Шанс.

      Кончик языка медленно двигается по разбитым губам, собирая солоноватую кровь. Стальной запах крови перемешался с запахом натуральной кожи, а зловоние блевотины чуть перебивает аромат дорогого стойкого парфюма. Я ещё не сломлен, видишь? И плевать, что дышать тяжело из-за сломанных ребер, плевать, что один глаз застилают сгустки крови. Я ещё не сломлен, видишь? Я всё равно с усмешкой посмотрю на тебя. Без какой-либо покорности и затравленности. Тебя это так злит, ты так сильно бесишься. Снова я получаю череду ударов по изломленному телу, снова я блюю желчью. А больше во мне ничего и нет: я не ел уже три дня, нормального сна не было примерно столько же времени.       Противные щупальца холода охватывают тело, забирая в свои объятия, но мне плевать. Ты уходишь. Неужели, ты даешь мне передышку? Глупо улыбаюсь; истерично смеюсь, тут же кривясь от боли в груди и не выдерживаю, начиная плакать. Горячие слезы медленно скатываются с опухших от синяков и ссадин щек, загибаюсь в позу эмбриона, как будто мне это чем-то поможет. Закусываю нижнюю губу, хриплю — воздуха слишком мало. Зачем нужна была эта глупая игра, если ты с самого начала знал, кто я? Стараюсь успокоить себя. Легкие болезненно сжимаются, как, впрочем, и я. Сколько это будет продолжаться? И долго ты будешь мучить меня? Лучше бы я действительно отравил тебя, как и планировалось. И что меня тогда остановило? Может быть — жалость? Изгибаю разбитые губы в легкой усмешке. Кого я пытаюсь обмануть? Это была не жалость. Это было нечто другое. Слишком глубокое, слишком захватывающее. Как глупо довериться богатому и умному бизнесмену. До ужаса глупо. Теперь я терплю это. На самом деле мне никогда не было так страшно, больно и обидно. Хотя я и знал, что я рискую. Как долго ты будешь меня мучить? Может, убьешь сразу?       Мне приносят еду, но я не ем. У меня нет аппетита и мне слишком больно. Стараюсь уснуть, чтобы хоть немного утихомирить боль, хоть на чуть-чуть. Ты приходишь поздно. Хотя, откуда мне знать? Мои биологические часы уже давно сбиты. Я немного поспал. Легче мне не стало. Теперь мое тело била мелкая дрожь. Мне казалось, что моя голова лопнет от пульсирующей боли в висках, но я продолжал гордо смотреть в твои карие глаза. Не единой эмоции на лице. Тебя невозможно прочитать. Этим ты безгранично опасен. Ты долго смотришь на меня. Нравится то, что ты сделал со мной? Неожиданно для меня, ты разворачиваешься и уходишь. Я же говорил. Ты непредсказуем. Ты как огромный лев, управляющий прайдом, способный безжалостно сожрать антилопу, но и даровать ей свободу, неожиданно для всех хищников. И никто не мяукнет тебе что-то против. Что же ты сделаешь на этот раз с жертвой? Лишишь жизни или же дашь ещё один шанс?       Дрожу, обнимая себя, когда ко мне заходит Алекс. С Алексом меня познакомил ты. Молодой и подающий надежды врач. Решил залатать свою игрушку, чтобы поиграть в дальнейшем? Боже, нет, больше я такого не перенесу! Хочу попросить Алекса о помощи, но прекрасно понимаю, что он ничем мне не поможет. Он раздевает, а я просто поддаюсь. Нет у меня больше физических сил для сопротивления. Меня осматривают, делают укол. Надеюсь, последний в моей жизни. Я медленно проваливаюсь в мир игр моего больного разума.       Просыпаюсь я уже в постели. Чувствую бинты по телу и меньшую боль. Почему ты решил дать мне шанс? Посчитал, что я достоин этого? Как оказалось, ты сидишь на подоконнике окна в домашней одежде. Ты ждал, когда я открою глаза, но зачем? Боюсь ли я тебя? Да, безусловно. Есть ли во мне глупые надежды на что-то? Да, есть. Пытаюсь улыбнуться, но тут же морщусь. — Будем надеяться, что урок ты усвоил, Арчи. Либо ты со мной до конца, как верная собака, либо ты в могиле. Третьего тебе не дано, — спокойно говоришь ты и выходишь из комнаты.       Рад ли я, что я жив? Да. Усвоил ли я урок? Да. Буду ли я верной собакой? Об этом мне еще нужно подумать, но потом — сейчас я ужасно хочу спать.