Своя реальность.

— Как он смог выбраться из наручников? — слышался вопль медсестры на весь коридор. Она неслась мимо больных в дальнее крыло, а стук ее каблуков эхом разносился в этом рассаднике человеческого безумия. Она влетает в двери, за которыми скрываются самые проблемные пациенты, и ищет ненавистную палату под номером девяносто девять. Захлопнув за собой дверь, она пробегается по небольшому светлому помещению взглядом и замечает сгорбившуюся и ссохшуюся мужскую фигуру. Он сполз на пол возле кровати, к которой еще недавно был прикован. Медсестра обходит ее, уже заранее готовясь к худшему. Пациент, почувствовав чье-то присутствие, медленно разворачивается к девушке и широко улыбается. Изо рта мерзко стекает алая от крови слюна, прогнившие зубы еще пытаются прожевать кость, а стеклянные глаза совсем не моргают. — Ох, ну сколько можно? Это уже второй палец за месяц, скора ты сожрешь себя целиком, — злобно причитала девушка. При виде отгрызенного по вторую фалангу среднего пальца она скривилась, — будь хорошим мальчиком, не дергайся. — Она начала медленно подходить к мужчине, он лишь из любопытства наклонял голову то вправо то влево. Подойдя на нужное расстояние, она резко вскинула легкое тело и прижала к себе, крепко держа за шею. Он забрыкался и закряхтел. Медсестра вытащила из заднего кармана шприц, сняла зубами колпачок и быстро ввела транквилизатор. Через пару минут он уже лежал на хирургическом столе, где ему прижгли обгрызенный палец, чтобы избежать инфекции. Медсестра присела на диван посреди большого зала, где могли находиться пациенты, рядом с которыми можно было не опасаться за свою жизнь. Она помахала рукой маленькому мальчику, который проходил мимо и будто держал за руку кого-то скрытого для обычного человеческого глаза. Совсем рядом с ней сидела молодая девушка, она внимательно смотрела на экран не включенного телевизора и отвечала на вопросы, которые никогда не доносились из старых динамиков этого пыльного ящика. Тут же за столом сидели два старика и играли в шашки, они совсем не вписывались в стены этой психиатрической лечебницы, но лишь медицинский персонал знал, что адекватных людей здесь все-таки нет. Были случаи, когда и врачи становились пациентами, что не удивительно, это место не могло не сводить с ума. Эти стены слышали столько людских криков, что, кажется, они вырываются наружу по ночам. Кровавые пятна на полу не вымываются до конца уже никакой химией, а двери палат в буйном крыле носят вмятины в память о бывших жильцах. — Ммм, Мария, вы сегодня просто прелестно выглядите, — шла к медсестре яркая блондинка, стреляя глазками и слишком сильно виляя бедрами. Пожалуй, эта была самая нелепо загребенная в психушку пациентка. В ее карте значилось — Эротомания. Эта во всех отношениях прекрасная девушка страдала от самообмана, была просто уверена, что все вокруг непременно влюблены в нее. Ее часто приходилось оттаскивать от больных мужчин, к которым она так и хотела залезть в штаны, не сомневаясь в своей сексуальности и в том, что все ее безумно хотят. Вот и сейчас, садясь рядом с медсестрой, она будто нечаянно провела рукой по ее бедру и похотливо улыбнулась. Нарочито медленно перекинула одну ногу на другую, наблюдая за реакцией собеседницы из-под полуприкрытых ресниц. Та лишь немного отодвинулась и коротко улыбнулась, уже привыкшая к своим пациентам. Блондинка обиженно хмыкнула, встала и ушла, уже наверняка приметив новый объект для приставаний. Медсестра прикрыла на минуту глаза, думая о том, как придет домой и вытянет ноги на любимом диване за бокалом ароматного коньяка, который привез муж из долгой командировки. Но ей пришлось вернуться мыслями в лечебницу, когда послышалась очередная возня, а затем и крики. Она поспешила заняться своими прямыми обязанностями, т.е. присмотром за больными. День прошел незаметно за всей этой суетой. На следующее утро ее ждало известие о том, что пациент, который уже шел на поправку, неожиданно напал на сменную медсестру. Это ее ужасно расстроило, и до обеда она находилась в прострации, забыв даже дать одному из пациентов лекарство. Она стояла, облокотившись на стену, когда к ней подошел молодой мужчина с отсутствующим взглядом. — Неужели вы не чувствуете запах моего разложившегося тела? — спокойно начал больной измученным голосом, а девушка закатила глаза, узнав надоедливого пациента — почему вы не хотите похоронить меня? — взвизгнул и вцепился в грудки медсестры, впившись бледно-серыми глазами в ее ярко зеленые. Но тут же отпустил, упав в ноги. Послышались всхлипы. Мария опустилась на колени и попыталась успокоить больного синдромом Котара пациента: — Вы не мертвы и вы не разлагаетесь, вот посмотрите у нас одинаковый цвет кожи, — подставила свою руку к его. Мужчина смотрел то на свою руку, то на ее. — Вы не понимаете! У меня нет мозга, я мертв! — за долю секунды его лицо исказилось оскалом, — Я докажу вам, — медсестра не успела ничего понять, как он уперся руками в пол и начал биться с неимоверной силой об него, выкрикивая слова о том, что он труп. Мария попыталась схватить его за плечи, но мужчина был сильнее. Она стала звать на помощь. Через мгновение подбежали мед братья. Они вдернули его на ноги, но тот уже находился без сознания. Все лицо стало похоже на кровавую кашу. Вместо носа висели ошметки хрящей, глаза стали заплывать, через весь лоб простиралась рваная рана. А пока его несли через весь коридор, за ним тянулся след из кровавых капель. Мария сползла по стене и уткнулась лицом в ладошки. В горле встал ком от непрошеных слез. Она шумно выдохнула. Энергично потерла щеки, шмыгнула носом и резко встала. Бегом кинулась в подсобку за тряпкой и ведром. Нужно было скорее отмывать кровь, пока пациенты не разнесли ее по всему помещению. Всех больных заперли в своих палатах до самого утра. После этого инцидента в больнице на целых четыре дня воцарил небывалый покой. Мария возилась на ковре с самыми маленькими пациентами. Они беззаботно играли в мячик и будто совсем забыли о своей тяжелой болезни. У девушки промелькнула мысль, что вскоре их можно будет перевести в другое крыльцо, где располагались пациенты с легкой формой психических расстройств. Она улыбалась и гладила по голове одного из детей, когда к ней подошла девочка, протягивая руку. Она оглянулась на нее и тут же вскочила, хватая ее в охапку. — Ну зачем ты это сделала? Мы же говорили тебе, что ты должна контролировать себя, — злилась Мария, отчитывая девочку пока ей забинтовывали расчесанную руку. — Но они двигаются у меня под кожей, — чуть не плача проговорила девочка. — Ох, Катя, ты уже большая девочка, постарайся не трогать их и они сами уйдут, — повторяла уже, наверное, в сотый раз эту фразу за годы пребывания этой пациентки в лечебнице. Убеждать ее в том, что под ее кожей не живут никакие личинки было бесполезно, поэтому стали применять серьезную терапию, а медсестрам оставалось только смотреть за тем, чтоб она не расчесала себе все до костей. Когда маленькое предплечье оказалось надежно стянуто бинтами, Мария отвела девочку к остальным детям. В коридоре ей встретилась пожилая старушка, которая поступила в эту лечебницу одной из первых. Ее тело и лицо были обезображены шрамами и ожогами от постоянных увечий, которые она сама же себе нанесла, утверждая, что не чувствует боли. Медсестра мило ей улыбнулась, вообще она была пациенткой спокойной, но иногда просила рассказать какого это — чувствовать боль и поэтому причиняла ее медицинским работникам. Однажды она ухитрилась стащить зажигалку у мед брата. Осторожно подкралась к одной из медсестер и подожгла ей волосы, после чего подожгла свои. И пока бедная женщина пыталась потушить себя, пациентка вопила: « Больно? Больно? Скажи мне, скажи!». После этого случая все стараются не поворачиваться к ней спиной. От раздумий Марию оторвал лязг железной двери. В нее протиснулся мед брат и новый пациент. И она вспомнила, что ее предупреждали о новеньком и просили подготовить палату, а у нее это совсем вылетело из головы. Она чертыхнулась и скривилась, мысленно отвесив себе подзатыльник. — Привет, Макс, — поздоровалась она с коллегой, — а как тебя зовут? — обратилась к парню, который казался совершенно нормальным. — Привет, меня зовут Ярослав, — бархатистым голосом проговорил паренек. — Меня зовут Мария, если позволишь, я буду твоим другом, — она искренне улыбнулась и уже сгорала от любопытства, с чем же к ним угодило это чудо. Макс передал ей карту больного, она мельком взглянула на нее. «Хм, прозопагнозия. Не видела я еще таких пациентов, что же это значит?» — подумала девушка. И снова стала разглядывать лицо парня. Он внезапно широко улыбнулся и медсестра заулыбалась в ответ. — Можешь не трудиться, он все равно не оценит, — буркнул Максим. Девушка сначала нахмурилась, а затем вопросительно изогнула бровь, — он не различает лица и твоей широкой улыбочки просто не видит. — Ох, вы улыбаетесь? — мягко, но с грустью в голосе проговорил Ярослав и тоже улыбнулся, протягивая руку в направлении лица девушки, скорее рефлекторно, чем специально, и тут же отдернул. Мария заметно погрустнела, ее очень тронул этот паренек. Она подошла к нему и аккуратно взяла за предплечье, потянув за собой по коридорам. — Знаешь, я совсем забыла приготовить тебе комнату, — призналась медсестра по дороге, — поэтому ничего, если мы немного с этим повозимся? — Конечно, не волнуйтесь, я и сам могу заправить кровать. — Можно я задам вопрос, если не захочешь, можешь не отвечать, — неуверенно проговорила Мария, теребя пуговицу на медицинском халате. — О моей болезни? — со смешком проговорил парень. — Да. — Я просто не вижу черт лица. Для меня лицо человека просто ровный кусок кожи. А началось это лет десять назад, когда в меня ударила молния. Врачи говорят это повредило участок головного мозга отвечающий за распознавание лиц. В остальном я обычный человек, — он рассказывал это так, будто ему приходиться объяснять это по сто раз на дню. Это еще больше огорчило девушку. — Мне очень жаль, — практически шепотом проговорила медсестра. — Знаешь, ты единственная кто за много лет так хорошо ко мне отнесся, — девушка подняла на него глаза и ее тут же осенило. — Получается ты не знаешь даже как ты выглядишь? — Хах, нет, — и на его лице отразилась задумчивость. — Хочешь я расскажу тебе? — по доброму отозвалась Мария. — Я был бы очень тебе благодарен, — он робко улыбнулся и встал напротив медсестры, закусив губу в предвкушении. Девушка на секунду задумалась и решила, что будет говорить так, как действительно думает и видит. — Твои черты лица будто вылеплены умелым скульптором. Аккуратный подбородок и скулы. Тонкий нос и слегка пухлые губы, — она говорила медленно, будто растягивая каждое слова, всматривалась в его лицо и руками в воздухе рисовала непонятные узоры, переходя к разным чертам лица, — большие глаза, в которых будто по чистому озеру. И светлые волосы, которые блестят золотом на солнце, — закончив, она заметила, что тот даже не шелохнулся за все это время, жадно ловля каждое слово. — Вы, как будто, описали совсем не меня, — усмехнулся Ярослав после небольшой паузы и опустил глаза в пол. — Я старалась быть с вами честной, — парень выпрямился и повернул голову чуть на бок. — А могу я, — он резко замолчал, словно понял как глупа затея, но все же договорил, — узнать как выглядите вы? — девушка сначала смутилась, но взглянув на этого наивного и светлого паренька немедленно согласилась и уже хотела начать описывать себя, как он подошел ближе и протянул руки к ее лицу. Наконец, она поняла, чего он хочет. И не встретив сопротивления, парень невесомо кончиками пальцев коснулся щеки девушки, прочертил линию до подбородка, обвел губы и нос, коснулся век и длинных ресниц, проведя в конце по волосам. — Какого цвета у вас глаза? — Зеленого. — Как жаль, что я не могу увидеть вас глазами, но мне кажется вы очень красивая, — парень застенчиво улыбнулся, и, после затянувшейся паузы, повернулся к своей кровати и расстелил пахнущее белизной постельное белье. Медсестра лишь наблюдала за его движениями, думая о том, как тяжело ему здесь будет. Когда она закончила показывать ему лечебницу и ее жителей, было уже поздно. Она пообещала, что завтра они снова увидятся, и с тяжелым сердцем пошла домой.

***

— Боюсь, что я вынужден констатировать неизлечимость, — холодным тоном проговорил мужчина в медицинском халате, поправив круглые очки на переносице. Пожилая женщина всхлипнула и кинулась на шею рядом стоящего мужа. Он обнял ее и уставился на девушку сквозь толстое стекло одиночной камеры, — дело в том, что у нее необычное диссоциативное расстройство идентичности. В ней живет множество разных личностей. Это могут быть люди, которых пациент знал до обострения болезни. И если обычно мы знаем, сколько личностей живет в человеке, то в вашем случае установить это никак не получается. Но самое интересное в том, что каждая из ее личностей имеет свое психическое расстройство. Пока что нам известна лишь часть личностей: главной, как мы с вами знаем, является медсестра психиатрической больницы по имени Мария. Есть мужчина больной аутофагией, девушка — эротоманка, мужчина с синдромом Котара, молодой человек с диагнозом — прозопагнозия. Это те, что проявлялись в последнее время. До этого нам удавалось вылечить и заглушить несколько личностей, но на смену им появлялись другие. Мы, конечно, можем продолжить лечение каждой личности, что в ней есть, но дело в том, что диагнозы некоторых настолько сложны, что требуют очень серьезной терапии. Ее мозг сможет выдержать еще несколько вмешательств, но этого хватит, чтобы убрать две или три личности, последующее лечение ее просто убьет. И, как я уже говорил, мы до сих пор не знаем, сколько в ней разных личностей. Их могут быть даже десятки. Она так быстро переходит от одной к другой, что это порой просто невозможно уловить. Еще одна особенность в том, что она помнит все что происходит, когда минует очередной рубеж сознания. Обычно люди с раздвоением личности приходят к нам с жалобой на провалы памяти, обмороки или лунатизм, не подозревая, что когда одна часть сознания их покидает, ее место занимает вторая и они не помнят что делали, когда возвращаются к своей собственной личности. Эта же девушка совершенное открытие. Ее личности даже могут взаимодействовать друг с другом, переключаясь с неимоверной скоростью. Ее мозг бесценен для науки. И я хотел бы, чтобы вы предоставили его нам для последующего изучения, ведь теперь он ей только во вред. — Да как вы можете такое говорить? Это моя дочь! — кричала пожилая женщина, которая уже год видит свою девочку лишь за толстым стеклом. Мужчина заключил ее в кольцо рук, прежде чем сказать: — Делайте, что должны, — женщина подняла на него полные недоумения глаза и ужаснулась. А, когда за их спинами открылись двери, она отчетливо поняла, что больше не увидит свою Машеньку живой. И ее словно подменили, она стала вырываться и кричать, умолять мужа не делать этого и проклинать бессердечного худого доктора. — Это все из-за вас! Она же была вашей коллегой, как вы можете? Вы не имеете права! — билась в отчаянии женщина, совсем потеряв остатки человеческого достоинства. Несколько крепких мужчин взяли ее под руки, и выволокли за дверь. И даже сквозь толстый слой металла слышался ее крик на грани с безумием, визг и непрекращающиеся рыдания. — Где нужно подписать? — выдохнув, проговорил отец больной девушки. Доктор сунул ему планшет с единственной бумажкой. Мужчина секунду поколебавшись, поставил размашистую подпись и, бросив последний беглый взгляд на узницу, вышел.