Брутальный романс.

Уже подходя к зданию офисного центра, Демид Бычин ощутил раздражение. Если и сегодня ему придётся терпеть секретаршу, выданную во временное пользование из отдела по продажам, он быстрее всех уволит и фирму закроет, чем снова будет слышать её «Демид Петрович, ваше кофЭ». Мотнув мощной головой, владелец «Плошки-гвоздяшки» зашёл в лифт и нажал на кнопку, выбрав нужный этаж. Три молоденьких девчонки призывно надули губки и отклячили накачанные попки, едва оценив стоимость часов на запястье мужчины, а Демид отвернулся, пихнув руки в карманы костюма. Никто и не подозревал, что в брутальном мощном теле скрывается скромный и пассивный гей, жаждущий почувствовать чужой член в своей заднице и прогибаться в спине, насаживаясь поглубже. - Здрасти, Демид Луинович, - начальник отдела по персоналу поперхнулся своим кофе, едва завидев руководство. - А я вам секретаря нашёл. Всё как вы просили. Образование, языки и внешность! - В декрет точно не собирается? - Бычин покачался на пятках, оглядывая ставший давно привычным коридор с дверями кабинетов. - Однозначно! - Юрий лучился счастьем. - Вот слово даю, на этот раз без проколов! Уже на рабочем месте сидит, уже на звонки отвечает! А как по-немецки щебечет - наши партнёры будут в восторге! Ханс точно сразу все договора подпишет. Не раздумывая. - Смотри у меня. Если очередная финтифлюшка свинтит в декрет, я тебя уволю, несмотря на стаж и послужной список премиальных. - Не свинтит, если сами не уволите. Кивнув, Бычин купил упаковку мятных леденцов и пихнул их в карман, желая сразу установить дружеские отношения с новой секретаршей и надеясь на то, что как и было обещано, внешность у неё будет малопривлекательной, чтобы ни один мужик не позарился и в декрет не отправил. В том, что декрета можно было не боятся, Бычин понял сразу, едва навстречу ему поднялась из-за стола секретаря фигура в тёмно-сером костюме. - Иван Лапоткин. Ваш новый секретарь. Чувствуя, как ладонь сжимают в ответном крепком рукопожатии, Бычин успел за пару мгновений оценить и рост, и стать, и бицуху своего нового личного помощника. То, что Иван не пренебрегает спортзалом, было видно сразу по плечам, обтянутым тканью пиджака и сильным пальцам, тут же взявшимся за телефонную трубку: - Приёмная Бычина Демида. Чем могу вам помочь? Я узнаю его расписание и сообщу вам. Спасибо за звонок. - Вижу, ты уже освоился на рабочем месте. - Я в выходные приходил, Юра сказал, что надо срочно вливаться в рабочий ритм. При слове «ритм» в голове у Бычина сразу забахали петарды шлепков двух разгоряченных тел друг о друга и ноги чуть не подкосились, поэтому он поспешно кивнул, скрываясь за дверью кабинета: - Два часа меня нет, селекторное в двенадцать. Обмахиваясь найденным скоросшивателем, Демид мысленно обматерил начальника отдела по персоналу, но не нашёлся, что вменить ему в вину. Все условия были соблюдены, и в декрет сотрудник точно не уйдёт, а вот как теперь самому Бычину работать с таким - никого не волнует. Вот уж и правда, лучше бы какую ромашку взял на эту должность, женского полу ромашку. Лучше бы очередной декрет, чем вот эти вот пальцы, осторожно сжимающие чашку с горячим напитком: - Ваш кофе. Глядя на закрывшуюся дверь, Демид втянул носом воздух, чтобы лучше почувствовать запах какого-то лосьона после бритья, а затем глухо застонал, представляя, как эти самые пальцы будут его растягивать. Последний раз секс у него был полгода назад, и это было уныло, без огонька и по пьяни. Отвратное чувство ещё долго после этого не покидало Демида, и он решил ограничиться жалкой дрочкой за просмотром порнушки. Следующие три месяца Бычин жил как на вулкане. Нет, со своими рабочими обязанностями Иван справлялся отлично, всё успевал вовремя, ни о чём не забывал, мужиков заместо работы не клеил, но в этом-то и таилась загвоздка. Демид был бы совершенно не против флирта своего нового секретаря с мужчинами, а конкретнее, с определенным мужчиной - с самим Бычиным. Он словно вернулся назад в свои подростковые года, когда одного рукопожатия хватало, чтобы всю ночь видеть непристойнейшие мокрые сны. Тщательно изучив резюме секретаря и даже лично сделав пару звонков на прежние места работы, Демид убедился, что кадр ценный, беречь его надо, холить и лелеять, а премии так вообще платить не реже раза в месяц. Ещё студентом экономического Лапоткин подрабатывал референтом в одной небольшой фирме, а после окончания обучения поступил на курсы референтов, желая, видимо, стать идеальным личным помощником. Теперь по утрам Демид был суров, резок и видеть не мог своего секретаря. Тот, не будучи нежной барышней, слёз по этому поводу не проливал, истерик не устраивал, а взяв за правило паршивое настроение шефа по утрам, без лишних разговоров приносил ему крепко сваренный кофе и план срочных дел на день, после чего моментально испарялся. Бычин же потом ещё минут десять вынужден был вчитываться в наискучнейшие экономические новости, дабы снизить напряжение в паху, не прибегая к рукоблудству на рабочем месте. В какой момент организм Демида дал сбой и признал своим полновластным хозяином обладателя зелёных глаз Ивана Лапоткина, каждый раз при виде которого отдельные части тела вставали в приветственную стойку? На этот вопрос Демид ответить не мог, посему клял на чём свет стоит свой недотрах и обещал самому себе, что вот уже этим вечером, сразу после работы, он поедет в бар для одиноких мужчин, жаждущих мужского же тепла, и начнёт заново свою половую жизнь. Но каждый раз его ждало разочарование, так как за этот период времени у владельца "Плошки-гвоздяшки" появилась новая привычка коротать вечера. Каждый вечер, незамеченный никем, провожал он своего личного секретаря до его дома и смотрел, как сильная спина скрывается за дверью подъезда, чтобы потом в бессильной злобе на самого себя сжимать пальцами обтянутый кожей руль. Вечернее расписание своего подчиненного Бычин знал лучше, чем тот - его дневное. Каждый вечер после работы Иван бежал домой, по понедельникам, средам и пятницам минут через тридцать он выходил снова и направлялся в спортивный зал, по вторникам и четвергам же он оставался дома. Ждал ли его там кто-нибудь, Демид не знал, так как о своей личной жизни секретарь не распространялся. После ежевечерней слежки Бычин возвращался в свой пустой и одинокий дом. Каждый безмолвный угол заставлял мужчину представлять Ивана, что он сейчас делает дома, вспоминать его теплую улыбку и негромкий голос. И снова Демида ждали горячие сны, в которых он ласкал крепкое тело своего секретаря, принимая его всё глубже и глубже в себя. Давно уже стоило прервать этот порочный круг, перестать таскаться к его дому, начать смотреть на Ивана как на рядового сотрудника, но каждый раз Бычин проигрывал эту битву, погружаясь всё глубже и глубже в болото одержимости Иваном Лапоткиным. Но в один прекрасный день все те хрупко-розовые надежды, которые ещё толком и не успели оформиться в мозгу Демида Бычина, были разбиты на мелкие осколки. Сидя в машине перед домом Ивана, Бычин вдруг вспомнил, что в его холодильнике хоть шаром покати, и решил закончить вечернюю смену, зайдя в большой супермаркет на соседней стороне улицы. Время было уже позднее - обычно Демид не задерживался так долго на своём посту, но уехать сегодня было невозможно, он смаковал произошедший днём момент неожиданной близости, когда, поздравляя начальника безопасности в его тесном кабинете, они стояли так близко друг к другу, что у Демида всё внутри закручивалось тугим узлом, когда он вдыхал запах волос Ивана и видел совсем рядом его губы, которые хотелось смять в мокром, жадном поцелуе. Толкая тележку по пустому магазину, Бычин опять уплыл в своих мечтах к Ивану, к его чуть кривоватой улыбке и ямочкам на щеках, крепким рукам и широким плечам, и не сразу заметил ехавшую ему навстречу тележку. - Демид Луинович? - знакомо окликнул Бычина голос из его мечт, и он сначала улыбнулся, а лишь затем смог сфокусировать взгляд на источнике голоса. - Иван, - улыбка исчезла с лица Демида, когда он увидел спешащую к ним фигуристую брюнетку, размахивающую палкой колбасы. - Ванюш, твоего любимого сервелата не было, я взяла докторскую, завтра забацаем Оливье! Бычин замер, боясь пошевелиться, каждый вдох, казалось, приносит боль. Он и сам знал, что надеяться ему не на что, вряд ли столь привлекательный молодой человек прошел незамеченным у женского пола, но пока был не готов к крушению своих надежд. Словно сквозь подушку долетал до него голос Ивана, Бычин буркнул что-то про дела и моментально ретировался. Уже потом, дома, стоя под обжигающе-горячим душем, чтобы растопить лед, сковавший его тело, Демид пообещал себе - больше никогда, никаких натуралов. Даже не взглянет в их сторону, будет выбирать себе партнёров только из числа завсегдатаев гей-баров. С этой же мыслью Бычин и проснулся на следующее утро. Мокрые подростковые сны его сегодня миновали, на смену им пришли невнятные кошмары, которые после пробуждения мужчина уже даже и не вспомнил. Да, решено, в следующую же пятницу ему предстоит рейд в клубешник только для своих, небесно-голубых. - Ничего, прорвёмся, - пообещал сам себе Демид, глядя в широкое зеркало, в котором отражался гладко выбритый мужчина средних лет, с уставшим взглядом и мешками под глазами. На первые места в конкурсе красоты он претендовать не мог бы в любом случае, но зато если он соберётся и забудет хоть на день о Лапоткине, вся его аура будет источать непоколебимую уверенность в себе, на которую вполне можно подцепить либо молоденького красавчика, по глупости лет пытающегося пристроить свой зад к богатому папику, или такого же, как он сам - понимающего, что ничего, кроме перепихона на один раз, им обоим и не нужно. В офисе стоял дым коромыслом, но, завидев большого босса, работники притихли и словно тараканы, застигнутые включённым светом, разбежались по своим кабинетам. Один только Иван остался стоять рядом с дверью в кабинет Бычина, приветливо улыбаясь: - Доброе утро, Демид Луинович. И ни слова больше, гнида гетеросексуальная! Демид коротко кивнул ему и хлопнул дверью кабинета, оставаясь в гордом одиночестве, привычно пытаясь привести в чувство связавшиеся от одного вида Ивана морским узлом внутренности. Минут через десять в дверь деликатно постучали и на пороге возник секретарь. Бычин невольно сглотнул, так хорош был подлец. Подлец же тем временем аккуратно выставил чашку с любимым кофе начальника и протянул тому расписание встреч на сегодня. Бычин пробежался глазами по строчкам - как всегда составлено идеально, без малейших накладок и с достаточными временными промежутками, чтобы успеть прийти в себя. Он довольно кивнул, снова поднимая взгляд на помощника: - Спасибо, Иван. Проверь, пожалуйста, моё расписание на пятницу. Мне нужно освободить вечер часов с пяти. Лапоткин удивлённо посмотрел на шефа: - Демид Луинович, у нас же в три автобус. Бычин нахмурил лоб, но ни одна мысль, объясняющая, зачем им с Иваном трёхчасовой автобус, не мелькнула в его мозгу. Не найдя ответ на эту загадку, он вопросительно уставился на секретаря. - Корпоратив, Демид Луинович! Мы же всей фирмой в пятницу едем в "Лосиный уголок" на выходные. Семь лет компании, помните? "Лосиный уголок"! Про это Бычин совершенно забыл. Но ехать нужно обязательно, значит план с гей-клубом переносится на следующую неделю! Тяжко вздохнув, Демид кивнул и отпустил секретаря - надо ещё придумать, как пережить выходные в компании объекта вожделения. "Уголок" встретил работников "Плошек-Гвоздяшек" прозрачными августовскими сумерками. Терявшиеся в лесной зелени коттеджики стояли на значительном удалении друг от друга, чтобы гости могли насладиться уединением, не мозоля друг другу глаза. Особняком стояла банька, из трубы которой валил белыми кудряшками дым. Высыпавшие из автобуса отдыхающие радостно загомонили, втягивая в легкие свежий сладковатый воздух с дымной ноткой, и побрели заселяться в свои домики, согласно выданному им в дороге плану заселения, который составлял собственноручно Иван Лапоткин. Последним обреченно брёл к месту своих мучений владелец фирмы, ведь добрая душа, Ванечка Лапоткин, заселил их двоих в один коттедж, и Демиду предстояло провести все выходные, маскируя каменный стояк и собственные абсолютно непристойные мысли, которые радостным галопом накинулись на Бычина, едва он посмотрел на задницу Ивана, обтянутую обычными голубыми джинсами. Хотелось сжать её широкими ладонями, задавая нужный темп и ритм, а вместо этого он вынужден смотреть на сотрудников, накрывающих стол под огромным навесом. Выть захотелось уже через полчаса, когда Иван, оставив вещи, вышел к остальным, а Бычин мрачнел все больше от ревности, потому что офисные девицы, глупо хихикая и подвизгивая, тыкали своими наманикюренными пальцами в рельефные мышцы Ивана, обтянутые тканью футболки. Плюнув на приличия, Демид уже в начале десятого отказался от продолжения вечера в бане и, сославшись на сильную головную боль, сбежал в свой домик. Там он лежал в полной темноте, пытаясь совладать со своим сердцем и потенцией, пока до него долетали отдалённые звуки гулянки. Но вот всё постепенно затихло, а дверь в домик тихо отворилась. Теперь другие звуки занимали Бычина - более близкие и тихие. Он прикрыл глаза, напрягая слух и воображение - вот, Иван прошёл по коридорчику, вот за ним закрылась дверь его комнаты, скрипнула кровать - он сел, еле слышное шуршание - снимается одежда... Демида бросило в жар, едва он представил, как по чуть смуглой коже Ивана скользит одеяло в свежевыстиранном пододеяльнике, как закрываются его глаза, успокаивается дыхание... Бычин резко вскочил, хватая полотенце - самое время отвлечься от грязных мыслей в пустой баньке! Прохладная ночь освежила горячую голову Бычина, и в баню он вошёл во вполне адекватном состоянии. Добротная печь уже прогорела, но жар в парилке ещё должен был сохраниться. Быстро скинув одежду в пустом предбаннике, Демид прошёл прямиком в парную. Как он и ожидал, тепла было достаточно, чтобы пропотеть как следует, только вот света там не оказалось. Это не было проблемой для Бычина - он постелил на скамью полотенце и сел, привалившись к стене. Тишина и темнота помогли избавиться от лишних мыслей, и он просто сидел, наслаждаясь жарким воздухом, пока уединение его не было прервано. Сначала послышался шум в предбаннике, а затем и дверь парилки распахнулась, а в проёме Бычин увидел ярко очерченный светом силуэт абсолютно голого Ивана Лапоткина. - О, Демид Луинович, я так и думал, что вы здесь, - обрадованно заголосил секретарь, лишая Бычина призрачной надежды, что это лишь его глюк. - Закрой дверь, не выпускай жар! - проскрипел Демид, жадно оглядывая крепкое подтянутое тело своего секретаря и в срочном порядке накидывая край полотенца на свою мигом встрепенувшуюся плоть. Воцарилась тишина и Иван, прошлёпав по деревянному полу, плюхнулся рядом с шефом. Он был столь близко, что колени их столкнулись, отчего Бычин дёрнулся и ёрзнул в сторону. Но это не смутило Ивана, который неожиданно оказался крайне словоохотлив: - Даааа, красота! Жаль только, что света нет. Зато от процесса ничего не отвлекает. Демид одобрительно гукнул, безмерно радуясь темноте, скрывающей его каменный стояк. - А я, - продолжил болтать Иван, - я ведь только в последний момент сообразил, как сплоховал, ворвавшись вот так без стука. А вдруг у вас здесь свидание. В голову Бычину скакнули совершенно неприличные картинки, где они с Иваном сливались в экстазе первого свидания. - Я не практикую отношения на работе, - бросил он, - и тебе не советую. Знать о существовании знойной брюнетки - это одно, а видеть отношения Ивана с кем-то у них в офисе - совсем другое, и такому испытанию своё бедное сердце Демид подвергать не желал ни в коем случае. - Ну да, ну да, - покивал секретарь и поёрзал, задевая при этом локтем Бычина. Тот тяжело сглотнул, желая, чтобы эти крепкие руки обхватили его, прижимая к лавке его обнажённое тело. Он был счастлив, что не может видеть губ Ивана, из которых сейчас почти безостановочно лились слова. Демид мечтал заткнуть этот рот поцелуем, впечататься в него почти до боли, сплетаясь языками и вжимаясь в чужое разгоряченное тело... Спустя некоторое время Иван, видимо, понял, что начальник сейчас не в самом общительном расположении духа и, попрощавшись, вышел из парилки. Бычин облегченно выдохнул, на момент вновь ослепнув от красоты тела помощника. Его мысли сейчас были только об одном - облегчить страдания своего перевозбужденного организма, но он не решался приступить к этому, пока их с Иваном разделяла лишь одна дверь. Наконец, опрокинув на себя последний тазик воды, Иван хлопнул дверью предбанника, и тогда уже Демид перестал сдерживаться. Он закрыл глаза и положил ладонь на ноющую от долгого возбуждения головку. Образы обнажённого Ивана тотчас предстали у него перед глазами и оставалось лишь добавить им немного динамики, совершая быстрые движения руки вверх и вниз по стволу. Внезапно помещение залил свет, показавшийся Бычину невероятно ярким, после получаса, проведенного в темноте. Пока мужчина недоуменно щурился, дверь снова распахнулась: - А я выключатель нашёл... Иван осёкся, глядя на начальника, зажимающего в руке свой стояк. Словно в одной из его фантазий, стоял Иван перед Демидом - рельефный торс и сильные руки, чуть коротковатые ноги и поросший короткими волосам лобок и... Тут Бычин просто не выдержал и, вопреки всем приличиям, застонал и, не отрывая взгляда от желанного тела секретаря, излился прямо себе в руку. Кадык секретаря дернулся, а язык облизал губы, едва Бычин нашел в себе смелость взглянуть на Ивана. В глазах Лапоткина горело явно не отвращение, и от этого взгляда внутри Демида стал разгораться ещё больший пожар. Он не мог смотреть ниже пояса Ивана, сосредоточившись лишь на лице, но всё равно не мог не видеть, что и его помощник сильно возбуждён. Не говоря ни слова, Иван двинулся к начальнику, гипнотизируя того похотливым взглядом. В горле у Бычина внезапно сильно пересохло, тело перестало слушаться, поэтому, когда Иван подошёл вплотную и склонился над ним, мужчина позволил чужой руке приподнять свой подбородок вверх, а рту Ивана - взять в плен его собственные губы. Поцелуй, столь долгожданный, столь яркий и горячий, вскружил голову Бычину. Иван целиком и полностью перехватил инициативу, он ласкал и дразнил своим языком рот начальника. В самых смелых своих мечтах Демид представлял, что направлять будет он, а Иван будет на подхвате, но в реальности они словно поменялись ролями их привычной офисной жизни: Иван доминировал, а Демид послушно подчинялся, следуя велениям своего и чужого тела. Вжатый Иваном в скамейку, Бычин больше не переживал за уходящее в открытую дверь тепло - жара их тел хватило бы на небольшую котельную. Руки секретаря бесцеремонно изучали тело Демида, словно сошедший с ума от жажды, он припадал к коже начальника, оставляя после ярко-красные отметины страсти. К телу Бычина прижимался крепкий орган Ивана, заставляющий сглатывать слюну, представляя блаженство, которое он будет дарить ему совсем скоро. Лапоткин скользнул ещё ниже, сминая в руках крепкие ягодицы своего шефа, один его палец скользнул внутрь Бычина, а вторая рука легла на его вновь наливавшийся пенис. Демид застонал от удовольствия, почувствовав плавные движения по его мужскому достоинству. Зелёные глаза, без стеснения оглядывающие разнеженное тело Бычина, сияли словно два изумруда; добавив ещё один палец, Иван прижался к начальнику, обхватывая своей рукой оба их члена. От ярких эмоций Демид почти захлёбывался, в первый раз потеряв над собой контроль настолько, что не стесняясь стонал при очередном точном движении руки секретаря. Резко вытащив пальцы из отверстия начальника, Лапоткин перевернул его на живот, укладывая всё на ту же самую скамью. Разведя ягодицы Демида, секретарь приставил головку ко входу и стал плавно толкаться внутрь. Бычин прерывисто дышал, привыкая к не очень приятным ощущениям, но осознание того, что внутри него двигается здоровый член Ивана Лапоткина, заглушало любой дискомфорт. Наконец, секретарь стал наращивать темп, с резкими шлепками плоти об плоть входил он в Демида так, что под тем сотрясалась скамья. Крепкие руки цепкой хваткой впивались в бедра Бычина, натягивая его до основания члена Ивана. Демид стонал и подвывал от удовольствия, искры экстаза сыпались у него из глаз, когда полностью выйдя, Лапоткин снова резко входил до самого конца. Бычин схватился за собственный член, не в состоянии больше сдерживаться, ещё пара пошлых шлепков, и он во второй раз за сегодняшний вечер кончил, обмякая в руках секретаря. Тот, видимо, тоже решил не тянуть более и ускорил темп ещё сильнее, впечатывая Демида в скамейку до синяков на рёбрах. Оставляя красные следы на боках начальника, Иван громко застонал, толкаясь в последний раз, чтобы затем упасть сверху и поцеловать Бычина за ухом пересохшими губами. -Дёма… Дёма… Бычину показалось, что он умер, попал в рай, но сверху его тело было придавлено телом Лапоткина, который целовал шею и плечи своего начальника, шепча его имя. - Ваня, - прохрипел Бычин, - Ваня, скажи мне, я ведь не помер? - Нет. И не вздумай помирать! Бычин вылил на себя ведро воды, а затем завернулся в полотенце и решительно посмотрел на своего секретаря: - Что это было с твоей стороны, Ваня? Одолжение? Помутнение разума? Любопытство? - А другие варианты ты не рассматриваешь? - Лапоткин притянул Демида к себе, поглаживая по ягодице. Рой мыслей закружился в голове Бычина, который не смел поверить в то, что его надеждам суждено сбыться, но руки, властно сжавшие его зад, говорили красноречивее всяких слов. - Хочешь сказать, это не просто помутнение рассудка? И жалеть не будешь? - Жалеть не буду. Если бы сегодня в баню не вернулся, уволился бы после выходных, сил рядом с тобой работать больше не было. Бычин улыбнулся, прижимаясь к Лапоткину: - Я такой плохой начальник? - Это у меня слишком хорошая эрекция на тебя. На третий день понял, что долго не продержусь, рука по вечерам дрочить устала, а ты как монумент, внимания ноль. Что я должен был подумать? А когда сказал, что связи на работе не для тебя, и мечтать перестал. - А та знойная с пятым размером декольте? - нахмурился Демид, уже одеваясь и норовя почаще прикоснуться к Ивану. - Соседка-разведёнка, поболтать заходит. Так уж вышло, что с женщинами я могу только поболтать, - Лапоткин собрал полотенца в охапку и кивнул на двери, - а вот с тобой не только болтать хочется. Едва не вырывая прутья из спинки кровати, прогибаясь до хруста в спине, насаживаясь на член Ивана снова и снова, Бычин принял решение премировать начальника по персоналу в тройном размере. А за потерянные нервные клетки он стребует плату с Лапоткина. Натурой. Ведь тот совершенно не против и чётко обозначил свои права на задницу Демида, больно прикусив под лопаткой и выстанывая послеоргазменное "Люблю тебя, Дёмушка".