Пролог
Ночь была тёмной. Даже полная луна не освещала улицы, хоть и светилась в небе огромным, бесконечно красивым кругом. Усаги уже не первый час просыпалась каждые десять минут в холодном поту, но каждый раз, когда она вновь проваливалась в сон, её кошмар продолжался. Воздуха не хватало. Она находилась будто на каком-то заброшенном заводе. В холодном и огромном цеху. Чья-то рука лежала у неё на горле. Она стояла к своему захватчику спиной, прижатая к его торсу, оттого не видела лица, а лишь могла чувствовать его, благодаря своему дару. Странно, но даже в такой ситуации она не ощущала агрессии к себе от этого парня, а это был точно парень, ведь энергия мужская. Закрыв глаза, Усаги попыталась увидеть облик парня и причину, по которой всё это происходит, но как только она начала видеть картинки, как всё прекратилось. Будто по щелчку пальцев кто-то выключил её дар. Ничего. Не видно ничего. — Душа в безумье цепенея… В небытие погружена... — её захватчик нежно, но насмешливо шепчет эти слова ей на ухо. «Бодлер?» — проскользнула мысль в голове девушки. Но размышлять долго о творчестве любимого поэта Шарля Бодлера не пришлось. Громкий звук вернул её к происходящему. Звук железной двери, которую открыли, судя по всему ударом ноги. В дверном проёме появляется её муж. — Мамору, — истошно кричит Усаги в тот момент, когда её захватчик стреляет. Дальше темнота и ещё два выстрела, но в кого, она уже не видела. Вновь проснувшись, Усаги снова столкнулась с неприятностями. Сонный паралич. Как же она ненавидела это состояние, которое всегда было финалом вещего сна. От осознания того, что это не просто сон, который по каким-то причинам снится ей не первый месяц, состояние Усаги значительно ухудшилось. Но зато сонный паралич отступил. «И встречая твой рассвет, Господь, Молю хранить и дух, и плоть, Чтоб если плоть умрёт в ночи, На небесах мой дух почил…» Тихонько прошептав молитву, чтоб не разбудить спокойно посапывающего мужа, Усаги вновь уснула, но на этот раз спокойно. Без сновидений.Утро
Солнечные лучи заиграли на лице Усаги и она поморщилась. Но через пару секунд, ощутив аромат любимого кофе, на лице девушки с золотыми волосами, заиграла умилённая улыбка. — Доброе утро, любимая, — послышался нежный голос мужа. — Доброе, — прошептала Усаги, наконец, открыв глаза. Всё, как всегда. Возле неё сидел коротко стриженный брюнет с бесконечно добрыми и влюблёнными, голубыми глазами, держа в руке разнос, на котором стояла чашка кофе. Сладко потянувшись в мягкой постели, Усаги выскользнула из-под одеяла и села на кровати, облокотившись на её спинку. Аккуратно взяв с разноса чашку, Усаги сделала глоток. — М-м-м, как вкусно, — проговорила Усаги, наслаждаясь любимым напитком. Парень по имени Мамору заулыбался счастливой улыбкой, ведь для него было истинным счастьем угодить любимой жене, жизни без которой он не представлял. Допив кофе, Усаги поставила чашку на тумбочку и посмотрела в глаза парня, которые источали любовь и доброту. Снова это неприятное ощущение чувства вины… Усаги не первый год корила себя за то, что не может ответить взаимностью на чувства парня. Но за это лишь отчасти. Больше всего чувство вины у неё вызывало то, что ей приходится обманывать мужа, что она его так же любит как он её. Это невыносимо. По спине Усаги прошёл неприятный холодок. Пять лет назад, находясь в выпускном классе старшей школы, она была абсолютно уверенна, что Мамору это парень которого она будет любить всю жизнь. Добрый, нежный, честный и отважный… Он был её идеалом. Когда настал момент ответить на его предложение она, не задумываясь, согласилась вопреки тому, что её подсознание в голове кричало «Нет!» Девушка понимала, что это знак, но не верила своим ощущениям, ведь ей казалось, что они с Мамору созданы друг для друга. Усаги впервые не слушала свой дар, который сотни раз ей показывал несчастную жизнь с Мамору и упорно шла до конца. И ей на самом деле казалось, что свадьба с этим парнем будет самым счастливым моментом в её жизни. Но через два года супружеской жизни Усаги с ужасом стала осознавать, почему именно её преследовали видения несчастной жизни вроде бы с любимым мужчиной. Любовь с немыслимой скоростью испарялась. С каждым днём Усаги с ужасом осознавала, что всё меньше и меньше испытывает тёплые чувства к мужу. Но дальше было хуже. Он стал раздражать её. Его прикосновения вызывали лишь неприятные мурашки, а секс и вовсе стал каторгой. Оттого у девушки всё чаще болела голова и живот. И всё чаще она притворялась спящей, когда он приходил с работы. Но бросить его она тоже не могла. Возможно если бы не её дар, который позволял видеть прошлое и будущее, чувствовать истинные чувства людей и их намерения, она бы давно это сделала. Но каждый раз, глядя на мужа, она понимала, что его трепетная любовь к ней бесконечна и он не сможет её разлюбить. Так же она видела его будущее без неё… И именно это не давало ей сказать Мамору правду и уйти от него. — Что там у вас снова случилось, — вдруг проговорила она, отбросив мысли об отношениях в сторону. — От тебя ничего не скроешь, моя любимая ведьмочка, — с улыбкой проговорил Мамору взяв руку жены в свою. — Харука тебе передавала привет. — Мамору, не уходи от темы. Что у вас с ней снова не так? — улыбнулась Усаги. — Видишь ли… После того как ты перестала нам с Харукой помогать в расследованиях, раскрываемость преступлений моментально упала. Но руководство упорно шлёт нам самые запутанные дела… Короче мы не справляемся, — выдохнул Мамору, а Усаги закатила глаза. — Я устала. Мне ваши убийства и расчленёнка уже вот тут сидят, — Усаги показала рукой на горло. — Вы видите лишь последствие, труп. А мне приходится видеть причину, процесс и последствия в том числе. Пропуская это через себя, я потом сутки отхожу от вашей кровищи и кишок, — скривилась девушка, но по голосу было слышно, что она не категорична и вот-вот сломается. Мамору умоляюще смотрел на жену, щенячьими глазами, а потом по-детски сложил руки как это делают, молясь Богу и прошептал: — Пожалуйста… — Ладно, — сдалась девушка, сложив руки на груди и наигранно надув губки. — Только приеду я после обеда. Хочу поваляться, — пробубнила девушка, вновь забираясь под одеяло. — Спасибо, любимая, — радостно чмокнув жену в щеку, Мамору встал с кровати. — Я скажу Харуке, чтоб она запаслась твоими любимыми пончиками.