***
Поздним зимним вечером нет ничего приятнее, чем завернуться в теплый шерстяной плед за прочтением любимой книги. Шелест перелистываемых страниц, нарушаемый воцарившую тишину. Запах горячего кофе с молоком в большой чашке. Свет от потускневшей, догорающей свечи, воск от которой каплями застывал на столешнице. Корзина, наполненная фруктами, большинством из которых являлись мандарины. Стопка бумаг, где ровным полу печатным почерком излагались следующие строки: « Ты шрамом вечным в моем сердце стал. Забыть тебя не в силах я уже…» — строка обрывалась кляксой, словно при написании сих строк автор отдался воспоминаниям, что будоражили его душу и сердце, которое в свою очередь забилось так же часто, как и в тот самый день перед кануном Нового года.***
Сегодня уже тридцатое декабря, остается лишь день и наконец настанет Новый год. Ровно год пройдет с тех самых пор, как Артур трепетно и страстно полюбил столь взбалмошного мужчину в котором смог разглядеть любящую и добродушную натуру, которую Франциск мог показать лишь только Артуру, так как разделял те же чувства. Влюбленные за долго до сознания своих чувств договорились встречать сей праздник в большом, уютном, загородном доме Артура. Да-да, ходят верные слухи, что англичане очень гостеприимны. Артур не очень — то и любил оставаться один, поэтому у него часто оставались гостить на довольно долгие сроки. Кёркленд любил собираться с друзьями на праздниках. Но, после того, как между ним и Бонфуа загорелась искра совершенно иных чувств, юноша стал менее общительным, начиная частенько витать в облаках, совершенно забывая об окружающем. Дни стали тянуться намного дольше, а вечерами англичанин посвящал себя поэзии. Обычно Артур никогда не писал подобного, но после некого «переворота», юноша превратился в романтичного мечтателя.***
Пушистый снег белым покрывалом застелил Лондон. Колеса машины издали характерный звук торможения. Мерседес остановился возле больших резных ворот, двери его открылись, появился всеми знакомый силуэт Франциска. Изо рта вышел пар, мороз нарисовал легкий румянец на щеках блондина. Зимнее пальто было полностью расстегнуто, открывая вид на темно-синего оттенка пиджак и брюки. Медленно передвигаясь, мужчина остановился подле самих ворот, дожидаясь своего возлюбленного. Артур, увидев лишь только силуэт Бонфуа, сбросив с себя плед, ринулся бежать вниз по лестнице к своей пламенной любви, игнорируя как и верхнюю одежду, так и обувь. В тапочках и теплом халате, юноша выбежал на улицу в объятия любимого француза. -Артур, вот же дурашка, замерзнешь ведь — ласково говорил Франциск, закутывая в свое пальто смущенного англичанина. — Франциск, мой дорогой, не стоит волноваться, мне не холодно. Тем более я хотел как можно скорее увидеть тебя. — тихим и нежным голосом говорил Кёркленд. — Ты не исправим, мой милый — все так же с улыбкой продолжал француз. — Но все же, лучшим решением будет пройти в дом, я не могу не волноваться за тебя. — Хорошо-хорошо, только не ворчи, ты напоминаешь мне мою матушку. — с грустной ноткой в голосе согласился Кёркленд.***
Подхватив Артура на руки, мужчина понес того в дом, нежно придерживая юношу за талию, тот в свою очередь обхватил француза за шею, плотнее приживаясь к возлюбленному. Преодолев лестничный проем за пару минут, Франциск плавно приземлился на диван, не выпуская из своих объятий Артура. — Теперь ты меня не отпустишь, ведь так? — тихо спросил англичанин. — Никогда, не посмею! — довольно громко отозвался Бонфуа, мягко накрывая уста Кёркленда, довольно настойчиво, на что Артур охотно ответил, медленно заливаясь румянцем. -Фра… Франциск, постой… — было начал останавливать француза Артур, но противится столь сильному влиянию было невозможно. -Ты стал таким стеснительным, мой сладкий- говорил Бонфуа на ушко своему возлюбленному, прикусывая его мочку от чего по телу Артура пробегали мурашки. Мягко накрывая своими теплыми устами оголенные участки тела англичанина, оставляя на бархатной коже красные пятнышки от засосов. Медленно освобождая Кёркленда от излишков ненужной одежды, Бонфуа, словно завороженный не мог оторвать взгляда от бездонных глаз своего благоверного. Руки плавно скользнули по обнаженной стати, вновь изучая каждый изгиб, не пропуская и миллиметра. Затем же, мужчина медленно опустил Артура спиной на диван, плотно прижимая к тому. В свою очередь юноша обвил своими руками мускулистое тело француза, теребя в своих прохладных руках материю пиджака, словно бы прося Франциска скинуть его, на что Бонфуа вновь мягко накрыл уста англичанина в приторно — сладком поцелуе, вовлекая шаловливый язык Кёркленда в столь увлекательную игру, от чего в глазах Артура засиял огонек азарта, а не менее похотлвивое тело требовало большего. Даже не предпринимая попыток сдержаться, Артур закрыл глаза, сосредотачиваясь на каждом прикосновении Франциска. Юноша стиснул зубы, из-за чего его глубокое дыхание стало шипящим. Везде, где Бонфуа прикасался к Артуру, кожа просто пылала, не желая ни остынуть, ни догореть. Осознавая то, что сам Артур теперь в его руках, в французе проснулся тот альфа, которого он так тщательно прятал. Пару движений и оба мужчин остались без одежды, лишь только их тела ощущали жар друг друга, соприкасаясь в пылких и жадных поцелуях. С той минуты, как их уста соприкоснулись, в голове Бонфуа все перевернулось и его переполнили эмоции. Забыв о том обо всем, что гложило блондина, Франциск отдал всего себя этому страстному слиянию. Блуждая горячими губами и прохладными пальцами по шелковой коже своего любимого, блондин сходил от сладкого запаха, исходящего от Артура. Этот запах сносил крышу. Не ожидая от себя такой прыти. Подняв Артура на руки, Бонфуа быстро направился в спальню. Найдя глазами то, что он искал и положив Кёркленда на кровать, обильно смазав свои пальцы, вторгнулся в любимое тело, медленно наращивая темп. Бонфуа вновь прильнул к губам англичанина. Голова Артура грозила слететь или взорваться от избытка чувств. Щёки горели, а сердце стучало в висках. Нет… Не правда… Слишком… Хорошо… Вкус губ Франциска пьянил и уничтожал жалкие остатки разума. Губы юноши горели, по телу Доз растекался жар. Одно слово… И Артура прорвало. Слёзы прыснули из глаз, он начал лепетать какие-то нежные глупости, несколько раз вырывались признания, прижавшись лбом ко лбу, юноша просто нес всякую милую чушь, а слёзы неконтролируемо текли по щекам. Руки Кёркленда вцепились в одежду на спине Бонфуа, а вскоре юноша просто повторял, что любит его. Отчаянно краснея, достигая цвета вишни, Кёркленд отчаянно хватал ртом воздух. — Ф…Ф…Фр… Фра… Фран… Франциск… — в голову ударила хмель, ничего не соображая, юноша обхватил шею блондина руками, как-то само сползая с кровати и прижавшись к нему. — Фран… Франциск! Я… Я люблю тебя! На глаза навернулись слёзы то ли от счастья, то ли от неожиданности. Сердце норовило выпрыгнуть из груди и колотилось, как бешеное. Воздух катастрофически заканчивался, а Артуру казалось, что он спит, и этот прекрасный сон вот-вот оборвётся.Вторжение произошло весьма и весьма неожиданно. Может, растяжка и не нужна, но… -.Мог бы хотя бы предупредить — вслух завершает Артур фразу с усмешкой, затем подаётся навстречу толчкам француза, тяжело дышит и громко стонет. Толчки становились все грубее, будто бы блондину сносило крышу. Он не знал, откуда взялась вся эта похоть, но он хотел лишь одного — тело, что так сильно его манило. Еще пара мгновений и сдерживать себя будет просто невозможно. Оба влюбленных снисходят, часто дышат, а после слышатся лишь только частые вздохи Артура, который медленно закрывает глаза, из-за того, что такого поворота событий он никак не ожидал. Завтра уже тридцать первое, поэтому обоим нужно хорошо выспаться перед предстоящим торжеством, что оба и сделали, уснув в обнимку как и в первый раз.