хоть ел наравне со всеми, не портил людям аппетит своим творогом. Ден, отведав еды, разговорился, обращаясь в основном к Майкрофту и рассказывая о своих хулиганских подвигах. Видимо, вкусный ужин и кола, за которую никто не бил по рукам, расположила мальчика к этому импозантному типу. Лестрейд вообще выпал из беседы, только жевал, отхлёбывал вино – действительно очень вкусное – и удивлённо наблюдал, как органично и увлечённо беседуют мальчик и мужчина средних лет, сирота и могущественный политик, причём Майкрофт не опускается до уровня ребёнка, а поднимает его на свой уровень, словно Ден уже взрослый. Потом настала очередь десерта, и Майкрофт, ловко смахнув со стола посуду, поставил перед Грегом и Деном блюдца с великолепной панна коттой с клубничным джемом. У Дена глаза стали на один зрачок при виде этого угощения, и Грег, хотя уже и наелся, невольно пустил слюни на десерт. И в этот раз Майкрофт не отстал от них, позволив себе раз в году такую калорийную штуку. Всё было съедено быстро, однако беседа не закончилась, и Лестрейд в ней снова не участвовал. Не вынеся бесцельного сидения за столом, он рыпнулся мыть посуду. На него не обратили внимания. Тогда он, кашлянув, сообщил, что пойдёт повесит шторы. Ему невнимательно кивнули. Обидевшись, Лестрейд действительно отправился вешать шторы. Окна напротив комнаты Майкрофта горели, за занавесками ничего не просматривалось. Внизу, во дворе, никого не было. Кажется, угрозы нет. Может, её вообще нет? А вдруг это всё действительно плохо разыгранный спектакль? На самом деле Майкрофт просто решил сделать себе оригинальный подарок на день рождения и придумал историю с угрозой, которой нет, втянув в это своего скучающего возмущённого братца. И эти типы в коже, якобы преследующие его, в действительности люди всемогущего Холмса, нарочно поддерживающие легенду для глупого инспектора… Ну, это уж слишком!       – Дениэл, мне надо отвести тебя в пансионат! – Лестрейд грубо ворвался в кухню, перебивая разговор. – Тебе негде ночевать, здесь, как видишь, комната занята. Ты поел? Собирайся.       – Майкрофт обещал сводить меня в тир! – с сияющими глазами сообщил Ден.       – Прекрати фамильярно обращаться к незнакомцам!       – Мы же с ним уже знакомы! Он сам попросил так его называть!       – Стоп… Какой ещё тир?       – Дениэл, вообще-то, просил раздобыть ему настоящий пистолет, – улыбнулся Майкрофт. – Но ношение оружия до совершеннолетия незаконно, и он это вполне понял. Зато посещать тир под присмотром взрослых и учиться стрелять у опытного инструктора…       – Какое вам дело до него?! – взвился Лестрейд. – Этого ребёнка опекаю Я, вы найдите себе другого и водите его по своим тирам! Собирайся, Ден, мы поедем в пансионат! Мне оттуда уже звонили, очень ругались!       – Врёшь, никто тебе не звонил!..       – Я сказал, собирайся! Иначе я вас обоих просто выброшу на улицу! Идите ночевать в тир!       Лестрейд был действительно взбешён, мальчик невольно струхнул и послушно поплёлся одеваться. Инспектор даже не удосужился закрыть дверь за собой, спеша поймать такси. Если этим никто не воспользуется, значит, этим и некому пользоваться, никакой угрозы нет. Ден в такси дулся.       – Между прочим, Майкрофт сказал, что ты сможешь меня усыновить.       – Как это?       – Очень просто. Он так и сказал, «очень просто». Соберёшь какие-то бумаги, и нужные люди напишут в них нужные вещи. Если тебе это ещё интересно, дело будет закончено за пару дней.       Грег затих. Это действительно был шанс. Можно ведь попросить в качестве награды за эту авантюру содействие в усыновлении. Нет, с одной стороны, очень не хотелось быть чем-то обязанным пафосному Холмсу, а с другой, готов ли он, одинокий полицейский, в самом деле взвалить на себя полную ответственность за маленькую жизнь, за воспитание нового члена общества? Стирать его вещи, готовить ему еду, обеспечивать его всем необходимым, помогать ему учиться, способствовать его правильной социализации, давать ему хорошее образование…быть ему и отцом, и матерью. У него же никогда не было своих детей, да и работа очень не подходящая для обзаведения детьми. Нанимать ему нянечек, мамозаменителей? Не вариант, ребёнок уже достаточно вырос, чтоб чутко улавливать многие вещи, которые не украсят Грега в его глазах. Бедный инспектор здорово завис на этих размышлениях, даже не запомнил, как сдал Дена на руки смотрительницы миссис Хиггинс, которая снова подняла вой про плохое поведение. Эти же мысли кружились в инспекторской голове и на пути домой, поэтому он совершенно искренне офигел, когда получил сзади увесистый удар в затылок. Недавно параноидально оглядывался по сторонам, а тут так позорно потерял бдительность. Удар его не свалил, хотя звёзды в глазах вспыхнули, Грег развернулся и попытался драться, но теперь ему двинули в скулу и впечатали в стену его же дома. Ещё пара очень болезненных пинков в живот – и по одежде зашарили чужие руки. Нападавших было двое. Один забрал бумажник, второй – пистолет, и оба мгновенно растворились в темноте.       До квартиры Лестрейд едва дополз. Он сперва попытался связаться со Скотланд-Ярдом, но вспомнил, что, разозлившись, выскочил из дома без телефона. Чёрт, за табельное оружие с него голову снимут, особенно если из него потом кого-нибудь убьют. Майкрофт ещё и заперся изнутри. Предусмотрительный и, кажется, действительно чего-то боится. Пришлось доставать ключи, их не забрали. В кухне уже всё было прибрано, не осталось и следа недавнего ужина, сам Майкрофт, похоже, собирался спать: в его комнате был уже застелен диван. Самого Холмса нигде не наблюдалось. С трудом раздевшись – кружилась голова, в глазах всё плыло от боли – Грег сунулся в ванную, приводить себя в порядок. Уже бесполезно кому-то звонить, уличных налётчиков так просто не поймаешь. Не схватил за руку – считай упустил. Но, дёрнув дверцу ванной, Грег изумлённо застыл: Майкрофт был внутри, и из одежды на нём было только белоснежное полотенце вокруг бёдер. Он здорово растерялся и несколько секунд просто таращился на Лестрейда совершенно незнакомым ошалело-беспомощным взглядом. Мокрые волосы, по лицу и плечам стекает влага. «Он же недавно помыл голову, какого чёрта?..» – мелькнула ленивая мысль. Не стоял же он тут под холодной водой, чтоб…чтоб что? Освежиться после чего-то волнительного?.. У него очень бледная кожа. Наверно, никогда не загорает. И наверно, она мягкая на ощупь. Ухоженная. Шрам от аппендицита остался, кое-где трогательная россыпь веснушек…       – Что с вами случилось? – наконец Майкрофт отмёрз, схватил халат и поспешно закрыл обзор. Его беспомощный взгляд сразу захлопнулся, хотя привычная суровость очень не подходила его мокро-растрёпанному виду. – Не отвечайте, я вижу, что вас побили. Садитесь на кухне, сейчас я вам помогу.       Лестрейд снова послушался, но на этот раз не потому, что на него гипнотически влияла специфическая холмсовская сила. Из головы не шёл этот поразительный взгляд. Как у испуганного ребёнка, чьи сокровенные тайны вдруг обнаружили взрослые. Майкрофт и вправду словно помолодел, вдруг сбросил половину своих лет. И это зрелище требовало осмысления, а для начала – заземления на надёжном стуле. В дико болящей голове начали всплывать дополнительные подробности увиденного. Веснушки, сползшие на лоб мокрые пряди волос, которые почти невозможно было там вообразить из-за постоянной зализанности причёски, покрасневшие губы, словно зацелованные…или искусанные… Чёрт, это же мужчина. О нём нельзя думать в таком ключе. К тому же, он важная шишка, его образ – всемогущий Человек в Костюме, сугубо серьёзная властная личность, состоящая из ума, коварства и репутации.       – Осторожно, сейчас будет жечь, – мягко предупредил его голос, и Грег дёрнулся от прикосновения чем-то смоченной ваты к своему затылку. Когда Майкрофт успел появиться на кухне, взять аптечку и приняться за обработку побоев? Он передвигается прямо как кошка. – У вас забрали бумажник и оружие?       – Угу…       – Надеюсь, это произошло не в присутствие Дениэла?       – Нет, прямо тут… – Лестрейд снова вспомнил о шарящихся вокруг людях в коже. Чьи это люди?.. – Мистер Холмс…       – Майкрофт. Меня зовут Майкрофт.       – Да, спасибо, я помню… И всё же, мистер Холмс, – Лестрейд нарочно выделил это обращение, неосознанно стремясь проверить реакцию. Рука с ватой замерла. – Не ваши ли это люди на меня набросились?       – Если бы это были они, вы бы уже лежали с простреленной головой.       – Нет, не в этом смысле. Может, они нарочно напали на меня, чтоб убедить, что существует некая опасность, которой на самом деле нет?       – Не говорите глупостей, Грегори. Вы их и так в последнее время много наговорили.       Лестрейд содрогнулся с головы до пят. То, как сейчас произнесли его имя…чёрт, он прожил больше сорока лет, но не представлял, что оно может звучать так…эротично! Жена не любила его полное имя, друзья и коллеги – тем более, но сейчас от этого грубого сочетания звуков, произнесённых невероятно бархатно, у Лестрейда мурашки по телу забегали и сердце забилось втрое быстрее. Его словно погладили мягкой кошачьей лапкой откуда-то изнутри.       – Больно? – понял Майкрофт, что вызвало дрожь, или нет, но он предпочёл всё списать на побои. – Здесь скоро обнаружится внушительная гематома. На скуле придётся поносить пластырь.       – Как вы меня назвали?       – Что?.. А, по вашему имени. Разве вас не так зовут?       – Так… Но… Кхм… – Лестрейд почувствовал, как заливается краской. — Почему именно так?       – Откуда я знаю? Имя вам выбирал не я.       – Нет…почему вы выбрали для неформального обращения именно?..       – Господи, Грегори, вас настолько сильно ударили по голове? Вы задаёте чересчур глупые даже для вас вопросы. Не вертитесь, пожалуйста, я займусь скулой.       И снова будто ток пробежал вдоль позвоночника. Потрясающе звучит… «Я же выпил немного некрепкого вина…или меня от ударов так заплющило?..»       – Возвращаясь к вашим подозрениям, уверяю вас, никому из моих людей не пришла бы в голову такая идиотская мысль, избивать вас и отнимать пистолет. Если бы им был нужен пистолет полицейского, они получили бы его намного проще и незаметней, а подставлять вас через ваше табельное оружие настолько глупо, что я и упоминать об этом стесняюсь… Вы меня слушаете?       – Что?.. А, да… Наверно, вы правы…       – Что я сейчас сказал?       – Чёрт… Понятия не имею…       – Ох… Ну хорошо, отвечу на более важный для вас вопрос: я назвал вас по полному имени, потому что оно мне нравится. Вы довольны?       Лестрейд рассеянно кивнул и сыкнул от боли. Майкрофт выговорил ему ещё раз на тему «не вертитесь», и вскоре лицо инспектора украсил пластырь.       – Вы бы заявили в Скотланд-Ярд о пропаже оружия, пока не поздно.       – Мм…да…надо бы… А правда, что вы можете помочь мне с усыновлением?       – Правда. И непременно помогу…если останусь жив.       – Да бросьте! За вами же не взаправду охотятся?       – Вы так считаете? И почему тогда я здесь?       – Решили сделать себе особенный подарок на день рождения. Меня. Возможность поухаживать за мной и отметить праздник в моём обществе. Если бы Шерлок занимался поиском предателей в вашем лагере, он не явился бы ко мне клянчить дело. И не заикался бы про ваш день рождения. Он опух от скуки и сдал вас, когда я отказался его развеселить. Ну, возражайте.       Майкрофт отошёл на другой конец стола и растерянно замер у плиты. Лестрейд видел только его затылок, всё ещё влажный и растрёпанный, но чувствовал: сейчас у Человека в Костюме снова тот самый беспомощно-детский взгляд, в котором он отдаёт себе отчёт, но с которым не может справиться и просто прячет его.       – Да. Вы правы. Вы целиком правы, – заговорил он, и в голосе ясно слышалось, каких усилий стоило заставить его не дрожать. – Я догадывался по реакции Шерлока, что он долго не продержится, ему с самого начала жутко не нравилась эта идея с «подарком». Поэтому я и поторопился на день. Тем более, на завтра у меня всё равно запланирована работа. Но я вам клянусь, чем хотите: мои люди не принимали никакого участия в этом…спектакле. На то время, что я отвёл себе в подарок, я целиком и полностью отключился от своего привычного мира. Никто не в курсе, где я и чем занят. Я запретил всем быть в курсе. И не потому, что страдает моя репутация. Я просто ценой неимоверных усилий купил себе немного покоя. Шерлока пришлось привлечь, он должен был поддержать легенду для правдоподобности, но даже Джон ничего не знает. Он простодушно проглотил историю с предателями, иначе был бы решительно против, зная правду, а так уговорил Шерлока послужить мне на пользу… Я прошу вас только об одном: не думайте, что я чего-то от вас ожидал. Чего-то особенного…какой-то взаимной симпатии… Нет, однозначно нет. Я получил ровно то, что ожидал. Недовольство, вынужденное выполнение моих просьб, раздражение, сегодня даже откровенную ярость. Хотя Дениэл стал для меня сюрпризом. Очень умный мальчик, вы не можете это отрицать. И я с радостью поспособствую его усыновлению. Вам нужен кто-то рядом, Грегори. Органически необходим. Вы не сможете жить один, а забота о сыне будет всегда держать вас в тонусе. Сперва будет тяжело, но вы справитесь.       Хорошо, что под Лестрейдом был стул. До него медленно доходило, что ему сейчас почти признались в любви, да и кто… Не будь стула, бедный побитый инспектор сполз бы по стене. Чёртов день сюрпризов сегодня…       – Значит…саммит в Анголе… Вы правда на нём были?..       – Разумеется. Только это было ещё одиннадцатого числа. Я заранее позаботился, чтоб запись с этим репортажем была прокручена в Скотланд-Ярде в вашем присутствии.       – Чёрт, меня всё же поводили за нос…       – К вашей чести стоит сказать, что очень недолго. Не за просто так вам дали инспектора.       – Блин, ваша карточка! – вдруг встрепенулся Лестрейд. – В украденном бумажнике была ваша банковская карта!       – Не волнуйтесь, я уже отправил так называемое «тревожное сообщение» в банк, карту заблокировали, и любая попытка снять с неё деньги только выдаст местонахождение преступников. Вам всё же лучше позвонить в Скотланд-Ярд по поводу оружия.       Майкрофт ушёл в свою комнату. Судя по шороху, он собирал свой коричневый чемодан. Лестрейд вправду позвонил на работу, сообщил, что на него напали, объявил в розыск свой пистолет, выслушал встревоженное бормотание сотрудников и тяжело уселся на кровати. Странно так всё получилось. Глупо. Несуразно. Напоминает сюжет плохой американской комедии. В самом деле, было бы смешно, если бы главным «комиком» не был такой высокопоставленный человек. Неудивительно, что Шерлок разбушевался… Кстати…       – Господи, Лестрейд, ты наконец-то догадался? – разбурчался детектив в трубку, едва ответив на звонок. – Я уж как мог тебя подталкивал к разгадке, едва сдерживался, чтоб не завопить открытым текстом! Он уже ушёл?       – Нет… Э-э…а почему ты его сдал, сначала взявшись помогать?       – Помогать?! Моим делом было просто назначить тебе встречу на Бейкер-стрит и молча сделать вид, что я вынужден работать над каким-то делом! Но эта идиотская выходка совершенно недостойна Майкрофта, и хоть я не перевариваю эту лисицу, мне ужасно мерзко осознавать, что мой родной брат бегает за тобой, как глупая школьница!       – Минутку, Джон ведь тоже бегал за тобой, но ты не считал его глупой школьницей.       – Это совсем другое!       – Ну нет, это…       – Это другое, Лестрейд! – Шерлок просто рычал в телефон. – Не сравнивай несравнимое! Если хочешь, я могу с химической точки зрения доказать тебе, почему у Майкрофта нет ни малейшего шанса!       – Уволь, мне достаточно самого факта.       – Я так и думал. Мне, чёрт возьми, пришлось выкурить две сигареты, чтоб успокоиться, причём вторую я взял нелегально и огрёб по шее! А уж как мама-то расстроилась, её чуть удар не хватил! Она-то была уверена, что её старший сын образцово-показательный!..       – У вас есть мама? А Майкрофт сказал, что с четырёх твоих лет только он заботился о тебе.       – Это так, наши родители на протяжении пяти лет едва выкраивали время, чтоб увидеть нас, были все в делах. Я тебе, конечно, не скажу, что это были за дела. Но они уже на пенсии, тихо-мирно здравствуют в нашем фамильном гнезде.       – А правда, что он тебя купал? – Лестрейд усмехнулся, вновь представив это.       – Мда. Какие ещё офигительные истории обо мне он рассказал? – судя по кислятине в голосе, это было правдой. – Будет о чём посплетничать с Джоном в пабе, да? Подколка с пиратами устарела, Джону нужен свежачок.       – Ладно, не злись… Слушай, что мне теперь делать?       – В смысле?       – Ну…с твоим братом. Как мне с ним…ну, не знаю…поговорить, чтоб не рассориться?       – Не нужно с ним говорить, он понял гораздо больше, чем ты способен озвучить. И не вздумай его жалеть или пытаться делать ему комплименты в качестве извинений. Это всё никому не нужные сантименты, они бесят не только меня.       – Ну хорошо… Кхм… Завтра я пошлю тебе на почту кое-какой материальчик…       – Знаешь, Лестрейд… – вдруг тон у Шерлока сменился, будто ему взгрустнулось. – Я несколько часов ломал голову над тем, почему Майкрофт поступил так по-идиотски. Я был уверен, что хорошо его знаю, и не поверил бы никому, кто стал бы предсказывать мне подобное его поведение. А сегодня Джон, отвозмущавшись по поводу того, что узнал, заявил, что понимает его. Типа, очень тяжело много лет безответно любить человека, считая себя абсолютно не подходящей для него кандидатурой, даже по половому признаку. Майкрофт давно за тобой наблюдает, и, хотя ты это вряд ли замечал, но он часто посещает места преступлений, которые расследуешь ты. Иногда его оправданием служит моё присутствие, иногда он просто наблюдает издали. Джон утверждает, что Майкрофт доведён до отчаяния, и в его поступке нет ничего странного. Лично я этого совсем не понимаю. Только худеть Майкрофт начал по примеру твоей бывшей жены. Возможно, из её поведения он заключил, что ты предпочитаешь худых.       – Чёрт… Как долго я у него под колпаком?       – Ну-ну, нет никакого колпака. Он никогда не стремился тебя контролировать, хотя мог, просто наблюдал издали, когда у него что-то замыкало в голове. Или щемило в сердце, как утверждает Джон, но с болезнью сердца это не связано. Мама характеризует его как «отмороженный старый дев», когда злится, конечно. С её точки зрения, он мог бы найти себе уйму жён или мужей, если бы захотел, но сперва отношения мешали его работе, потом, когда он наконец забрался выше некуда, отношениям помешала эта дурацкая любовь.       – Дурацкая? Странно слышать это от человека, который пасует всякий раз, когда его мужа берут на прицел.       – А это не любовь! Это что-то получше банальной цепочки химических реакций!.. Чёрт! – на заднем плане раздалось пугающее шипение, наверно, горе-химик, увлёкшись беседой, похерил какой-то эксперимент. Связь прервалась.       В квартире было тихо. Похоже, Майкрофт решил не уходить среди ночи и приготовить Лестрейду последний завтрак. Инспектор вытянулся на кровати, стараясь сосредоточиться и невольно предаваясь воспоминаниям. Он вырос в семье, где было пятеро детей, и с детства думал, что у него обязательно будет однажды большая счастливая семья. Первая любовь у него, как и у большинства людей, случилась в младшей школе. Это была милая умненькая девочка, и остальные его зазнобы были исключительно женского пола. Правда, в тот раз громкого хулигана, заядлого футболиста и худшего в школе математика отшили. Вторая девушка влюбилась в него, как кошка, проходу не давала, училась играть в футбол и могла сама починить мотоцикл. Через полгода она надоела Грегу до невозможности, расставание вышло бурное, со слезами, истериками и последующей местью. В старшей школе был довольно тихий, прямо идиллический роман. Третьей девушке, казалось, вообще не было до него дела, она встречалась с ним словно бы «для галочки», потому что мода требует иметь парня. Потом выяснилось, что эта юная леди вообще-то лесбиянка, старательно маскирующаяся. Грег был очень унижен этим инцидентом, признанием, что он лишь прикрытие от чьих-то родителей, помешанных на гомофобии, и зарёкся заводить отношения, кроме как по действительно сильной любви. За время учёбы в полицейской академии он пару раз влюблялся, но ему отказывали, вежливо и не очень. Не то, чтоб Грег был несимпатичным, напротив. С ним не прочь были состоять в интимных отношениях, однако для постоянных отношений выбирали более богатых, более успешных, рекомендованных родителями и т.д. Роль коварного соблазнителя Грегу не нравилась. Неоднократно его побивали удачливые соперники, обещали переломать ему подкаченные руки и ноги, испортить смазливое личико, повыдирать роскошную шевелюру. Потом было получение ещё одного образования с углубленным изучением криминального права и сопутствующих наук, оно ознаменовалось ещё тремя неудачно закончившимися романами, причём один из них, казалось, разбил Грегу сердце. Девушка его мечты, ради которой он бросался во все тяжкие и едва не угодил в тюрьму, поставив крест на будущем, которую он считал своей единственной настоящей судьбой, спокойно залетела от другого, сделала ему ручкой и улетела в Австралию. Потом была Венди, красивая, тихая, прилично зарабатывающая и желающая мужа и стабильности. Она и стала его женой. Первые два-три года в браке были вроде счастливыми, несмотря на трудности в работе, но с течением времени работа поглощала его всё больше, а Венди становилась всё более недовольной жизнью. Наверно, она ждала, когда муж снова будет уделять ей много внимания, но на его место пришли другие желающие, и брак распался. Всё то время, которое Грег проводил один в бывшей супружеской кровати, он невольно подумывал, что за его немалые годы ему так и не удалось стать счастливым в личной жизни. Ни разу… А вот теперь вдруг оказывается, что уже несколько лет существует человек, безответно влюблённый в него. Мужчина. Чудовищно гордый и невообразимо властный. Он мог сделать с простым инспектором что угодно, вплоть до похищения и превращения его в сексуального раба. Но вместо этого он просто наблюдал за Грегом издали и в свой день рождения провернул аферу, позволившую ему прожить у инспектора пару дней. Сентиментальный и глупый по сути поступок, очень не подходящий его образу Человека в Костюме…       Был уже второй час ночи, когда Лестрейд очнулся от своих мыслей. До него с опозданием дошло, что последние минут двадцать он в деталях припоминает то, что удалось разглядеть за пару секунд в собственной ванной. Да, он думал о мужском теле. Без всякого пошлого подтекста. Просто вспоминал это фоновым изображением. Мокрый, растрёпанный, растерянный Майкрофт. Он точно обливался холодной водой в тот момент. Значит, внутри у этого человека, ледяного и непоколебимого с виду, бушуют нешуточные страсти. Их просто никто не видит. Вспомнился Шерлок с его экстазами на местах интересных преступлений. Наверняка нечто подобное периодически испытывает и его брат, но его профессия заставляет воздерживаться от подобных проявлений эмоций. Кстати, внешне братья не похожи. Только фамильные серо-голубые глаза одинаковые. Как успел заметить Лестрейд, мокрые волосы у Майкрофта тоже вьются, наверно, их каждое утро приходится выпрямлять и укладывать. И они на свету почти рыжие. Но вот веснушек у Шерлока нет, а у не напудренного Майкрофта они очень даже заметны. И это выглядит…мило. Да, вполне мило. Майкрофт с ними такой человечный, простой смертный, без ореола костюмов и зонтов…       Лестрейд решительно соскочил с кровати, подошёл ко второй комнате и осторожно заглянул внутрь. Всё тихо. Окно плотно задёрнуто шторами. Майкрофт вытянулся под пледообразной штукой и, кажется, спит. В комнате вкусно пахнет его французскими флаконами. Стараясь даже громко не дышать, Лестрейд медленно проник внутрь. Он чувствовал себя вором-домушником на деле, отчего-то потели ладони, холодело в груди и громко стучало в висках. Всего 3 шага до дивана. Глаза у Майкрофта, вроде, закрыты. Один шаг…       – Вы что-то хотели, инспектор? – вдруг шёпот, и глаза открываются. Лестрейд от неожиданности чуть не залёг, будто бомба взорвалась. Чёртов рефлекс.       – Нет…я…ээ…а почему вы снова зовёте меня «инспектор»?       – Вы же зовёте меня «мистер Холмс».       – Хорошо… Майкрофт…       – И на том спасибо.       Вдоль спины пробегают стада мурашек. Этот тихий шёпот в почти полной темноте, почти в два часа ночи… Уж больно интимная обстановка.       – Ммм… Могу я спросить? Сколько лет вам исполнилось…уже сегодня?       – Тридцать шесть.       – Всего лишь? – это вырвалось из Грега раньше, чем он успел сообразить неэтичность такого высказывания. Хотя, он ведь не с женщиной говорит.       – Я выгляжу старше своих лет, верно? Работа такая, что поделаешь. У вас тоже несвоевременная седина в волосах.       – Я не хотел…ну…я не имел в виду…       – Не хотели меня обидеть, понимаю. Вы не возражаете, если эти шторы я заберу с собой?       – Шторы?.. А, да, конечно. Как хотите…       Эти перешёптывания зарождали где-то внутри Лестрейда всё больше напряжения. Странная ситуация, выбивающая из колеи. Молчание длилось ещё секунд двадцать. Лестрейд покачивался у дивана, не решаясь даже громко дышать. Снаружи раздался чей-то пьяный выкрик, хлопнуло окно. Наверно, сегодня добропорядочные англичане отмечают вечер пятницы.       – Если вы хотите что-то сделать, делайте. Успокойте свою совесть, – снова в уши затёк тихий почти интимный шёпот. Невозможный человек. В темноте, не видя лица Грега, он прочёл его мысли, даже не успевшие появиться в голове. И Грег почувствовал, что ему снова приказали. Теперь уже никуда не денешься.       Он осторожно присел на край дивана. Никакой реакции. Наклонился. Ниже. Ещё ниже. Каждое мгновение он ожидал смешка, колкой реплики или откровенного пинка, мол, проваливай, не ломай комедию. Но ничего такого не было. Глаза Майкрофта поблёскивали, это выглядело почти мистически, как в триллерах. Лестрейд наклонился так низко, что коснулся носом его носа. Всё, дальше некуда, последний шанс прекратить это. Но нет, Майкрофт ничего не предпринял. Он был чудовищно спокоен, расслаблен, самоуверен, будто всё шло по его плану. Или он правда это планировал?.. Зажмурившись и почти разозлившись на себя, Грег решительно прикоснулся губами к чужим губам. Те послушно раскрылись ему навстречу, и поцелуй из целомудренного сразу превратился в глубокий. Мда, это было совершенно иначе, нежели с девушками. Вкус у поцелуя был совсем другой, и дело не в чужой зубной пасте. Грег не целовался уже давно, он уже забыл, когда в последний раз, но всё равно с первого мгновения почувствовал разницу. Абстрагироваться и вообразить, что целуется с девушкой, какой-нибудь кинозвездой, как он сперва планировал, не получилось. Но…это был не тот Майкрофт, которого он привык видеть. Не властный мерзавец с зонтом. Скорее совсем молодой юноша, ещё совершенно ничего не умеющий в плане нанесения ласк. Он очевидно не умел целоваться, позволяя партнёру играть первую скрипку, хотя он тут же схватывал чужие действия и успешно повторял их. Это почему-то завораживало. Грег невольно вспомнил свои школьные годы, когда он сам вот так же познавал целовательную науку, правда, у него получалось куда хуже первые разы. Он сам не заметил, как его рука оказалась в чужих волосах. Мягкие, ухоженные, забавно щекочущие пальцы образовавшимися после мытья кудрями. Прикосновение к этим волосам вызвало странную реакцию: Майкрофт на секунду замер, потом осторожно прервал поцелуй, будто извлекал пулю из раны. Грег очнулся, встрепенулся и почувствовал, как его затапливает жаром смущения. Чёрт, чёрт, чёрт! Что это он сейчас натворил?! Мало того, что нагло полез целоваться к человеку, который наверняка воспримет это как унизительное одолжение, так ещё и всё испортил рукораспускательством. Не всем же нравится, когда их за волосы лапают.       – Всё хорошо?.. Вас не тошнит? – участливо спросил Майкрофт. Совершенно спокойный голос с искренним беспокойством… Вот чего Грег точно ни за что не ожидал, так подобного поведения после поцелуя. Да этот тип заткнёт за пояс любого известного английского политика! Его невозможно выбить из колеи, или же он находит свою колею быстрее, чем его оппонент поймёт, что эта колея была на миг потеряна.       – Я…это…кхм…ну… – и опять при попытке что-то сказать Грег смог изъясняться только междометиями.       – Не утруждайте себя, Грегори. Я всё понял правильно. Спасибо за подарок на день рождения. Можете идти.       Вот это поворот. «Можете идти». Типа, пришёл бедный инспектор, выполнил, что приказали – именно приказали – и может быть свободен ко всем чертям. Разве такого человека можно любить? Или это только защитная маска, скрывающая совсем другую натуру, нежную и ранимую? Нет, это трудно вообразить. На плохо гнущихся ногах Лестрейд пошёл к себе и снова развалился на кровати, пытаясь успокоиться. Не выходило. То и дело тянуло облизать губы, и на них явственно ощущался чужой вкус. Самый удивительный вкус, который ему доводилось пробовать. Грег вскочил и заметался по комнате. Потом схватил телефон, поподбрасывал его на ладони и решился послать Шерлоку смс: «Ты спишь?» Ответ пришёл минут через десять. Лестрейд невольно представлял, как торчащий за экспериментом Шерлок орёт на весь дом Джону, чтоб тот подал ему телефон, лежащий на другом конце стола, и разбуженный чертыхающийся Джон тащится наверх. Потом его ещё и сообщение печатать заставят, ибо руки у гения в какой-то дряни. «Не сплю. Наделал глупостей?» Проницательный, гад.       «Я поцеловал твоего брата».       «И что? Мне нужно вызвать тебя на дуэль за поруганную честь семьи? Или заставить жениться?»       Нет, сам смс набирает, уж очень быстро.       «Не смешно. Он меня будто заставил».       Минута молчания. Кажется, Шерлок завис с анализом ситуации. Потом ответил.       «Надеюсь, ты его не лапал?»       «Чего?! За кого ты меня принимаешь?!»        «Лестрейд! =_=»       «Только за волосы».       «Ну, это не смертельно. Он дико стесняется своей внешности. Ещё с детства».       «Мне, вообще-то, до лампочки».       «Он мне всегда завидовал. Считал, что я красивый, а он урод».       «И что?»       «А то, что поцелуев заслуживают только красивые».       Лестрейд закатил глаза. Нифига себе братья. Ведут себя как…как сёстры. И ещё одно смс от младшей «сестры»: «Мне на десять лет подарили скрипку, а ему – рояль. Подумай, что это могло значить для него». Лестрейд честно задумался. Изящная мелодичная скрипка, само воплощение лёгкости, полёта фантазии, способная рыдать и смеяться, ввинчиваясь в самую душу каждым звуком. И громоздкий суровый рояль, воплощение степенности, порядка, академической строгости. Тяжёл на подъём, консервативен и внешне вызывает скучные ассоциации. Рояль не романтик. А главное: музыкант, играющий на скрипке, всегда может иметь её при себе, может извлекать из неё звуки и чувства, когда захочет. Музыканту, играющему на рояле, нужны особые условия. Он зависит от местоположения рояля, он прикован к инструменту, который диктует ему свои условия. Ничего удивительного, что из двоих братьев любой охотней выберет «скрипку». С «роялем» связываться не захотят…       Утро застало Лестрейда на подоконнике, задремавшего в позе буквы «зю». Если бы не зазвонил телефон, который он так и не выпустил из рук, он бы спал и дальше. Звонили из Скотланд-Ярда: ночью патруль нашёл пистолет Лестрейда, выкинутый в мусорный бак. Там же лежал и пустой бумажник. Очевидно, нападавшие были простой шпаной, испугавшейся пушки и решившей от неё избавиться. Вздохнув было с облегчением, Лестрейд опять напрягся: из прихожей доносилось шуршание. Чёрт, то, что было ночью, не приснилось… Может, затаиться и позволить Майкрофту просто уйти? Нет, это поступок труса. Надо выйти, сказать ему что-нибудь на прощание. Может, как-то оправдать ночной поступок. А как смотреть ему в глаза? Ведь наверняка Майкрофт будет вести себя так, словно ничего не случилось, спокойно, самоуверенно и чуточку довольно, будто всё было так, как он и планировал. Хитрый рыжий лис… Да, именно лис. Очень точное сравнение. «А я тогда кто? Волк? Хм, верно, одинокий старый волк. Чёртова идеальная пара, блин…» Пока Грег об этом думал, мягко хлопнула входная дверь. Майкрофт ушёл. Спохватившись, инспектор выбежал в прихожую. Плаща, туфлей и зонта нет. Во второй комнате нет чемодана и штор, диван аккуратно сложен. На кухне стоит готовый завтрак – ароматное куриное филе в сыре с овощным гарниром, целая тарелка свежеиспечённых кексов, чай элитного сорта. В холодильнике осталась ещё уйма продуктов… Вот всё и закончилось. Лестрейд вдруг почувствовал пустоту, какой не было и после выселения супруги. Пожалуй, эти короткие дни были идеальными. До того идеальными, что теперь при взгляде на то, что от них осталось, чуть ли не слёзы наворачиваются. Выглянув в окно, Лестрейд увидел выходящего из дома Майкрофта. В костюме, плаще, с чемоданом и зонтом. Уже привычно прилизанный, без намёка на кудри, правда, волосы его казались светлее, чем раньше. Чуть более рыжие. Точно, лис. Он заозирался, то ли в поисках такси, то ли в ожидании машины с правительственными номерами. Вдруг из-за поворота вынырнул красный автомобиль, затормозил рядом с Майкрофтом с мерзким скрежещущим звуком, из него выпрыгнули двое и затолкали Майкрофта на заднее сидение быстрее, чем Лестрейд успел осмыслить, что происходит. Кажется, один из этих незнакомцев брызнул в лицо Холмсу из белого баллончика, после чего Холмс сразу обмяк на руках этих типов. Чемодан и зонт остались валяться на тротуаре, а машина, взвизгнув от резкого старта, скрылась из обзора. Всё случилось за считанные мгновения, субботним утром даже свидетелей этого не было…       Лестрейд очнулся уже на улице, споткнувшись о зонт. Нигде никого. Машина давно далеко, ни марки, ни номера инспектор не заметил. Чёрт, даже в розыск объявить нечего! А может, и это хитрый заранее спланированный ход Майкрофта, направленный на влюбление в себя строптивого инспектора? Типа, план «Б», давление на его профессиональные обязанности защищать мирных граждан от преступников, изображение из себя беспомощной жертвы? Лестрейд судорожно набрал Шерлока. Телефон всё ещё оставался у него в руке. «Аппарат абонента выключен…» Зараза, отсыпается после ночного бдения! Номер Джона… «аппарат абонента выключен». Чёртовы голубки! У Лестрейда вихрем потекли раздражённо-злобные мысли и об этой парочке, и о Майкрофте, и о всей дурацкой ситуации. Вроде, фарс закончен, Майкрофт говорил, что сегодня у него работа, значит, он подключил обратно всю свою зверскую систему спецслужб, и эти ребята – МИ-5, МИ-6 или как они там называются – сразу отыщут своего босса, если это взаправдашнее похищение. Не о чём волноваться, полиция не сумеет сделать того, что сделают подчинённые Холмса… Однако, если целью похищения было заставить Лестрейда волноваться, то цель достигнута: инспектор был в панике, он едва не истерил. Через две минуты, сбегав в квартиру за заначкой денег, он уже ловил такси и вызывал служебную машину на 221в Бейкер-стрит. По указанному адресу ему открыла заспанная миссис Хадсон. Было ещё слегка за 8 утра, для субботнего утра безумно рано. Лестрейд взлетел на семнадцать ступеней к «этим голубкам» и почти столкнулся с таким же заспанным Шерлоком в пижаме.       – Майкрофта похитили! – сразу выпалил инспектор, задыхаясь.       – Что?.. – Шерлок офигело похлопал ещё мутными глазами.       – Просыпайся быстрей! – Лестрейд схватил его за футболку и грубо встряхнул. – Это очередной его дурацкий план?! Скажи, что это ещё одна разводка!..       – Он приготовил тебе завтрак?       – Да.       – Чёрт… – Шерлок тут же сбросил сонливость, лихорадочно забегал глазами по комнате, вырвался и ломанулся что-то искать по квартире. Из кухни показался Джон, уже навострившийся варить кофе и покорно ожидающий очередного апокалипсиса.       – Что происходит?! – этот вопрос Джон и Грег задали почти хором.       – Я не предупреждён о подобных планах, и, если Майкрофт приготовил завтрак, он рассчитывал, что Лестрейд его спокойно сожрёт, а значит, он не планировал, что Лестрейд понесётся искать его, как ошпаренный! – кричал Шерлок, переворачивая мебель. – Не было никакой разводки, он ничего не делает зря!       – Что ты ищешь? – смиренно поинтересовался Джон.       – Нетбук.       – Такой чёрный, без эмблемы фирмы-производителя?       – Где он? – насторожился Шерлок.       – Я отнёс его наверх, в твою «лабораторию». А зачем он тебе?       Шерлок ринулся наверх. Там что-то загрохотало, зазвенело и разбилось. Джон стоически вздохнул и изобразил фейспалм. Вскоре гений появился с вышеописанным нетбуком и устроился с ним за столом.       – Майкрофт купил меня этой штукой, чтоб я способствовал ему в его авантюре, – бубнил он, бегая пальцами по клавишам. – Здесь доступ к уличным камерам и многим базам данных. Дорожные службы, телефоны, почта, транспорт и прочее. Здесь есть и доступ к единой системе МИ-5. Он отключил связь на три дня, сегодня связь ещё отключена. Никто из спецслужб не знает, где он.       – Но ведь можно подключить обратно? И они выяснят, где он? – голос у Лестрейда слегка дрогнул.       – Я попытаюсь. Тут три уровня доступа, каждый запаролен. Даже если я подберу пароли к каждому, всё будет зависеть от того, есть ли у Майкрофта при себе что-то, что можно запеленговать.       – Если сможешь?.. Значит, ты можешь и не подобрать пароли?       – Это же мой брат, а не какая-нибудь девка с плёткой! Но, если он оставил это у меня, он был уверен, что я их разгадаю. Так, заткнулись все, не двигаться, не дышать, не думать! И, Лестрейд, не паниковать!       Последующие пару минут Джон и Грег наблюдали странную пантомиму «Шерлок в чертогах разума». Он махал руками, притопывал, вертел головой с зажмуренными глазами, вдруг подхватывался, что-то строчил, и всё повторялось снова. Наконец нетбук мигнул и тревожно запищал.       – Есть! – радостно воскликнул Шерлок, демонстрируя открывшуюся карту города. В одном месте на карте мигала и попискивала красная точка.       – Он там? Это его местонахождение? – Лестрейд жадно вглядывался в сплетение улиц.       – Угу. И маячок не двигается. Это плохо…       Инспектор замер, догадавшись, что может значить неподвижный маячок. Холодная волна пробежалась по телу. Не давая ему перепугаться и подумать, почему он, собственно, так реагирует на проблемы Майкрофта, под окнами затормозила его служебная машина. Минут через пять все трое с нетбуком в придачу выскочили из квартиры и понеслись на этой машине. Водитель вернул Лестрейду его пистолет, который предала дежурному заботливая Салли – ишь, выслуживается – и Лестрейд заметно приободрился. Он был настроен на какую угодно схватку, на погони с перестрелками и рукопашной, на экшен, достойный голливудского боевика. Поплутав немного по бедным районам, они наконец обнаружили красный автомобиль, брошенный во дворах. Лестрейд его сразу узнал, хоть видел его совсем недолго. Все дверцы автомобиля были открыты, на первый взгляд внутри никого не было. Шерлок первый бросился к нему, но вдруг затормозил и нерешительно затоптался на месте. Подбежавший инспектор увидел на его лице растерянность и тщательно скрываемый страх. Сигнал уверенно исходил от автомобиля, внутри которого нет признаков жизни. Вдруг там труп Майкрофта? Человека, который когда-то купал кудрявого гения и готовил ему еду… Лестрейд понял, что сам тоже не может подойти к машине первым. Что угодно, только не труп… Господи, только не труп. Джон выручил обоих, подбежал, держа пистолет наготове, заглянул в машину. Пистолет опустился.       – Никого! Шерлок, тут пусто…       – Что?.. Это…это хорошо… – Шерлок тут же нырнул в действительно совершенно пустой салон автомобиля и принялся старательно шарить в районе заднего сидения. С трудом ему удалось извлечь из глубины сидения мобильный телефон. На него маячок и указывал.       – Ничего хорошего! – Лестрейд выругался, всё поняв. – Теперь у Майкрофта нет при себе штуки, которую можно запеленговать! Мы его не найдём!       – Грег, я ужасно удивлён, за какие подвиги Геракла мой брат выбрал тебя! Неужели за редкостный идиотизм, заслуживающий тебе почётное второе место в мировом рейтинге идиотов? – ворчал Шерлок, роясь в телефоне. – Второе потому, что первое навеки зарезервировано за Андерсоном.       – Где я теперь-то не прав?!       – Девочки, не ссорьтесь, – страдальчески простонал Джон. – Майкрофт, наверно, не обронил телефон, а нарочно запихнул его в сидение, когда похитители меняли машину, значит, этот телефон для чего-то нужен. Шерлок разберётся.       – А с чего ты взял, что похитители меняли машину?       – Грег… – теперь даже Джон на него вылупился. – Ты уверен, что инспектора дали тебе, а не другому Лестрейду? Я, простой врач, должен тебе объяснять?       – Ладно, и ты туда же? Вот уж точно, муж и жена одна сатана! – Грег уже и сам заметил небольшой след протектора на песчаном участке двора, и узор шин не совпадал с узором на шинах красного автомобиля. Другой транспорт ждал похитителей всего в метре от брошенной тачки. Обычный транспорт в таких местах не ставят.       – Отлично! В его одежде есть ещё какое-то устройство, на системе отслеживания которого только один пароль! – подал голос Шерлок. – Оно явно из разряда запасных, на всякий случай, и пользоваться им, возможно, ни разу не приходилось. Майкрофт создал эту систему как раз на случай, если он выпадет из-под обзора… Пароль… Пароль… Набираемый с телефона, он не может быть длинным, но одновременно хорошо знающие его люди должны догадаться, система рассчитана на них… – Шерлок завис на пару секунд и решительно развернулся к Лестрейду. – Как ему нравилось тебя называть?       – Э-э…чего-о?..       – Не тупи! Как ему нравилось тебя называть?! Быстро!       – Мм… Грегори…наверно… – Лестрейд понял, что позорно краснеет от шеи до макушки.       Шерлок быстро ввёл в строку пароля «Грегори», и на телефоне запустился какой-то поисковик. Пароль оказался верным.       – Надо же… – инспектор нервно сглотнул. Его имя значило так много для всемогущего Холмса, что он не побоялся защищать им важные элементы своей жизни.       – Ничего удивительного, сантименты, я уже проходил, – бурчал Шерлок. – Джон тоже этим страдает. Только пароль на его ноутбуке звучит как «шерлокпоставьнаместо».       – Грёбаные хаунды, я когда-нибудь избавлюсь от твоих набегов на мои гаджеты?! – возмутился Джон.       – Тихо! – телефон пискнул, и Шерлок едва не швырнул его об землю со злости. – Чёрт! Ничего! Объект не найден! Радиус поиска слишком маленький, или Майкрофта увезли слишком далеко отсюда!       – А как же его спецслужбы? Они ведь тоже его ищут?       – Грег, ну хоть на мгновение включи мозги! Если мы нашли телефон, значит, спецслужбы его не нашли, а это в свою очередь значит, что, если эти идиоты и ищут его, то мы их всё равно опережаем! Проклятие, что делать?.. – гений запустил руки в волосы и начал ходить кругами возле машины.       Грег почувствовал, как его горло сжимает паника. Нежными стальными лапками. То, что всемогущий Холмс так неоправданно доверял ему – поставил его имя паролем на поисковик, от которого могла зависеть его жизнь, отключился от всего мира и поступил под защиту лишь одного не шибко умного инспектора на целых три дня, прекрасно понимая, что этим в любой момент могут воспользоваться его многочисленные враги, – всё это выбивало почву из-под ног Грега. На какое-то, пусть и короткое, время он, инспектор Лестрейд, был единственной преградой между Майкрофтом и всем миром, вокруг Майкрофта не было всего его огромного аппарата власти и силы, он был простым смертным эти три дня, смертным, имеющим фантастическое прошлое и уйму желающих манипулировать им или убить его…и инспектор не смог его защитить… Он даже не понял ничего… Лестрейд рванулся к Шерлоку с горящими глазами и откровенно дрожащим голосом:       – Шерлок, пожалуйста, я тебя умоляю… Ты же можешь понять то, что никому не дано, ты всё расскажешь о человеке по одним его рукам, так вот перед тобой машина… Откуда она приехала? Кто в ней ехал? Где искать этих людей? Ты ведь можешь… Нет, только где они! Шерлок, умоляю, никакой лишней информации, ни слова лишнего, только где они! Где Майкрофт! Я сделаю для тебя что хочешь, клянусь! Только…       – Padron Vintage Toro… – выдал Шерлок, прерывая его тираду. – Элитный сорт сигар из Никарагуа…       – Я же просил, никакой лишней инфор!..       – Точно такие сигары курит один из твоих сотрудников. Я учуял, когда вчера заходил. Кажется, его зовут сержант Миллер.       – Что?.. А при чём здесь?..       – В салоне машины пахнет ими!       И вдруг Лестрейда осенило. О главаре банды, грабящей Англию в последние три месяца, о Мидасе, было известно очень мало. Но что в досье на него было указано точно: он курит сигары Padron Vintage Toro. Достаточно редкий в Англии сорт, визитная карточка Мидаса.       – Чёрт… Какой же я идиот… Какой же я… – Лестрейд тоже схватился за голову и грязно выругался. – Мидас! Это всё он! Я ещё не хотел давать тебе его дело, думал, ты занят! А если бы дал… Шерлок, напрягись, умоляю! Я должен знать, где Мидас! Я просто ДОЛЖЕН! Я убью его, собственными руками! Живьём сдеру с него шкуру! Вырежу ему все внутренности по одному и буду гасить об его раны его вонючие сигары! – Лестрейд впал в режим берсерка, метался по дворам, орал и опасно размахивал пушкой. Казалось, его кровь от ярости и отчаяния превратилась в жидкий огонь.       – Мм… Вы с Мориарти нашли бы общий язык. Сердце выжечь ему не хочешь? Сигарами, – Джон бочком подобрался к инспектору, чтоб конфисковать у него пушку. На всякий случай. Но тут Шерлок рявкнул:       – Лондонский порт! Поехали, быстро!       – Что?.. Куда?..       – Снова тупишь?! Ты же просил без лишней информации! Машина приехала из порта и находилась там достаточно долго, чтоб заключить, что её бывшие хозяева обосновались там! Едем в ту сторону, если телефон найдёт что-то…       Полицейская машина снова понеслась по городу, включив сирену и игнорируя светофоры. Шерлок не отрывал взгляда от телефона.       – О Мидасе я слышал, – заговорил он наконец. – Чего я в этой истории не знаю?       – Миллер видел у меня платиновую карту Майкрофта… – тяжело дыша, принялся рассказывать Лестрейд. – Теперь заодно стало ясно, почему Мидас так ловко уходил от нас: Миллер был его глазами и ушами в Скотланд-Ярде. Продажная сволочь… Он же донёс Мидасу, что у меня поселился кто-то, снабдивший меня платиновой картой, значит, очень богатый. И люди Мидаса следили за моей квартирой. Вчерашнее нападение на меня, похищение бумажника и пистолета, было затеяно, чтоб украсть эту карту и выяснить, кому она принадлежит… – тут Шерлок хихикнул. – Что смешного?       – Если и правда выяснили, чья карта, то, небось, очень обрадовались: она сделана на имя председателя правления Банка Англии. Видимо, Майкрофта приняли если не за самого председателя, то за лицо, достаточно приближенное к нему, чтоб через его похищение добраться до сокровищ Банка. Настоящей личности похищенного Мидас по карте не выяснит. Не узнает, что у Майкрофта можно потребовать куда больше, чем деньги.       – Всё равно. Это слабое утешение. Лондонский порт такой огромный…       Шерлок покосился на него с удивлением.       – Будем надеяться, что шпионская штука Майкрфота укажет его точное местоположение, когда мы приблизимся к порту. Только не горячись и не пали во всё, что движется.       Через минут пять сумасшедшей гонки через весь город телефон оживился, и снова на экране появилась карта с мигающей красной точкой. Точка находилась в районе лондонских доков, где стояли огромные склады, забитые товарами для переправления по воде. Некоторые склады давно не использовались, и считалось, что они заколочены, а иначе, чем через вход, внутрь попасть невозможно. Однако Лестрейд сразу понял, что под прикрытием заколоченных складов в доках существуют наркопритоны, точки торговли оружием и, соответственно, лежбища тех, кто этим занимается. Сколько раз полиция приезжала сюда с проверками, но никогда никто не заморочился вскрывать якобы наглухо заваренные двери складов, от которых ни у кого нет и не могло быть ключей. Увидев полицейскую машину, к ней тут же подбежали встревоженные сотрудники порта, и Лестрейд был вынужден задержаться с разъяснениями, а его спутники с телефоном бросились искать место дислокации красной точки. Пока все формальности были улажены, Шерлок с Джоном уже наткнулись на один обитый жестью склад с массивной металлической дверью, изрядно ржавой, заваренной и уже кучу лет не открывавшейся. Сигнал рядом с этой дверью был особенно громким и выразительным. Искомый субъект был внутри.       – Что здесь было раньше? – спросил Шерлок у подбежавшего внушительного качка, видимо, сторожа. Судя по кирпичной роже, интеллектом он был ни на грош не обременён, ему дали чёткую команду никого не подпускать к заброшенным складам. Поэтому в ответ на вопрос Шерлока он попытался грубо уволочь того за руку. Джон тут же двинул качку в печень и заломил ему руку, а Грег прижал к его затылку дуло пистолета.       – Холодильник…тут был… – простонал сторож, видимо, решив, что напоролся на скопившихся тут бандюг, которые что-то между собой не поделили. – Мясо…туши скота хранили…       – Подземный ход есть? – допытывался Шерлок, изучая фундамент.       – Был. Его затопило давно.       – Значит, товары выгружаются через крышу. И вряд ли это туши скота… Ребята, этот идиот нам не нужен.       Лестрейд кивнул и вырубил сторожа мощным ударом пистолета по затылку. Конечно, на одной из стен склада обнаружилась лестница, тоже ржавая и хлипкая, казалось, человеческий вес она не выдержит, но Шерлок взлетел по ней, очертя голову, пришлось остальным следовать за ним. Чего и следовал ожидать: люк на крыше закрывался вполне новым современным замком.       – Конечно, шпильки для волос у вас не найдётся? – скривился Шерлок, разглядывая скважину. – Чёрт, иногда с женщинами бывает удобнее работать.       – Ну знаешь! – взвился Джон. – Мог бы захватить отмычки! Хотя, что я говорю, это же человек, который запросто может разгуливать голым по Букингемскому дворцу, какие тут отмычки!       – Есть идея, – Грег извлёк из кармана связку своих ключей.       – Не думаю, что какой-то ключ подойдёт, – фыркнул Шерлок.       – Можешь вообще пока не думать, береги думалку для дел посложнее.       Под удивлённым и почему-то почти довольным взглядом кудрявого гения Лестрейд распрямил проволочный держатель для ключей – хорошо, что у него не хватило фантазии на модный металлический брелок – и сосредоточенно навис над замком. Пара минут – и замок звонко щёлкнул.       – О, инспектор, вы могли бы стать неплохим домушником, – съязвил Шерлок.       – Иногда бывает полезно поучиться у преступников.       Из открывшегося люка потянуло холодом. Холодильник явно работал, и это было плохой новостью. Спустившись по опасно узкой металлической лестнице вглубь склада, троица оказалась в просторном совершенно тёмном и дико холодном помещении. Они стояли на чём-то, вроде узкого балкона, внизу была пропасть. Фонариков, конечно, ни у кого не оказалось, а в свете экранов телефонов удалось разглядеть немного. До пола метра четыре, на балконе закреплены небольшие лебёдки, от которых отходят плотные тросы, а на тросах по всему складу развешены освежёванные туши зверья. Самого разного. Хорошо замороженные туши.       – Ага, холодильник служит для хранения контрабандных товаров… Сигнал чёткий. Он где-то здесь, – Шерлок направил свет двоих телефонов вниз. Увы, сквозь многочисленные туши невозможно было что-либо разглядеть. Однако все трое понимали, что предпринять что-либо требовалось немедленно: если Майкрофт находится здесь хотя бы два часа, в таком холоде он мог уже отбросить коньки. Прежде, чем кто-то подал идею, Лестрейд перегнулся через низкий бортик балкона и спрыгнул вниз.       – Эй, что ты-де?..       – Ребята, найдите верёвку! – крикнул он, морщась: приземление вышло хреновым, колени, судя по ощущениям, содраны до костей. – Тут так холодно… Внизу хуже, чем там… Быстрее, пока тут не образовались ещё две дохлые туши!       Инспектор не допускал мысли, что Майкрофт мёртв. Если его приняли за крупного банкира, он нужен для выуживания информации, нужен живым, и банда Мидаса должна была обеспечить ему возможность выжить в таком холоде. На балконе произошло короткое шевеление, потом щёлкнул предохранитель пистолета: похоже, за верёвкой побежал Шерлок, Джон остался с оружием на всякий случай. А потом голубой луч экрана телефона Лестрейда выхватил на полу клубок тряпок, отдалённо напоминающих знакомый костюм. Никакого движения и вообще никакого признака жизни в клубке не наблюдалось, даже когда инспектор попытался окликнуть этот клубок. Казалось, ноги Лестрейда примораживались к полу при каждом шаге к Майкрофту, который действительно лежал на своём подранном пиджаке, сгруппировавшись невообразимым образом. Его от души избили, хотя жутко бледное, почти синее лицо не тронули: видимо, пленнику нужно было сохранить хорошее зрение, внятную речь и ясную голову. Майкрофт едва заметно дышал, но замерзал. Его бросили сюда недавно, сперва хорошенько допросили в более тёплом помещении и сунули в холодильник для ускорения процесса раскалывания, но не рассчитали, что он потеряет сознание. Наверно, предполагалось, что он будет двигаться и продержится некоторое время, достаточное для того, чтоб за тёплую одежду душу продать. Лестрейд сбросил своё пальто и попытался укутать невероятно холодное тело похищенного. Ему слишком часто доводилось трогать трупы, но это тело было холоднее любого трупа. Жизнь в нём сохранялась каким-то чудом. Нужно было спешить: Майкрофта не собирались оставлять здесь надолго.       – Джон! Я его нашёл! Срочно нужна верёвка!       – Сейчас, Шерлок достанет! Живой? – донеслось сверху.       – Почти… – пара минут без пальто – и у Лестрейда застучали зубы. Чёрт, скоро он будет заторможенным, руки уже плохо слушаются.       – Попробуй растереть ему конечности и грудь! Сам заодно подвигаешься! – кричал Джон.       – Легко тебе говорить, – брюзжал Лестрейд, понимая, что Джону глупо прыгать: один Шерлок не подтянет наверх тяжёлое бесчувственное тело и самого инспектора.       – Ты хотя бы подкрепление вызвал?       – А ты не заметил? Но пока они приедут, пока вскроют этот чёртов склад… Э-эх! – инспектор напрягся и поднял Майкрофта на руки. Собственно, не таким уж он был и тяжёлым. «И этот человек сидит на диетах? Дурацкий женский комплекс!» Когда инспектор уже донёс его до балкона, Майкрофт вдруг вздрогнул и тихо застонал. Опустив его на пол, Лестрейд попытался растереть ему руки.       – Что там у вас? – Джон нервничал.       – Тихо!.. Он что-то шепчет…       – Мясо… – с трудом разлепив губы, хрипло выдохнул Майкрофт. – Всё…всё мясо…       – Что?.. Какое мясо? Это? – инспектор недоумевающе вглядывался в непривычно беспомощное, но даже сейчас сохраняющее достоинство лицо.       – Пришлось отвязать лодку от причала, – на балконе появился Шерлок с мотком верёвки. – Выйти живыми из складов нам не дадут, нужно хотя бы занять позицию повыше, чтоб продержаться до приезда полиции.       – Мясо…жи…животные…трупы… – усиленно хрипел Майкрофт, чувствуя рядом чьё-то присутствие, вернее, скорее всего, знакомый запах. Прямо в руки инспектору упал конец толстой пеньковой верёвки, которой всё ещё иногда привязывают лодки к причалу.       – Подожди…сейчас… – с трудом двигая руками, инспектор принялся обвязывать Майкрофта верёвкой.       – Он что-то говорит? – заинтересовался Шерлок.       – Всё твердит про какое-то мясо. Теперь ещё и про трупы… Чёрт, как же тут обвязать-то?.. Его куда только не били, страшно представить…       – Хм. Похоже, он пытается предупредить, что висящие здесь туши животных – это туши умершего от разных опасных болезней скота. Мидас не был бы таким золотоносным, если б не делал деньги даже на трупах. И всё это заражённое мясо потом идёт на прилавки магазинов, принося немаленький доход. А сами туши достаются Мидасу, конечно, бесплатно.       – Ты это так сразу понял, по паре слов? – вытаращился на него Джон.       – Нет, у меня самого возникли такие подозрения с первых секунд нахождения здесь, а теперь это подтверждается…       – Тихо! – уже почти закончивший с верёвкой Лестрейд замер. Пол под ним вибрировал, снизу раздавался гулкий быстрый стук. – Чёрт, кажется, подземный ход не затопило…       – Сюда идут из-под земли? – всполошился Джон.       – Отстрели трос! – рявкнул Шерлок, подбегая к одной из лебёдок. – Попробуем закрепить здесь верёвку, так быстрее получится.       Лестрейд достал пистолет. Руки плохо слушались, пальцы не желали сгибаться. Он был плохой защитой для едва живого Майкрофта. Но, когда в углу склада откуда-то из-под земли появилась тёмная фигура, не до конца вылезшая из люка, он выстрелил в эту фигуру. И, хотя ему подсвечивал только фонарь этого неведомого типа, он попал: тип шумно распластался на полу, не издав ни звука. С возрастом Лестрейду было всё трудней не мазать мимо мишеней, особенно в стрессовых ситуациях, однако сейчас ему сопутствовали и удача, и злость, и маниакальное желание разорвать Мидаса в клочья. Больше из люка никто не полез, а сзади раздался надсадный скрип лебёдки: Майкрофта начали поднимать.       – Не стреляйте, инспектор! Это я! – вдруг крикнул гулкий голос Миллера. Лестрейд сразу узнал его. Голос дрожал и срывался.       – Миллер, я знаю, что ты сливал информацию из Скотланд-Ярда Мидасу. Лучше сдавайся, скидка выйдет.       – Они держат меня на мушке! – показался пугливый луч фонаря, следом за ним – ещё одна тёмная фигура. – Пожалуйста, не стреляйте! Они убьют меня и всю мою семью!..       – Хорош давить на жалость. Подними руки и сдавайся!       – Хорошо, я иду…       – Подними руки, чтоб я видел!       Миллер действительно поднял руки, но в следующее мгновение раздался выстрел, затем почти сразу – хлопок об пол и стон. Лестрейд обернулся и оценил меткость сержанта Миллера: ему удалось прострелить верёвку, на которой висел Майкрофт, почти в полной темноте. Оставшиеся волокна не выдержали вес тела. Тут одновременно случились сразу три вещи: Лестрейд выстрелил в сторону Миллера, Миллер выстрелил в него, а сверху, с балкона, раздались крики и звуки борьбы. Итог оказался плачевен. Лестрейд успел увидеть, как падает тёмная фигура впереди, потом его ногу прошила адская боль, и он неловко опустился на пол, стараясь придержать непослушное заледеневшее тело руками. Шерлок и Джон дрались на балконе с кем-то, атаковавшим с тыла, и, судя по грохоту, у кого-то выбили оружие. А Майкрофт, от удара окончательно пришедший в себя, остался в этом чёртовом холодильнике. Он тоже оценил ситуацию и пытался встать, путаясь в верёвке и чужом пальто. Скрипящий зубами инспектор грубо утянул его на пол, когда пуля, предназначавшаяся ему, просвистела мимо и расплющилась о стену. Стреляли из люка.       – Они проиграли…они нас убьют, чтоб не оставлять свидетелей… – сипел Майкрофт, цепляясь за Лестрейда и чувствуя, как дрожит каждый его мускул. – Вы ранены?       – Ерунда, – Лестрейд пару раз выстрелил в сторону люка. Впрочем, он знал, что Мидас никогда не оставляет заложников или проколовшихся помощников в живых: поняв, что дело с похищением «крупного банкира» не выгорело, он всех уничтожит.       – Не тратьте патроны…       – У тебя-то как, обморожения есть?       – Сейчас уже неважно…       – Блин, Холмсы, оптимисты хреновы!       – Реалисты…       – Слушай, заткнись, ладно?! Пока у меня есть руки-ноги, пока я могу двигаться, никто лично тебя не тронет, понял?! Где твои чёртовы спецслужбы шляются, мы же с ними!..       – Осторожно!       Тёмная фигура вдруг подползла к Лестрейду, вскочила и попыталась выбить пистолет у него из руки. Майкрофт помешал, рванувшись к ногам фигуры и почти свалив её на пол, но потом получил увесистый пинок в живот и отлетел к стене, а агрессор прыгнул на инспектора. По запаху одеколона и дорогих сигар знакомой марки Лестрейд узнал Миллера. У него почти не работала левая рука, всё же инспекторская пуля попала в него, но хозяин дал Миллеру чёткие указания: уничтожить пленника и всех, кто там с ним, иначе это же самое сделают с самим Миллером. Сержант был силён, он и одной рукой умудрился выкрутить пистолет, едва не сломав Грегу запястье, ошеломил его резким ударом головой в лицо – под носом сразу стало горячо и мокро – и, безошибочно определив, куда инспектор ранен, надавил ему коленом на рану. Казалось, черепная коробка взорвалась от боли, и мозги потекли по полу. Пожалуй, в последние лет десять такой боли терпеть не приходилось, хотя Грегу приходилось прежде получать ранения. Но это всё по беспокойной молодости, а сейчас уже года не те для таких испытаний. Однако Миллер немного не рассчитал, что злость сильнее страха. Сержант получил здоровой ногой прямо по детородным органам, и, когда он сжался, задохнувшись от боли, его схватили за волосы и пару раз от всей души приложили башкой об пол. Лестрейду удалось спихнуть с себя тяжёлую тушу и откатиться в сторону так, чтоб снова оказаться между Майкрофтом и Миллером, чисто на всякий случай. Миллер быстро очухался, вскочил и понял, что его враг сумел нащупать и подобрать пистолет. Секунда на размышление – и сержант драпнул к люку. Но очередная – предпоследняя – пуля его настигла. Миллер с противным звуком хлопнулся на пол, заорал, выругался, потом хрипло рассмеялся.       – Чёртов фанатик… Завёл себе…богатого…любовника… – хрипел он, задыхаясь.       – Я предупреждал, надо было сдаваться… – Лестрейд тоже задыхался, в глазах всё плыло, он был недалёк от обморока и вяло думал, что с ногой придётся попрощаться. Интересно, что происходит наверху? Там уже не борьба, а какой-то топот…       – Ха!.. Сдаваться… Всю жизнь гнить в тюрьме… Нет уж… Своё последнее дело я доделаю… Прощайте, голубки! – выругавшись, Миллер что-то швырнул в сторону Лестрейда.       Доля секунды понадобилась, чтоб осознать, что это граната. Кажется, Майкрофт понял это ещё раньше, он что-то хрипло выкрикнул, и это дало Лестрейду чёткую инструкцию к действию. Он же сам взял на себя ответственность за этого человека, возможно, в тот самый момент, когда он узнал, что невольно приручил такой редкий экземпляр. Но навязанная обязанность предоставить экземпляру укрытие обернулась добровольно взваленной на себя ответственностью за его жизнь хотя бы на то время, пока он остаётся без защиты. Лестрейд мог бы утешать себя мыслью, что способствует делу национальной важности, накрывая гранату своим телом, только в те короткие мгновения он совсем некстати подумал совсем о другом: «Жаль, я так и не съел тот последний завтрак…» В конце концов, он спасал не британское правительство, а человека, одного весьма…важного для него человека. Потом был грохот, очень сильный, прямо над ухом. А потом он уже ничего не помнил.       … – Положи пистолет, – кажется, это говорит Шерлок.       – Какой?       – Который у тебя за поясом. Я знаю, что ты подобрал пистолет инспектора. Дай его сюда.       – Зачем? В нём нет патронов.       – Кому ты впариваешь? Я считал патроны, один остался.       – Любишь ты считать. То пульс, то патроны…       – Майкрофт!       – Заткнись. Тут больница. Это как морг, только для живых.       – Я знаю, что такое больница!       – Видимо, нет. Здесь нельзя так орать. Сядь и успокойся.       – И это мне говорит человек, который разбил капельницу, оскорбил медсестру и пригрозил тюрьмой главврачу, уложившись со всем этим за три секунды.       – Всё нормально, жить точно будет, – хлопнула дверь, пропустив внутрь запах крепкого кофе и лекарств. Кажется, это вошёл Джон. – И ногу сохранит. Я лично ознакомился с его диагнозом и методикой лечения. Расслабьтесь, ребята, езжайте домой. Умоляю, Майкрофт, не спорь, ты уже можешь играть на детском утреннике панду, судя по кругам вокруг глаз.       – Ага, панду, сбежавшую из концлагеря, – фыркнул Шерлок. – Раскрыт секрет самой эффективной диеты, а? Только теперь тебе бы набрать кило этак пять… Тихо, тихо, не буянь. Джон, отбери у него пистолет, и я его отсюда утащу.       Лестрейд вяло открыл глаза. Сквозь мутную плёнку очень неохотно проступили очертания больничной палаты. Над ним с озабоченным видом склонялся Джон в белом халате. Рядом попискивали приборы.       – Что случилось?.. Это была не граната?..       – Она, – кивнул Джон. – Не взорвалась.       – Как?..       – Интересный вопрос. Может, замёрзла на складе. А может, подчинилась мысленному приказу Майкрофта Всемогущего, – лёгкая улыбка. – Но грохот тебе не почудился: это спецслужбы взорвали дверь на склад. Никого не зацепило. Тем временем твои архаровцы обезвредили тех, которые набросились на нас сверху. Блин, сколько народу понабежало в порт, ужас, что там творилось!       – А сколько я?..       – Почти сутки. Рана, отморожение, нервное потрясение, неудивительно, что тебя здорово накрыло. Но скоро будешь как новенький. Тебя тут лечат лучшие медики страны. Себя не включаю в их число, меня сюда тот же Майкрофт допустил, чтоб держать связь через меня. Ты, кстати, в правительственной клинике, одноместная палата-люкс в реанимационном отделении. Если хочешь спросить про Майкрофта, у него тоже было отморожение всего на свете и побои средней тяжести, но, едва его разморозили, он устроил восстание, сокрушил всех врагов в белых халатах и учапал по сверхважным делам.       – А что с?..       – Бандой Мидаса? Твоего сержанта и ещё парочку бандитов взяли живьём, они раскололись о главном убежище своего босса – ну ещё бы, спецслужбы колоть умеют, особенно когда их начальник взбешён – и Мидаса уже прикрыли. Теперь через Интерпол договариваются, кто будет его судить… О, ты глянь! Мне опять звонят, уже пятый раз за последний час, – Джон с улыбкой взялся за телефон: – Майкрофт, всё в порядке, он очнулся… Нет, всё идёт по плану, он здоров, как бык, через пару дней начнёт рваться домой… Ладно, я всё помню, я прослежу. Не хочешь сам поговорить?.. Ах, дела. Ну хорошо, тогда я оставлю нашего героя поправляться в одиночестве.       – Что ты ещё там…проследишь? – Лестрейд почувствовал жар на щеках.       – Чтоб ты послушно и качественно лечился и не приближался к работе, пока сам повелитель зонтов не решит, что ты в норме.       Инспектора продержали в больнице почти месяц, оказывая ему почести, словно он спас всю страну от неминуемого краха. Возможно, так оно и было, хотя в том, что граната не взорвалась, его заслуги не было. За это время его навещали только Джон, всего один раз Шерлок, который забежал исключительно сообщить о некоторых криминальных разборках, и Салли с Андерсоном, приносившие ему вкусняшки. Этих последних он не особенно рад был видеть: чувствовал, что их опять подмывает спросить о неведомой инспекторской даме сердца, которая должна была, по идее, торчать у постели больного. О Майкрофте ничего не было слышно, и Грег, почему-то чувствовавший из-за этого горькое разочарование, не решился спрашивать о нём у Шерлока. Пошли они к чёрту, эти Холмсы. То пироги пекут, то на поцелуи соблазняют, то спасай их по складам…а потом пропадают, расплачиваясь за «беспокойство» лечением в элитной клинике. Дома у Лестрейда тоже побывали, навели порядок – это инспектор понял, едва переступив порог. Кухня сверкала чистотой, не съеденный в тот день завтрак давно выкинули, но холодильник был всё так же завален продуктами, уже другими, дорогими и исключительно свежими. Тоже вот расплата за «беспокойство». Лестрейд раздражённо хлопнул дверцей холодильника. Скотина рыжая! Ворвался в жизнь, потоптался, как кот перед сном, разворошил всякий давно забытый хлам в душе и ушёл, как ни в чём не бывало, невидимо и безразлично махнув рукой на прощание. В воздухе будто бы слышался его снисходительный голос с типичными холмсовскими интонациями: «Это эксперимент…»       Вскоре Лестрейда вызвали в орган опеки с сообщением, что его ходатайство об усыновлении Дениэла Брайта рассмотрено и удовлетворено. Нужно было лишь заполнить бумаги, всё остальное за него уже было сделано. Ден рассказал, что к нему в пансионат приехал «этот рыжий тип», и злобная миссис Хиггинс просто на цыпочках перед ним бегала. Теперь с мальчика пылинки сдувают, а сверстников, желающих его побить, прибавилось, чему он был тоже рад. И ещё Ден упомянул кучу домашнего изготовления сладостей, которая свалилась на него с приездом «рыжего типа». Лестрейд хмуро молчал, пока мальчик радостно выбалтывал ему это. Они сидели в кафе, отмечали законное воссоединение в семью, но Грег отнюдь не выглядел счастливым. Не он ведь добился этого воссоединения.       – Он больше не появится, – буркнул в итоге увядший Ден. – Сам так сказал и просил передать тебе эту штуку.       На столе появилась банковская карта, похожая на ту, платиновую, но не настолько, чтоб возбуждать особый интерес очередных бандитов.       – И сколько там? – Лестрейд напрягся так, будто его покупали, как вещь. Вот сейчас возьмёт и порежет карту на куски.       – Нисколько. Но он сказал, её можно использовать сколько угодно раз и на любые суммы. Наверно, эти суммы будут автоматически списываться с его личного счёта, – Ден хитро прищурился. Для десятилетнего пацана он слишком хорошо разбирался во взрослых делах. – И ещё: пин-код к ней не цифирный, а буквенный. Он сказал, ты сам поймёшь, какой.       «Скотина… Мне теперь считать, что меня купили на два дня? Как уличную девку, что ли? Или нет, скорее, как лабораторную крысу…»       – Забери это себе, – Лестрейд брезгливо отодвинул карту. – Думаю, у него будет возможность контролировать твои расходы, если ты захочешь себе, к примеру, настоящий пистолет.       – Ты серьёзно?! – у Дена глаза заблестели. Ну разве можно отказаться от такого царского подарка?       – Абсолютно. И постарайся её особо не светить. Сам понимаешь…       – Понимаю. А пин-код?       – Моё полное имя.       Грег правильно угадал пин-код, и вскоре Ден уже хвастался новой дорогущей мобилой. Чтоб не возникло вопросов, какого хрена у малолетнего такие деньги, покупки осуществлялись через великовозрастного шпанюка: хитрый пацан умудрился вести знакомство с самыми неожиданными, но полезными кадрами. Потом жизнь потекла своим чередом, опять работа, периодические поездки к Дену, одинокие вечера и частые ночные дежурства, чтоб не возвращаться в снова опустевшую мрачную квартиру. Майкрофт прожил там всего два дня, но оставил после себя такую пустоту, будто забрал с собой половину стен, половину воздуха. Поразительно. Лестрейд ловил себя на том, что разбрасывает вещи в ванной, стремясь занять ими как можно больше места: без батальона французских флаконов места было пугающе много. Во вторую комнату он вообще не решался заходить. Там всё было как после ухода бывшей жены, словно никогда там не стояло чужого коричневого чемодана, но запах…знакомый изысканный запах въелся в эту окаянную комнату навсегда. На работе, доставая из микроволновки свои привычные полуфабрикаты, Грег ловил на себе удивлённо-сочувственные взгляды сослуживцев. Кажется, Миллер никому не успел рассказать, что с инспектором жил богатый мужчина, и все думали, что Лестрейда снова бросили, очередная женщина нашла себе кого-то получше. Даже Шерлок перестал надоедать. Нет, он не взял интеллектуальный отгул, просто теперь он связывался с Грегом только по телефону и заканчивал свои дела с тем или иным преступлением прежде, чем Грег успевал приехать. Будто избегал его.       – Холмсы, они такие, – глубокомысленно заметил как-то Джон, сидя с ним в пабе за пивом и чисто мужской беседой. – Однажды поймав добычу, они её не отпускают, пока не разочаруются в ней сами. И на них подсаживаешься с первой затяжки. Я всё гадаю, сколько мне осталось продержаться?       – Ты что? – Грег искренне удивился. – Думаешь, Шерлок однажды тебя бросит?       – Никто не знает, что происходит в этой голове. Вдруг в процессе подчистки своего жёсткого диска он нечаянно удалит меня?       – Ну нет! Я, конечно, и близко не психолог, но готов поклясться, чем угодно, что ты ему просто необходим. Ты – залог стабильности, сама воплощённая стабильность в его жизни. Антивирус, обеспечивающий идеальное функционирование его жёсткого диска. Якорь, который не даёт ему сорваться, какие бы бури ни уносили его. Каждому Холмсу нужен такой надёжный оплот, в котором он может чувствовать себя как за каменной стеной.       – Мгм…верно… – Джон вдруг хитро улыбнулся. – Каждому Холмсу нужна каменная стена, точно. И она не в деньгах и власти. Даже не в интеллекте. Ты сам это понял.       Во время следующего разговора с Шерлоком Лестрейд неожиданно для себя попросил его связаться с Майкрофтом, вернее, поспособствовать хотя бы кратковременной телефонной связи между ним и инспектором.       – Достаточно того, что ты сейчас выразил это желание, – фыркнул Шерлок. – Ты не представляешь, как теперь тебя оберегают. И этого парня, которого ты усыновил. Даже королева не пользуется такой гиперзащитой.       – Почему?.. – Лестрейд струхнул.       – Вопрос национальной безопасности. Майкрофт не может позволить вам с этим парнем стать его слабым местом, иначе, надавив на вас, враги Британии смогут из него верёвки вить. Не пугайся так. Ни ты, ни Майкрофт не виноваты, что так вышло. Привязанность не возникает и не прекращается по заказу. Хотя…пожалуй, это преимущество. Она, эта чёртова привязанность, заставляет человека всё время совершенствоваться, на себе испытал. И Майкрофт сейчас словно ведёт войну против сотни стран одновременно. Но на тебя уж точно время выкроит.       В тот же день после рабочего дня Лестрейд увидел у Скотланд-Ярда шикарный чёрный автомобиль с не читаемыми номерами. Ему просигналили фарами, и инспектор понял, что его зовут сесть внутрь. Дверца со стороны переднего пассажирского сидения была приоткрыта, за тонированными и, конечно, бронированными стёклами ничего не было видно. А внутри обнаружился сам Майкрофт, один, за рулём. Лестрейд сильно смутился, как драчливый школьник в кабинете директора. Снова перед ним Человек в Костюме, суровый, неприступный, идеально одетый и причёсанный, знакомо пахнущий, но…совершенно не представляемый на кухне у плиты. Однако, это же было… Было или приснилось?..       – Кхм… Ну и машина… – буркнул Грег наконец. – Под завязку нашпигована электроникой, в салоне можно в футбол играть. Не удивлюсь, если где-то здесь спрятана ядерная кнопка.       – Мгм. Ты на неё только что сел, – спокойно отозвался Майкрофт. Они переглянулись, одновременно фыркнули и рассмеялись. Майкрофту сразу вспомнилась похожая сцена в Букингемском дворце, где его брат и Джон… Эх, хорошо бы это было не случайное сходство…       – Я…ну…я хотел сказать тебе спасибо за Дена… – отсмеявшись, Грег опять растерялся.       – Ну что ты. Ты ведь спас меня, когда я стал жертвой собственной глупости. Попутно накрыл банду Мидаса и ликвидировал крайне опасный для всей страны бизнес – торговлю мясом заражённых животных. От этого мяса немало людей успело умереть.       – Да ладно? А я-то лежал в больнице с простреленной ногой и не знал, что в это время такие дела, оказывается, проворачиваю.       – Кстати, как нога?       – Иногда ноет, наверно, к переменам погоды. Тогда приходится ходить с тростью. Какой из меня уже инспектор?       – Хромота, конечно, психосоматическая.       – С чего бы это? Меня же правда ранили в ногу.       – Я читал твою историю болезни. Кроме небольшого шрама, твоя нога как новенькая. Ты марафон мог бы пробежать.       – Хочешь сказать, мне нужно показаться психологу?       – Нет, лучше для начала хорошо поесть. От тебя несёт бутербродами с колбасой и гадким растворимым кофе. И твои сотрудники сейчас скончаются от любопытства, подглядывая за тобой и гадая, что с тобой делают в подозрительной машине. Поехали домой.       Почему-то Лестрейд ничего не возразил против этого «поехали домой», наоборот, это было приятно слышать. Майкрофт оставил машину далеко от дома инспектора, и дальше они шли пешком. Улицы запорошило снегом, близилось Рождество, огни города приобрели праздничную тематику. Лестрейд почти не хромал, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Неожиданно хорошее окончание дня. Они почти не разговаривали, молча понимая, что прогулка приятна и без лишних слов. Возможно, обоим подобная прогулка обломилась первый раз за несколько лет. Войдя в квартиру, Лестрейд с удовольствием ощутил, как тот самый запах опять расползается по его холостяцкому жилищу.       – Ты не будешь против, если я приготовлю тебе ужин? – вопросительная интонация в голосе Майкрофта была чисто условной.       – У меня нет хороших продуктов, всё те же полуфабрикаты. Твою карту…       – Да, я знаю. Но насчёт продуктов ошибаешься, – офигевшему инспектору был продемонстрирован доверху набитый жрачкой холодильник.       – Ну коне-е-ечно, твои люди постарались! Меня и правда теперь пасут?       – Не совсем. Тебя оберегают, – и Лестрейд смог убедиться, что британское правительство в фартуке ему не приснилось, только в этот раз фартук оказался поверх рубашки и брюк. Пиджак и галстук пришлось снять.       – Думаешь, для меня действительно есть угроза только на том основании, что ты провёл в моей квартире два дня, и кто-то там решил…ну, что я что-то для тебя значу? – инспектор почему-то не мог отвести взгляд от оголившейся шеи Человека в Костюме, так резко превратившегося в Человека у Плиты. Тонкая очень бледная шея, наверно, никогда не загоравшая. Хрупкая с виду, кажется, её можно сломать, как хворостину. И тонкий красноватый след от галстука выглядит на ней пугающе, будто след от удавки на трупе. «Блин, эти Холмсы поразительно меняют личины! То вдавливают в асфальт харизмой, то вдруг занежатся так, что любой чувствует себя рядом с ними альфа-самцом!»       – Слишком громко думаешь, – фыркнул Майкрофт.       – О, конечно, это ваш семейный талант – думать тихо, – Лестрейд почувствовал себя застуканным на месте преступления.       – Ни в коем случае. Дай нам волю – мы бы думали вслух. Шерлок зачастую так и делает, и ты прекрасно знаешь, каков эффект. Потому я и вынужден держать мысли при себе: произведи я подобный эффект в тех кругах, где я вращаюсь, это будет дорого стоить всей стране.       – Но ты ведёшь себя так, словно знаешь, о чём думают другие.       – Зачастую так и есть. Вот сейчас ты думаешь, что я выгляжу слишком нежно и беззащитно, почти женственно, хотя на работе люди от меня в ужасе расползаются по углам. Это всё потому, что я стою у плиты и готовлю. В голове типичного натурала происходит подмена понятий. Садись ужинать.       Как и ожидалось, ужин вышел восхитительный. За всё то время, пока длилось поглощение пищи, они ни разу не заговорили. Почему-то оба чувствовали, что, если заведут непринуждённую застольную беседу, она закончится одновременно с едой в тарелках, и дальше уже не будет иного выхода, кроме как встать и распрощаться. А так между ними будто бы сохраняется некая недосказанность, которую можно разрешить после ужина. Продлить время этой, возможно, эксклюзивной встречи, подобной которой, вероятнее всего, уже никогда не будет. Однако Грег не смог не испортить момент. На правах хозяина квартиры он счёл своим долгом завести разговор первым, но тему выбрал изначально провальную.       – Можно личный вопрос? Не отвечай, если что…       – На личный вопрос я как раз вполне готов ответить. Под запретом у меня вопросы о работе, – Майкрофт мило улыбнулся, хотя уже тут почувствовалось, как он напрягся.       – У тебя вообще когда-нибудь были…ну…какие-нибудь отношения? Парни, девушки, кто угодно, – Грег слегка прикусил язык, вдруг подумав, что «кто угодно» сочтут за оскорбление. На лицо сразу поползла краска. Майкрофт задумчиво заскрипел вилкой об тарелку. Будь инспектор немного более чутким, он бы уловил в этот момент, что им очень разочарованы. От него явно чего-то ждали, и явно не того, чего дождались.       – Отношения? Это слово можно понимать по-разному. Если ты имеешь в виду, не был ли я женат, замужем или обручён, то нет, не был. Если тебя интересует, не делил ли я с кем-нибудь одну постель на более-менее постоянной основе, то и такого тоже не было. С моей работой иметь постоянных любовников небезопасно. А вот влюбляться мне приходилось. К сожалению, в лучшем случае люди, к которым я посмел испытывать нежные чувства, могли ответить мне только дружеским участием. Это тоже можно называть отношениями, с одной стороны – неразделённо любовными, с другой – дружескими. Тебя устраивает такой ответ?       – Ну…вполне… Значит, в личной жизни тебе не везло. Хм. Мы, выходит, товарищи по несчастью.       – О, да, – кривая усмешка. – У меня на тебя есть подробное досье. Соотношение твоих романов к моим примерно десять к нулю. Или ты считаешь, что я должен тебя пожалеть?       – Нет, я не…       – Пожалуй, я помою посуду, – Майкрофт подорвался собирать тарелки, и Лестрейд только тогда понял, что разговор испорчен, не успев начаться. Он попытался было неловко помочь с посудой, но его решительно оттеснили от раковины. Стало удушливо стыдно, даже будто бы от щёк пар повалил. «Чего это я так расстроен? Как будто у меня были на этот вечер какие-то планы… Нет-нет, никаких планов у меня не было! Я рассчитывал на вкусный ужин, это да. Прямо на ностальгию немного пробило. Но на этом всё! И сейчас он уйдёт, и его запах опять исчезнет из квартиры… И это к лучшему, наверно…»       – Мне пора идти. Постарайся всё же питаться поздоровей, ты уже не беззаботный студент, чтоб пичкать свой неоднократно раненный организм всякой несъедобной дрянью, – Майкрофт вытер руки и безапелляционно пошагал в прихожую, одеваться.       «Уходит. Окончательно уходит. Сейчас последняя минута, когда можно что-то сделать».       – Почему я? – этот вопрос настигает Майкрофта в спину, когда он уже надел пальто. Вопрос заставляет развернуться, медленно и с задрожавшим сердцем, чего, конечно не видно по лицу.       – Не знаю, – ответ такой же прямой и честный. Он ударяет, как хлыст по открытой ране.       – Как?.. И никакого рационального объяснения?       – Миллионы поколений людей пытались рационально объяснить такие случаи. А ты хочешь, чтобы я один смог во всём разобраться?       Майкрофт наклонился, чтоб обуть ботинки, а когда выпрямился, его вдруг мягко толкнули в ворох другой одежды, висевшей здесь. Потом пришлось задержать дыхание, вцепившись в пропахшую резким мужским одеколоном рубашку обеими руками. Его нахально целовали, хотя свойство этого поцелуя было таково, что отпихивать нахала не было никакого желания. Казалось, таким образом с ним прощались навсегда. Слишком много горечи в нём было, слишком много поспешности, жадности, будто Грег не хотел успеть вспомнить тот странный вкус, который ощущается при целовании мужчины. Конкретно этого. Вкус, от которого его должно было тошнить, но почему-то не тошнило. Однако вкус был, чувствовался сейчас особенно ярко, а ещё и тепло, слабо пульсирующее под одеждой…стоп, его же предупреждали не лапать… Да какая теперь разница?! Он вполне может списать это на невменяемое состояние, потому что, в отличие от прошлого раза, в этот раз сильно кружится голова, в висках стучит, по телу прокатываются волны жара. Тогда он понимал, что делает, понимал и зачем это делает — подарок на день рождения с немалой долей жалости к этому странному типу, который ворочает чужими судьбами, но не может распорядиться своей. Теперь мозг упрямо отказывался назвать причину такого поступка, зато, судя по реакции остального организма, поступок был весьма уместен и одобрен. Майкрофт, больше от неожиданности, чем сознательно, попытался отвечать на поцелуй, но под таким напором он оказался к этому не готов и спустя несколько секунд прекратил неумелые попытки и отстранился, вжав голову в стену.       – Ну и зачем?..       – Не знаю… Наверно, и на этот вопрос миллионы поколений ответить не смогли… – Грег задыхался, не отстраняясь и почти касаясь губами длинного аристократичного носа.       – Значит, через желудок я проложил дорогу к твоему сердцу?.. – насмешливо вскинутые брови.       – Меньше всего я думал о еде, когда кидался тебя целовать.       – А о чём думал?       – О том, что никуда тебя не выпущу. Ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо ещё.       – Что ты несё?..       Договорить не дали по причине всё же повторившегося поцелуя. Грега прямо ломало изнутри, что-то кричало ему прямо в голову, что хоть теперь, первый раз в жизни, он должен добиться своего любым способом, не позволяя желаемому утечь сквозь пальцы. Сколько раз так уже было, сколько раз он, не получив желаемого, смирялся и отступал? Вот хотя бы та девушка, умотавшая в Австралию… Нет, сейчас не тот случай! Майкрофт, конечно, не девушка, и разбираться, почему именно он – из-за денег, влияния, кулинарных талантов или действительно просто потому, что это тот самый, нужный человек – в данный момент точно не хотелось. Пальто медленно, с приятным шуршанием, сползло на пол.       – Ты соображаешь, что делаешь? Собираешься вступить в гомосексуальные отношения, прожив всю жизнь натуралом?.. – Майкрофт ещё сопротивлялся, совсем немного – у него заметно подкашивались ноги и дрожали руки, несмотря на всю его выдержку – однако просто так сдаваться гордость не позволяла. Наверняка, эта импульсивная личность просто исстрадалась от одиночества.       – Я собираюсь задержать тебя… Любым способом, каким только смогу… – горячий шёпот вперемешку с не менее горячими поцелуями в бледное ухоженное лицо, пахнущее так знакомо, что сердце щемит. Чёрт, когда это он успел так привязаться к этому запаху? Всего за два дня? Может, в этих флаконах были какие-то феромоны? Нет, если бы этот человек хотел его очаровать радикальными методами, это случилось бы гораздо раньше и, возможно, грубее.       – А завтра ты придёшь в себя…       – И потащу тебя регистрировать брак, чёрт возьми! – ну вот, теперь уже полноценно обнял. Получилось порывисто и, наверно, слишком пугающе. Блин…какого чёрта?! Этот несносный рыжий лис за последние месяцы так отощал, что его можно раздавить голыми руками, а он жрёт обезжиренный творог?! – В последний раз предупреждаю: никаких диет!       – Если бы я был вдвое шире, вряд ли бы ты так сказал…       – Проведи эксперимент. Стань вдвое шире и проверь, очень тебя прошу, – хриплый смешок в самое ухо. И сразу же почувствовал, как это ухо, да и всё лицо целиком, смущённо краснеет.       – Ну всё, хватит зажимать меня у вешалки… Просто поразительно, как я вообще допустил…       – И ни слова о твоей репутации, – Грег закопался носом в уже бессовестно разлохмаченные рыжие волосы, ещё минуту назад бывшие такими идеально уложенными. – Если сейчас за нами кто-нибудь наблюдает, то репутации твоей всё равно конец.       – Ну вот ещё… Никто не наблюдает…       – Правда? – Грег удивлённо отстранился, теперь оценив визуально, как выглядит лицо у смущённого политика. Взгляд сразу привлекали губы, ставшие заметно ярче. И глаза, ставшие блестящими и растерянными. И весь вид такой…юный…почти детский… – Значит, ты предполагал, что нечто подобное может случиться, и не запасся наблюдателями?       – Я не до такой степени параноик. Или ты думаешь, за мной даже в душе и уборной следят?.. Чёрт… – Майкрофт нервно сглотнул. – Не смотри на меня так… Как голодный волк на добычу…       – Да ладно тебе… – теперь Грег тоже смутился. Сознание начало проясняться и возмущаться такому поведению. Ещё немного – и он опять впадёт в паническое шатание из угла в угол с дурацкими попытками оправдаться и извиниться. – Что мне сделать, чтоб ты остался?..       – Ты правда хочешь этого любой ценой?       – Любой.       – Но в разумных пределах?       – Можно и в не разумных, – Лестрейд похолодел, чувствуя, какой писец только что навесил над собой. А если скажут пойти и грохнуть кого-нибудь или завербоваться шпионом в Северную Корею? Майкрофт пару секунд изучающе смотрел на него и, судя по какой-то умилившейся улыбке, всё понял. Ох уж эта манера громко думать!       – Идиот, – резюмировал Майкрофт и, слегка подавшись вперёд, сам поцеловал, с невероятным напором, подключив все свои за последнее время наработанные умения. Его пальцы мгновенно встрепали седеющую гриву инспектора, легонько, одними подушечками, погладили по чувствительной коже головы – поразительно, будто заранее знали, где именно приятнее всего гладить! – спустились на затылок, обвели уши, погладили по шее и щекам… Всё, бедный Лестрейд сразу почувствовал себя угодившим в капкан. Чёртов лис. Пленение за считанные секунды. Почему он раньше этого не делал? Оказывается, он мог добиться желаемого так просто. И Лестрейд сразу понял, чего от него просят, чтоб остаться с ним. Не такой уж он и идиот.       Если бы кто-то наблюдал за ними в тот момент, то посмеялся бы над их странным, почти ритуальным танцем, который они исполняли, пытаясь передвигаться по квартире без разрыва поцелуя. Судя по всему, они держали путь в спальню, но ничего не видели вокруг, то и дело натыкались на какие-то вещи, что-то опрокидывали, сдавленно хихикали и не могли оторваться друг от друга, даже понимая риск сверзиться на пол. В какой-то момент Грег нечаянно – честно нечаянно – засунул руки под чужую рубашку, которую каким-то непостижимым образом умудрился вытащить из-под ремня, ощутил горячую, сухую, чуть шершавую кожу на пояснице, и это вызвало неожиданно бурную ответную реакцию. Майкрофт прогнулся в его руках и слегка простонал прямо в губы. От того, что его тело так отреагировало на банальное, в сущности, прикосновение, стало ужасно приятно, прямо тёплая волна внутри прокатилась: не избалован лис прикосновениями, нет опыта, значит, из него получится податливый воск, который только разогрей – и лепи что угодно. А уж этот стон в губы…чудовищно возбуждающая штука. Именно после него стало глупо отрицать, что типичный натурал Лестрейд внезапно всем существом возжелал мужчину. Вернее, ему вдруг стало плевать, что это мужчина. Ему просто было хорошо с этим существом.       До спальни они всё же добрались, потеряв где-то по пути обувь. Пока наощупь искали, куда бы приземлиться, потеряли и рубашки. Грега будто током ударило, когда тёплые, мягкие, ухоженные руки заскользили по его плечам, снимая эту окаянную рубашку, неожиданно аккуратно и ловко с ней расправившись. Будто уже много раз раздевал кого-то… Впрочем, не успевшую оформиться мысль о ревности Грег тут же отогнал воспоминанием, что у Майкрофта, вообще-то, есть младший брат, которому, небось, до сих пор бывает скучно застёгиваться-расстёгиваться, он просто выше этого. Сам Лестрейд явно оторвал пару пуговиц от чужой рубашки, которая, конечно, куда дороже, чем его собственная. Но что поделать, от внезапно нахлынувшего эмоционального напряжения руки перестали слушаться. Собственно, он уже видел это тело, сейчас буквально плавившееся под его прикосновениями, видел в собственной ванной, а теперь в комнате было темно, если не считать немного света от уличных фонарей, но…как раз потому, что было темно, и смотреть приходилось не глазами, а руками, это тело взбудоражило не хуже, чем модельные голые девицы в популярной порнухе. Нет, не просто не хуже – гораздо лучше. Что очень странно, ведь оно мужское. Наверно, дело в том, что получаемые ласки – неуверенные, какие-то лихорадочные и спотыкающиеся, будто бы боящиеся быть отвергнутыми – оно принимало с искренней жадностью, подставлялось под них каждым сантиметром кожи и возвращало тёплыми, неумелыми, но завораживающе нежными ответными ласками. В каждом движении чувствовалось настоящее желание сделать приятное, а за этим желанием явно стояло что-то из области неслабых чувств, чего ни в одной порнухе, конечно, не бывает. И ещё эти горячие дрожащие губы, хриплое срывающееся дыхание, мягкие волосы, умопомрачительный запах… Внутри сам по себе рождается нетерпеливый зверь, собственник, готовый прямо искусать под напором эмоций. Давненько такого не было…а было когда-нибудь? Может, в молодости и да, но это уже забыто. Что, сейчас у него начинается вторая молодость? Однако зверя очень даже просто укрощают: руки чувствуют после каждого движения, что этот невыносимый тип нуждается в нежности, для него это гораздо более сильный стресс, чем для человека, который хоть и в области дам, но опытный. Беспомощность, смешанная с покорным доверием – это совершенно обезоруживает, заставляет всё внутри сжиматься узлом и едва не стонать от щемяще сильных, разрывающих грудь ощущений. Хочется упасть перед ним на колени, целовать ему руки, шептать что-нибудь успокаивающе-глупое, сентиментальное…нет, это всё только проносится в мыслях, где-то на задворках сознания. Это просто глюки перегретого мозга.       Одежда продолжала лететь во все стороны, пока не закончилась. Вокруг Майкрофта было темно и жарко, со всех сторон окружал потрясающе знакомый и до судорог любимый запах. Кажется, так от Грегори пахло всегда, ещё много лет назад. Он все эти годы пользуется одним одеколоном, одним шампунем, пеной для бритья и прочим? Вряд ли. Наверно, это его собственный, индивидуальный запах, исходящий от его постели, застеленной на его кровати в его комнате… Чёрт! Вот это поворот в судьбе! Только бы сейчас не испугаться, это будет решительно недостойно его, взрослого солидного мужчины зрелого возраста, на высоком посту…блин, да пошло это всё! Сейчас он ощущает себя маленьким неопытным мальчиком, внезапно проснувшееся сильное желание которого поневоле сочетается со страхом и смущением, от этого никуда не деться, ибо в молодости можно было и не только наукой и хозяйством заниматься, можно было и опыта определённого набрать, как все нормальные люди. Хотя…разве тогда он испытывал бы такую эйфорию всего лишь от поцелуев и вовсе не таких страстных несколько неуклюжих ласк? Горячие губы, пахнущие чаем, невесомо пробегают по вискам, бровям, закрытым глазам с неконтролируемо дрожащими ресницами – о да, с закрытыми глазами ощущения такие яркие! – спускаются на скулы, щёки, подбородок, забредают на шею… Что это? От незамысловатого поцелуя в шею тело натягивается струной. Кажется, у него нащупали эрогенную зону. И в этом месте, возможно, будет засос. Руки и ноги переплелись, близость стала до невозможного интимной, и открывать глаза теперь уж точно не следует, чтоб не получить шоковый удар от созерцания происходящего. Это же самые запретные желания, порождавшие унизительно позорные «мокрые» сны, а теперь воплотившиеся в реальности! Ещё сравнительно недавно он испугался простого прикосновения к волосам, поняв, что это напрочь сбросит его холодную бесчувственную маску, а вот теперь вся его бренная тушка подвергается прикосновениям, и никуда от этого не денешься. Когда губы спускаются на грудь и задевают самые чувствительные её участки, невольно вырывается стон. Никто не собирался стонать, вот ещё не хватало, но стон никого не спросил и вырвался. Да ещё и такой пошлый…или это в порядке вещей в такой ситуации? Майкрофт стиснул зубы, но не помогло: инстинктивное движение тел навстречу друг другу, так волнующе приятно вжавшее его в кровать, выдавило ещё один стон, уже громче и будто бы просительней. Чёрт, ну всё, крыша совсем уехала. Если пытаться её ловить, получится куда глупее, чем лежать и стонать едва ли не с мольбой о продолжении.       – Грегори…       От звуков его имени, произнесённого почти со стоном, таким глубоким вибрирующим голосом, наполненным химией сильнее, чем китайская лапша в баночках, на инспекторе каждый волос встал дыбом, тело свело сладкой судорогой, в голове зашумело от гормонального выброса. Блин, как же его заводит собственное имя! Большую часть жизни прожил и не знал, что оно может ТАК звучать! В ответ раздался сдавленный рык. Внутренний зверь был чудовищно доволен и требовал активности. Он чувствовал, что человек в его руках беспрекословно готов на всё, вот прямо здесь и сейчас из него можно верёвки вить… Но нет. На нём нужно играть. Играть на этом суровом рояле, который всегда завидовал лёгкости скрипки, чутко касаться кончиками пальцев каждой клавиши, внимательно ощупывать каждую шероховатину на ней, легонько надавливать и упиваться получающимися звуками. А звуки получаются невероятные. Каждый выдох – почти стон, каждый шорох порождает внутри горячую нетерпеливую волну, каждый поцелуй провоцирует по-вампирьи впиться в кожу, оставив на ней свидетельства собственности… Нет, да что же это! Нельзя так. Первый концерт для этого рояля. Нельзя его расстраивать.       Когда ласки достигают апогея, и становится ясно, что дальше настоятельно необходимо нечто большее, Майкрофт всерьёз пугается. Его биология не приспособлена для этого, а никто не позаботился о том, чтоб облегчить биологии участь. Он попытался рвануться, выскользнуть из объятий, остановиться, пока ещё не слишком поздно, но его мягко и требовательно удержали.       – Не бойся… Я не сделаю ничего плохого… – хриплый шёпот, от которого совершенно слабеют ноги, которому хочется немедленно покориться, как лучшему гипнозу.       – Как ты понял?.. – говорить уже трудно, и это тоже немного пугает. Похоже на состояние опьянения. Наркотического. Наверно, так уже и есть.       – Что тебе страшно?.. Хм… Думать громко – это заразно, – лёгкий смешок в самое ухо.       – И…что ты будешь…делать?.. – замер, внутренне сжавшись в клубок.       – Я осторожно…только рукой…позволишь?..       Сначала были неприятные ощущения. Не болезненные, просто неприятные. От них было неуютно и стыдно, хотелось спрятать лицо и отодвинуться подальше. Но через несколько мгновений Майкрофта выгнуло всем телом от шуганувшей в мозг волны острого удовольствия. После этого он окончательно перестал что-либо понимать и желал только, чтоб это повторилось ещё не раз. И это повторялось, с каждым разом всё острей, настойчивей, жадней, заставляя одновременно сжиматься и раскрываться, выдавливая из него хриплые стоны вперемешку с жарким шёпотом того самого имени, которое, кажется, изрядно заводило обоих. Скользкие, взмокшие от пота тела страстно тёрлись друг о друга, ноги переплетались, губы впивались в любые места, которые под них подворачивались. При таком темпе и накале быстрая развязка была неизбежна. Неправдоподобно, немыслимо, непередаваемо, невероятно!..       …А потом они лежали, крепко обнимаясь, будто бы слившись друг с другом, как сиамские близнецы, ещё слегка дрожали от пережитого напряжения и медленно расслабленно целовались долгими зашкаливающе нежными поцелуями. Совсем ничего не хотелось говорить, да и не нужно было. В те минуты они оба думали достаточно громко, чтобы слышать друг друга без слов.       Утром Майкрофт проснулся первым. Он уже давно просыпался не по будильнику, а по инерции, как привыкли его будить внутренние часы. За окном ещё темно. Но окно не такое и не там. И комната вообще чужая. И его обнимают…       – Ты обещал не уходить, помнишь? – при первой же попытке пошевелиться объятия сжимаются, и недовольный сиплый со сна голос бубнит в плечо.       – Но…кхм…у меня работа…и у тебя…       – Тогда я беру в заложники твой зонт. Чтобы после работы вернулся.       – На ужин?       – Навсегда.       Майкрофт долго смотрел на него трогательно изумлённым взглядом. Смотрел, пока его не поцеловали со вздохом а-ля «балбеееес». Впрочем, точно такой же взгляд появился на его лице, когда он вышел из душа и обнаружил на кухне свежесваренный кофе и пирожные, которые вчера кто-то заснул в холодильник вместе с другими продуктами. Очень калорийные пирожные. Которые его заставлял съесть тот самый человек, из-за кого он от них так долго отказывался… А уж то, что инспектору не влом было сварить кофе – и вовсе подвиг. Кажется, мир встал с ног на голову. Поэтому, когда при ближайшей телефонной связи с братом Шерлок насмешливо спросил его: «Ну что, твой звонок можно считать каминг-аутом?» Майкрофт счастливо улыбнулся и совершенно огорошил кудрявого родственничка приглашением на официальную помолвку. Теперь и у него появилась каменная стена, так необходимая каждому Холмсу, чтобы хранить за ней самые главные тайны. И чтобы после тяжких трудов на благо родины было к чему устало прислониться и не упасть.